Наталья Колесова - Король на площади

• Название: Король на площади
• Автор: Наталья Колесова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74750-4

На площади Риста встретились совсем не похожая на своих «коллег» уличная художница и Человек С Птицей, веселый городской бродяга. За спиной у каждого немало воспоминаний и секретов: портреты, нарисованные Эммой, живут загадочной жизнью, а беспечный Кароль, по мнению художницы, — тайный королевский шпион. Ведь недаром его раз за разом пытаются убить: ночные наемники, опальные колдуны, а потом и затеявшие переворот заговорщики. И Эмма волей-неволей тоже оказывается втянута в эти опасные игры, которые, как выясняется, имеют к ней самое прямое отношение.

---

— Но…

— Скажи, почему ты уничтожила первый? — требовательно спросил Кароль. — Ведь он тоже был очень хорош.

Я вздохнула.

— А ты сам заметил какую-нибудь разницу между ними?

Он сощурил зоркие глаза, как бы сравнивая портреты — один далекий, другой уже несуществующий.

— И там, и там девочка прекрасна — нежный цветок перед самым увяданием… Ясно, что она умирает.

Я вскинула в удивлении брови: площадный Король заговорил как поэт!

— Но второй все-таки…

— Что?

— Не так безнадежен.

— И на том, и на том портрете девочка знает, что умирает. Но на втором она знает кое-что еще — она умирает, но она не умрет, — сказала я.

За спиной Кароля бегали, кричали и смеялись дети. Наверное, и Абигайль теперь может бегать, не боясь закашляться…

— Как ты это делаешь? — спросил он.

— Что? Я просто рисую.

— Просто? Ты просто залезаешь внутрь человека, вытаскивая из него самые болезненные воспоминания… просто делаешь видными всем его тайные пороки… И просто спасаешь людей?!

Я вздрогнула.

— Подожди, Кароль…

Он продолжал по-прежнему тихо, но со странной яростью:

— И ты еще спрашиваешь, почему я злюсь?! Ты, со своим даром… сидишь здесь, в базарной толпе, и малюешь бесконечные картинки, чтобы заработать на кусок хлеба, в то время как можешь…

— Кароль, стоп! Остановись!

Я и забыла, что у меня может быть такой голос, а Кароль даже и не подозревал: моргнул и умолк. Я отступила, чтобы он не нависал надо мной молчаливой укоряющей глыбой. Заговорила медленно, тщательно подбирая слова:

— Кароль. Я — не хрупкая принцесса и не Прекрасная Дама. Меня не нужно спасать, мне не нужно помогать — по крайней мере, пока я сама об этом не попрошу. Меня не нужно учить и указывать, как жить и что делать со своим даром. Я совершенно уверена, что Абигайль спас вовсе не портрет — как бы это ни было лестно, — а своевременное лечение. Тебе ясно?

Король кивнул, не спуская с меня прищуренных глаз. Казалось, моя отповедь не задела его, лишь удивила.

— Ясно, как вы себе это представляете… дама Эмма. Соизволите ли вы разрешить мне остаться при своем мнении?

Я пожала плечами:

— Соизволяю. А не соизволишь ли ты рассказать, каким образом Абигайль с Бертой оказались в Хазрате?

Кароль подмигнул мне.

— У меня везде есть друзья!

— И, конечно, они охотно взяли на борт нищую женщину с больным ребенком?

— Ну так долг платежом красен. А они мне должны!

Я помедлила. Чем дальше, тем больше я была уверена, что этот человек или преступник, или контрабандист — что в моих глазах вовсе не преступление. Моя страна и возникла когда-то именно благодаря контрабанде и узаконенному пиратству. Одиночные поначалу каперы сплотились в эскадры, могущие противостоять вражескому флоту. Год за годом Морские Волки расширяли бесплодный участок земли, когда-то служивший им укрытием, вгрызаясь в скалистые берега и откусывая клочки территорий у соседей, пока, к удивлению королевств и княжеств, рядом с ними не появилось маленькое, но крайне независимое и требующее к себе уважения государство.

— А почему ты им помог?

В глазах мужчины появились знакомые смешинки:

— Если б ты нарисовала мой портрет, всем бы стало ясно, как много пороков и злодеяний скрывает моя физиономия. Может, я хочу их слегка уравновесить? А теперь пора, Джок уже скучает. До встречи на площади, моя… Не Прекрасная Дама!

Он развернулся и ушел, насвистывая не хуже своей птицы.

Глава 7 В которой Гилмор рассказывает о Даре

Человек С Птицей хотел меня порадовать — сообщить, что Абигайль жива-здорова и что это сделала я. Лучше бы он ограничился только первой частью…

После года обучения Мастер пригласил для беседы нас с Пьетро — самых младших и последних своих учеников. Мы сидели в белой беседке с колоннами, увитыми плющом, пили красное молодое вино, смотрели на яркое море, а Мастер рассказывал нам о нашем Даре. Конечно, мы уже знали, что мы особенные — ведь легендарный Гилмор был стар и выбирал в ученики лишь одного из нескольких сотен мечтающих о такой возможности. Но весь год ничем отличным от других школяров разного возраста — некоторым было уже к сорока! — ни я, ни Пьетро не занимались: разве что Гилмор выдавал нам дополнительные задания, от которых мы хватались за голову, а потом беспощадно разбирал работы по косточкам… да и кости зачастую размалывал в порошок!

Маленький, сухонький, сгорбленный, со снежным пухом волос на голове, со скрюченными артритом пальцами, которыми он уже и кисть удержать не мог, Мастер говорил в обычной медлительной стариковской манере. Нам очень хотелось поторопить его или попытаться предугадать, что он собирается сказать, — как в беседе с сильно заикающимися людьми.

— Пьетро, — говорил Гилмор, — твой дар — дарить людям праздник. Что бы ты ни нарисовал, пусть даже гибель корабля в самую мрачную и темную бурю, все равно это будет победой жизни. Люди будут твердо знать, что вскоре воссияет солнце, а чудом выжившие в кораблекрушении спасутся…

Мы переглянулись — вспомнили, как преподаватель Антонелли хватался за голову и стонал: «Нет, Пьетро, нет! Нежнее, прозрачней, акварельней!» Бесполезно; любая самая легчайшая акварель под кистью Пьетро все равно наливалась густым цветом и яркостью цыганских юбок. Что уж говорить о масле!

— …Этот дар прекрасен, — продолжал Гилмор, — но настанет день, когда тебе самому захочется нарисовать что-то потрясшее тебя до глубины души — нечто трагичное, мрачное, страшное, — а твоя кисть все равно будет заполнять холсты цветом и беспечностью карнавала. Коллеги будут попрекать тебя отсутствием правды жизни в картинах, и знаменитые награды обойдут тебя стороной. Но ты будешь любим, Пьетро, сколько бы это ни продолжалось, любим, а это многого стоит…

Пьетро улыбался нам беспечно и весело: самое главное — Мастер подтвердил, что у него действительно имеется настоящий Дар, а будущие козни коллег и упущенные награды его совершенно не волновали.

— Что касается тебя, Эмма…

Мастер Гилмор, сложив руки на палке, повернулся, но смотрел не на меня — на море, сощурив все еще зоркие глаза, словно читал текст на ослепительном пологе воды.

— Твой дар еще не до конца сформирован. Он будет расти вместе с тобой, возможно, всю твою жизнь. Твой дар — открывать тайную суть людей, их сокровенные мысли и мечты. Это может что-то изменить в их судьбе и обязательно отзовется в твоей. Опасный дар, моя девочка, и проявляется редко… Не знаю, будет ли тебе от него когда-нибудь настоящая радость и прибыль, но кто сказал, что дар должен нести пользу своему обладателю, — не для того он дается богами…

Старик взглянул на нас из-под белых бровей. Добавил строго:

— И вы должны знать — кому много дается, с того много и спросится. Каждый чем-то заплатит: потерянными силами, здоровьем, одиночеством… — его взгляд остановился на Пьетро, — а то и самой жизнью. А теперь — идите. Впереди у вас еще год учения и год радости.

Помедлив, я вернулась от лестницы:

— Мастер Гилмор, а скажите…

Старик, похоже, уже успел забыть о нашем существовании — вздрогнув, обернулся с удивлением. Но отозвался мягко:

— Да, Эмма?

— А каков ваш собственный дар?

С лестницы окликал Пьетро, ветерок шевелил мои волосы, а мастер Гилмор все смотрел на меня прозрачными старыми глазами.

Ответил наконец:

— Видеть дар моих учеников.

Ах, лучше бы он его вообще не видел или видел яснее! Я металась по комнате, не в силах успокоиться — пусть даже дама Грильда потом мягко попрекнет меня скрипящими половицами. Если Кароль прав и если Мастер имел и это в виду… почему же он не сказал тогда прямо? Ведь я могла бы спасти и Пьетро!

Глава 8 В которой посещается Королевский суд и Королевская галерея

Я привставала на цыпочки, чтобы хоть что-то увидеть, но колышущееся море голов, шляп и чепцов заслоняло от меня помост, на котором восседал король Силвер. О том, чтобы пробиться ближе, и речи быть не могло — народ стоял плотно, плечом к плечу. Да еще я слишком хорошо помнила давку, случившуюся в большом новом магазине на Морском проспекте. Кто-то в шутку закричал: «Пожар! Беги!» — и затоптанных и задавленных людей оказалось несколько десятков…

Так что сейчас оставалось только слушать звучный голос, оглашавший решение, — народ в этот момент внимающе затихал. Шел Королевский суд, нововведение Силвера, три года назад занявшего трон умершего брата. Люди съезжались на это время в столицу со всех провинций, а обсуждений хватало еще на несколько месяцев. Я не могла не оценить разумность и взвешенность королевских вердиктов, хотя, чтобы они стали таковыми, предварительно были задействованы усилия множества людей. Однажды даже наказали истца, оклеветавшего ответчика…