Николай Штучкин - Над горящей землей

• Название: Над горящей землей
• Автор: Николай Штучкин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

"Володя, - пишет Тамара, - если бы ты знал, как это хорошо, когда у тебя за спиной верный, надежный товарищ. Говорю о своем воздушном стрелке Шуре Мукосеевой. Девчонка, а сколько в ней смелости, твердости. Настоящий кремень. А сколько боевого умения! Идя в атаку, я никогда не смотрю назад. Уверена, туда смотрит Шура. И смотрит, и все видит. Еще не было случая, чтобы вражеский истребитель атаковал нас внезапно. Двух она уже уничтожила. Короче, я за ней, как за стеной каменной..."

Верочка

Редко, когда в полку служат два брата, вместе летают вместе дерутся с врагом. Редко, но бывает. Бывает, когда на одном самолете летают брат и сестра, брат летчиком, сестра воздушным стрелком-радистом. Всякое бывает. Но такого, наверное, не было: мать улетает на боевое задание, а дочь, пятилетняя девочка, бегает близ самолетной стоянки, играет. Не было, но есть, И это в полку Домущея.

А что делать? Так сложились обстоятельства. Мать Тамары больна, а сестренка Августа учится. Обстановка в Калинине трудная. И вот Верочка здесь. Веселая, радостная - она с матерью, у нее много друзей: летчики, механики, девушки-оружейницы. Кто свободен, тот с ней и занимается: присматривает, оберегает, ухаживает. И Тамара спокойна. Дочка одета, обута, накормлена. И всегда у нее на глазах. Не у нее, так у кого-то другого. И всегда в надежных руках. Что может быть надежнее, теплее, ласковее рук однополчан, боевых товарищей, друзей!

Смотрит Тамара на дочку-смуглякку, а видит Василия. Все у отца взяла: подвижность, общительность, самостоятельность. И внешне портрет отца: такие же темные волосы, такие же большие карие глаза.

- Верочка, что ты здесь делаешь? - спрашивают летчики, увидев ее с куклой у технической каптерки. - Ты ждешь маму? Может, ее прислать? Или тебя к ней проводить?

- Не надо, - подумав, отвечает девчушка, - и присылать не надо, и провожать не надо.

- А почему, Верочка? Ты разве не скучаешь без мамы?

- Скучаю, - отвечает Верочка и поясняет: - Но у мамы свои дела, а у меня свои.

- А какие у тебя дела, маленькая?

- Как какие? - удивляется Верочка. И прижимая к себе куклу, поясняет: - Дочку накормить надо, а потом спать уложить.

А время идет. Позади остались бои за Нарву и Псков. Наши войска воюют в Эстонии. Вот уже и Восточная Пруссия. Лейтенант Константинова - опытный воин, кавалер боевых орденов.

- Кузьмич, как у тебя Константинова? - спрашивает подполковник Зеленцов.- Летчик она хороший?

Николай Кузьмич - это подполковник Домущей, командир 566-го полка, а Павел Зеленцов - командир 999-го полка той же 277-й дивизии, в которую входит и полк Домущея. Значит, они командиры братских полков, друзья по общему делу. А вообще, они разные. Домущей - пожилой, солидный, медлительный. "Выка" - называют его летчики. За глаза, безусловно. Но он об этом узнал. Думали обидится, а он ничего, ему даже понравилось, что его называют медведем. Да еще по-молдавски, на его родном языке. "Медведь зверь уважаемый", - сказал Домущей в ответ на теплую шутку летчиков.

Николай Кузьмич - ветеран авиации. В начале 30-х годов летал на ТБ-3, попал в аварию. След от нее - золотые вставные зубы. Все двадцать восемь.

Зеленцов - из молодых. Недавно был штурманом дивизии, теперь командир полка, крепкий, подтянутый, быстрый на решения.

Не часто, но все же бывает, когда братские полки оказываются на одном полевом аэродроме. Вот и сейчас вместе, и Зеленцов зашел к Домущею для решения общих дел. Дела решены, и теперь командиры беседуют просто так, по-дружески, вспоминают старых знакомых, делятся новостями, впечатлениями. Вот и спросил Зеленцов о Тамаре.

Не просто так спросил, с целью. Зеленцов знает Тамару с первых же дней ее службы в полку Домущея. Будучи старшим штурманом этой же, 277-й дивизии, он принимал у нее зачет по знанию района нарвского участка фронта. Тогда и узнал, что она бывший летчик-инструктор, убедился, что она хороший методист. Возглавив 999-й авиаполк, он снова вспомнил о ней и постоянно имеет ее в виду, постоянно к ней присматривается. Грамотный, думающий командир, летающий сам на задания, он ценит хороших воздушных бойцов, а особенно тех, кто творчески мыслит, умеет анализировать полет, умеет к нему подготовиться и подготовить других. Под предлогом, что Тамара хорошо знает У-2, много летала на этой машине, он несколько раз приглашал ее на облет линии фронта, много с ней разговаривал. Домущей, прижимистый молдаванский крестьянин, чувствуя, что это все неспроста, ворчал:

- Что ты на моих летчиков посягаешь?

Зеленцов отшучивался:

- Так я же не на летчиков, я только на летчицу.

Вечереет. На командном пункте - в обычной деревенской избе - полумрак. Две лампочки, от которых струится красноватый неяркий свет, не в силах осветить довольно просторную комнату, и хитроватый Зеленцов, сидящий спиной к свету, улыбается, наблюдая за Домущеем, его попыткой спрятать внутрь беспокойство, вызванное вопросом о Тамаре, попытку смолчать, не ответить, перевести разговор на другую тему.

"Что у тебя хорошего, нового?" - хочет спросить Домущей, но Зеленцов упреждает его:

- Так как Константинова, летчик хороший?

Домущей, поняв причину этих вопросов, тоже хитрит, отвечает уклончиво:

- Ты разве не знаешь? Прекрасно знаешь. Зачем тогда спрашиваешь?

- Темнишь, брат, - упорствует Зеленцов.- Константинова хоть и недавно воюет - летчик хороший, опытный.- Неожиданно спрашивает: - Так? - и, видя утвердительный кивок Домущея, ставит вопрос в упор: - Почему же она в рядовых ходит? Ей звено можно доверить, а она даже пару не водит. Почему? Возмущенно бросает: - Не доверяешь!

- Дело совсем не в этом! - оправдывается Домущей.

Действительно, дело в другом, дело в наличии вакантных должностей. Нет их. Полк военного времени - единица не очень большая. Всего три эскадрильи, в каждой по три звена. Причем первое звено возглавляет лично комэск. Получается, что в эскадрилье по штату всего два командира звена.

- В чем же дело, Кузьмин, если не в недоверии? - спрашивает Зеленцов.

- В вакансии, - отвечает Домущей.- Нет у меня вакантной должности командира звена. Заняты все.

Звонит телефон. Домущей берет трубку и долго говорит с кем-то из штаба дивизии, может, с командиром, может, с начальником штаба - оба они полковники, а Домущей, обращаясь к командиру или начальнику, как и положено, называет его по званию. Но вот наконец трубка положена. Домущей молчит, считая, что дружеский, хотя и не очень приятный разговор с Зеленцовым окончен, ждет, что он сейчас спросит: "Ну что там? К чему-нибудь надо готовиться?" Но Зеленцов себе на уме. Говорит как бы между прочим:

- Извини, Кузьмич, за вмешательство, но я, как говорится, на правах друга, соседа и в порядке любопытства. Если бы должность была, ты бы Тамару назначил командиром звена?

- Безусловно! - великодушно соглашается Домущей.- И неосмотрительно попадает впросак: - Будет у тебя свободная должность, честно говорю, предложил бы Тамару на повышение. Не пожалел бы ради такого случая.

- Ловлю на слове, старый медведь, - хохочет Зеленцов.- Ловлю, дружище, на слове. Должность у меня есть, вопрос о Тамаре уже решен с руководством, и на днях будет приказ.

Домущей возмущен уже по-серьезному:

- Пройдоха! Чего же морочил мне голову?

- Мы же друзья, Кузьмич, - смеется Зеленцов.- Не мог я тебя обидеть. Но ты не жалей, это нужно для пользы дела, нашего общего дела.

Любит Домущей Зеленцова как летчика , как боевого товарища. Гордится его успехами, быстрым служебным ростом. Такой молодой, а уже командир полка, подполковник. Догнал Домущея, сравнялся со старым пилотом. Другой, возможно, обиделся, высказал бы все комдиву, а он - ничего, комдиву ни слова, а Зеленцову - звонок: "Поздравляю, Паша, с назначением". А вскоре еще звонок: "Поздравляю с очередным званием. Рад успехам твоим, подполковник. Больше того, будешь комдивом, рад буду служить под твоим знаменем".

- Знаю. Знаю, что нужно для дела, - ворчит Домущей.- Но будь на твоем месте кто-то другой, Тамары ему не видать. Объявил бы ему войну, добился отмены приказа. Но с тобой спорить не буду. Ладно. Пусть будет по-твоему. Ну и пройдоха же ты, Зеленцов!

И вот Константинова в новом полку, в эскадрилье капитана Евгения Иванова. Молодой командир растрогал ее своей внимательностью, чуткостью и чисто воинским отношением. Когда Тамара доложила о том, что она прибыла в его эскадрилью для прохождения службы, он крепко, по-мужски, пожал ей руку. "Встретил не как женщину, слабое и капризное существо, и даже не как летчицу, а как летчика", - с благодарностью подумала Тамара. И тем более это было приятно, что она слышала об Иванове как о смелом воздушном бойце, очень толковом ведущем.

- Место, где вы будете жить с вашим стрелком и дочкой, уже подготовлено. Располагайтесь, устраивайтесь, - сказал капитан.

И это была новая неожиданность. Тамара ждала, что разговор начнется о службе, полетах, делах - так ведь всегда бывает, а он вдруг сразу о дочке, удобствах... Получилось одновременно и по-фронтовому сурово, и по-домашнему тепло и трогательно. Тамара смутилась, растерялась.