Илья Пешкин - Аносов

• Название: Аносов
• Автор: Илья Пешкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1954

Книга И. С. Пешкина, написанная на основе неизвестных материалов, представляет собой обстоятельную биографию Павла Петровича Аносова (1799–1851), выдающегося деятеля русской металлургии.

---

Шаффы очень дорожили своим «секретом» вытравки и золочения. Все другие иностранные мастера обязались обучить русских рабочих своим методам работы, с Шаффами же была иная договоренность — они «обязаны были секрет состава золочения никому не передавать», но сделать подробное описание, из каких материалов вещество приготовляется, чтобы «опытный человек мог потом его составить». Описание это должно было храниться за замками и сургучными печатями в конторе.

Все это, однако, не имело никакого смысла. На самом деле Шаффы вовсе не являлись обладателями какого-то «секрета». В Златоусте в то время уже были русские мастера, умевшие ничуть не хуже, а зачастую и лучше делать оружие и украшать его. Выдающимся мастером рисунка, вытравки и позолоты на клинках был Иван Николаевич Бушуев. Искусством золочения владел Иван Петрович Бояршинов, начавший работать на оружейной фабрике в 1817 году.

Семья Бояршиновых вообще была очень талантливой. Василий Петрович Бояршинов показал себя незаурядным архитектором. Это по его проекту выстроили арсенал Златоустовской фабрики — большое здание весьма совершенных форм. Прекрасными мастерами рисунка и позолотчиками были также Андрей и Егор Бояршиновы, сын Ивана Бушуева — Александр, Парной Лукин и другие.

Производство украшенного оружия основывалось на строгом разделении труда, и русские мастера успешно овладели всеми процессам»: Олимпий и Флавий Бушуевы, а также Петр Уткин были специалистами по ковке клинков, Максим Пелявин готовил черешки, Степан Шляхтин лакировал ножны.

Молодой смотритель отделения украшенного оружия Павел Аносов оказался в центре борьбы, происходившей между мастера ми-художниками из народа и чужеземцами.

Шаффы приехали в Россию, рассчитывая в короткое время разбогатеть. По условиям договора они сверх жалованья получали третью часть прибыли. Русские художники Бушуев, Бояршинов и другие не хотели склониться перед иностранцами, уронить свое достоинство. Рисунки русских мастеров были более смелыми и содержательными.

Поддерживая русских художников-самоучек, Аносов вызывал недовольство начальства. Но это его не беспокоило. Вместе с Бушуевым и Бояршиновыми Аносов придумывал сюжеты рисунков, изыскивал лучшие химикаты, чтобы ровнее и тоньше ложилась позолота, чтобы изделия русских мастеров были непревзойденными.

В конечном счете у Шаффов создалось весьма неловкое положение. Оказалось, что их запечатанный сургучными печатями «секрет» никого не интересовал. В Златоусте нашлись мастера, умевшие лучше их золотить оружие, и в художественном отношении произведения Бушуева были куда выше шаффовских.

С этим Шаффы никак не хотели примириться и поспешно покинули Златоуст.

Они отправились в Петербург, где нашли ход к царю. Шаффам было отпущено 6 тысяч рублей, чтобы завести в столице мастерскую по украшению оружия.

Шаффы не останавливались и перед присвоением чужих работ Это отмечает и М. М. Денисова — автор весьма интересного исследования: «Художественное оружие 19-го века Златоустовской оружейной фабрики»11.

Сравнивая художественные изделия Бушуева и Шаффов, М. М. Денисова совершенно основательно ставит вопрос о том, что пора отвергнуть сложившееся мнение, будто бы мастерство Златоустовских оружейников пошло от иностранцев.

«Не следует ли поставить вопрос, — пишет Денисова, — об обратном влиянии — о воздействии русского оружейника на иностранного учителя». Денисова отмечает, что на многих изделиях, подписанных Шаффом, явственно виден бушуевский стиль и само собой напрашивается вопрос о плагиате.

«Шафф, как иностранный мастер, занимавший в Златоусте привилегированное положение, — приходит к выводу Денисова, — вполне мог использовать достижения своего сотрудника…»

Соперничество между русскими и иностранными мастерами Аносов старался использовать для подъема культуры всего производства на фабрике. В то время он уже стал помощником управителя фабрики и начал внимательно изучать лучшие приемы работы русских и иностранных мастеров. Например, в искусстве ковки соревновались иностранцы — отец и сын Фальверцы — и русские мастера Петр Уткин и Иван Рябинин.

Очень большого мастерства требовала закалка. Неумеренный нагрев, слабый или, наоборот, слишком большой отпуск[10] могли сделать негодным клинок из самой лучшей стали. Конечно, никаких приборов для определения температуры нагрева тогда не существовало.

Занятый на этой операции Митрофан Гуров не скрывал своего способа, иностранный мастер Франц Кирхоф таил свой секрет. Но скоро выяснилось, что гуровские клинки лучше, чем Кирхофа, и последнему пришлось пойти на выучку к Гурову.

На точке и полировке спорили Готфрид Гра, Давид Рожин, Корнелий Рублев.

Особенно тщательно Аносов следил за испытаниями. Они производились следующим образом: клинок «плашмя с довольной силой по два раза ударяли о конус, а затем сгибали под углом в девяносто градусов».

На основе изучения методов работы русских и иностранных мастеров Аносов устанавливал новые уроки, то-есть нормы выработки. На этой почве часто возникали споры с иностранными мастерами, они обвиняли Аносова в пристрастии, грозились пожаловаться начальнику округа и даже в Петербург.

И на Аносова действительно жаловались. Его часто вызывал к себе бывший в то время начальником округа Степан Сергеевич Татаринов, человек очень вялый, безинициативный, больше всего боявшийся нарушить «сложившийся порядок вещей».

Окончив в 1800 году Горное училище, Татаринов некоторое время проработал на заводах Баташевых во Владимирской губернии и на Кушвинском железоделательном заводе. После этого Татаринов отправился за границу для усовершенствования в горных науках и для обозрения горного и заводского производства. Он побывал в Саксонии, Бельгии, Венгрии, в австрийских владениях. Четырехлетнее пребывание за границей не пошло, однако, Татаринову впрок. Он там мало чему научился.

Убеждая Аносова в том, что ему не следует ссориться с иностранцами, Татаринов каждый раз повторял:

— Вы, Павел Петрович, еще совсем молоды, опыта у вас мало. А спорите с прославленными мастерами из Золингена.

— Я не спорю с ними, когда они хорошо работают, — отвечал Аносов. — И среди них имеются отличные мастера. Но и наши мастера обладают немалым опытом, и с этим нельзя не считаться.

— Вы уж там поладьте с ними как-нибудь… А то как бы из Петербурга нагоняя не было. Вот получен циркуляр: фабрика должна ежегодно изготовлять по одной штуке украшенного оружия для поднесения лично государю-императору… А Шаффы уехали. Как бы конфуза не вышло.

Но отъезд Шаффов ничуть не огорчил, а скорее обрадовал Аносова. Конверт с сургучными печатями, в котором хранился «секрет» Шаффов, спокойно лежал в несгораемом шкафу[11], а между тем никаких затруднений в производстве не возникало.

Вот как Аносов сам описывал процесс золочения и травления:

«Украшение заключается в рисовке различных изображений на клинках и позолоте их. Вытравку и позолоту клинков составляют следующие работы: рисовка, сушка, травление, воронение, покрывание краской тех мест, кои должны остаться без позолоты, и, наконец, самая позолота. Рисовка на клинках производится киноварью, распушенной в олифе. Краска эта употребляется потому, что спирт или состав, употребляемый для вытравки, разъедая сталь, не имеет на нее никакого действия, и так места, находящиеся под краскою, остаются невредимы после вытравки; на открытых же местах от действия спирта происходят местовые углубления и, таким образом, выходит на клинке желаемый рисунок.

Нарисованные киноварью клинки сушат в особой печи и высушенные опускают в спирт; работа эта требует весьма большой осторожности и опытности, ибо одна лишняя минута достаточна иногда, чтобы испортить клинок.

С вытравленных клинков очищают медными щетками киноварь и потом воронят их на раскаленных угольях. Вороненые клинки снова поступают в рисовку. В этом случае покрывают лазорью те только места, кои не должны быть вызолочены или где должно остаться воронение. В этом случае лазорью покрывают для того, чтобы она, разрушаясь во время золочения, удобно отставала от клинка. Как скоро краска эта будет высушена, то относят клинки в позолоту. Тут смачивают клинок сначала особым спиртом, составляющим секрет фабрики, и потом уже покрывают золотою амальгамою и выжигают ртутью. Без означенного же спирта золото к стали никоим образом не пристанет. После сего позолоту на клинках полируют.

Таковая позолота называется возвышенною, ибо есть и другой способ, гораздо простейший, а именно: на покрытых совершенно киноварью клинках делают изображение стальною иглою и потом, их вытравив, золотят подобным же образом. Сей род позолоты называется плоскою позолотою».