Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

• Название: Да. Нет. Не знаю
• Автор: Татьяна Булатова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74453-4

Женщина, любимая отцом, всегда чувствует себя красавицей и любима другими мужчинами.

Георгий Одобеску обожал свою Аурику, не сомневался в ее неотразимости и готов был лично задушить каждого, кто посмел бы косо посмотреть на его Прекрасную Золотинку.

Для мужа Аурика всю жизнь оставалась самой красивой и желанной женщиной, для дочерей и внучки – непререкаемым авторитетом.

Счастлива семья, у которой есть ангел-хранитель. Вдвойне счастлива, если этот ангел – мать, жена и бабушка, чьи безапелляционные советы если и не сильно помогают жить, то, во всяком случае, дают надежду, что все будет хорошо.

---

«Красиво!» – призналась себе девушка и, преисполненная благодарности отцу, величаво пошла рядом, отбросив от себя двусмысленные впечатления последнего месяца жизни. Они лишние.

* * *

Спустя много долгих лет резкая в своих выводах Аурика Георгиевна заявила своим дочерям о том, что ее удачная женская жизнь – это результат мудрого воспитания Георгия Константиновича, чего не скажешь о них – четырех девицах Коротич.

– Как ты можешь?! – возмутилась старшая, Наталья, усмотрев в материнских словах неуважение к своему отцу, Михаилу Кондратьевичу. – Папа нас всегда поддерживал.

– Вас поддерживал, – надменно изрекла перевалившая семидесятилетний рубеж седовласая и очень полная Аурика, – а меня мой папа держал и удержал. Это, скажу я вам, не одно и то же. И вот в итоге – у меня счастливая женская судьба, а у вас что?

– Ты сама не понимаешь, что говоришь! – кричала на мать Наталья Михайловна, и за спиной у нее сверкали глазами три остальные сестры Коротич.

Об этом же в свое время беседовал с дочерью и барон Одобеску, периодически намекавший своему любимому дитя на ее удивительную неспособность усваивать жизненный опыт.

– Аурика Георгиевна, – покрикивал он. – Вас жизнь не учит! Отчего вам нравится наступать на грабли с завидным упорством?

– Потому что он меня бесит! – рычала разгневанная дочь, в очередной раз выгнав из дома тихого Коротича.

– Вы – хамка, дитя мое!

– А ты сводник! – не оставалась в долгу Аурика и, захлебываясь, глотала воду, пытаясь успокоить пересохшее от возмущения горло.

– Потрудитесь уйти к себе! – не выдерживал Георгий Константинович, хватаясь за сердце.

– Вот только не надо! Не надо показывать, что я довела тебя до сердечного приступа, – визжала младшая Одобеску, размахивая руками, но требованию отца подчинялась безоговорочно. Однако, не дойдя до своего убежища, ныряла в Глашину комнату:

– Няня, ему, наверное, плохо. Вечно доведет себя, а потом я виновата! Накапай ему чего-нибудь сердечного.

Глашу дважды просить не было никакой необходимости: на прикроватной тумбочке в узкой граненого голубого стекла водочной рюмке уже благоухали разведенные в воде капли Зеленина, количество которых менялось в зависимости от накала страстей. Сегодня их было тридцать.

– Отнеси скорее! – торопила Аурика, и Глаша сломя голову неслась к Георгию Константиновичу, расхаживающему по гостиной взад и вперед.

– Спасибо, – не глядя, протягивал он руку и залпом опрокидывал в себя волшебное зелье.

«Сдался ему этот Коротич!» – бунтовала у себя в комнате строптивая Золотинка.

– Не хочет – не надо! – бушевал Георгий Константинович и через минуту стучался в комнату к дочери со словами примирения.

– Нельзя! – отказывалась общаться Аурика и проклинала тот день, когда отправилась искать пропавшего Коротича в студенческое общежитие.

К этому шагу ее подтолкнуло не столько желание встретиться со старым товарищем, сколько потребность угодить отцу, открывшемуся ей в тот знаменательный августовский вечер совершенно с неожиданной стороны. И еще ей было до крайности любопытно, в чем кроется секрет отцовской привязанности к самому неинтересному, как она думала, и скучному из ее ухажеров. Аурика по-прежнему продолжала считать, что Коротич – редкостный зануда, навевающий тоску на всех, кто появляется в его поле зрения. Тоски, по мнению Аурики, вокруг и так было предостаточно, но, если отец так хочет, она вернет Коротича на место, чего бы ей это ни стоило.

Знай Миша о том, какие мысли роились в кудрявой голове драгоценной Золотинки, он не потрудился бы даже спуститься с испачканных побелкой козел, чтобы поприветствовать гостью. Но неожиданное появление Аурики в стенах ремонтируемого к учебному году общежития обезоружило будущего математика, так и застывшего с малярной кистью в руках.

– Коротич! Слезай, – приказало ему заметно пополневшее за то время, что они не виделись, божество. – Куда ты делся?

– У меня были дела, – растерялся Миша и послушно спрыгнул с шатких козел.

– Это не дает тебе права исчезать без предупреждения, – пожурила его Аурика, воодушевленная тем, как реагирует на нее это «чудо» с заляпанной краской газетой на голове. – Что у тебя случилось?

– С каких это пор ты стала интересоваться происходящим вокруг?! – неожиданно для нее не остался в долгу заметно осунувшийся Коротич.

– Это не я, – вспыхнула Аурика. – Папа хотел тебя видеть. Ему, видишь ли, не хватает партнера для игры в шахматы.

– Передай Георгию Константиновичу, что я обязательно его навещу.

– И все? – у Аурики странно сжалось внутри.

– А что еще? – потемнел лицом Миша.

Девушка разочарованно промолчала, чувствуя определенную враждебность в свой адрес:

– Глаша тоже о тебе все время спрашивает, – произнесла она через минуту.

– Спасибо ей, – только и ответил Миша и опустил голову.

– Слушай, Коротич, – вдруг смилостивилась Аурика. – Ну, я понимаю, что ты на меня обижен. Но ведь это не я исчезла в неизвестном направлении.

– Если бы исчезла ты, мне, правда, было бы легче.

– Чего? – Аурика не поверила своим ушам.

– Мне было бы легче, – еле выдавил из себя Коротич и снова опустил голову, словно стыдясь собственной смелости.

– Да что это такое происходит?! – возмутилась она и подошла к нему ближе. Парень отшатнулся, ударившись спиной о деревянную конструкцию. – Что ты от меня шарахаешься?! Я что, такая страшная?!

– Ты красивая, – выдохнул Миша и смутился.

– Т-т-ты, т-т-ты, – начала заикаться Аурика и автоматически сделала вперед еще один шаг.

– У меня отец умер, – буднично сообщил Коротич и все так же, не поднимая головы, переступил с ноги на ногу.

– Ка-а-ак? – ахнула Аурика и неожиданно для себя искренно огорчилась. – Давно?

– Скоро месяц.

– А почему же ты не сказал?

– А зачем?

– Ну, мы вроде как товарищи, – замялась девушка.

– Мы не товарищи с тобой, Аурика, – грустно улыбнулся Миша и покраснел. – Никогда не были. И не будем, – поторопился добавить он.

– Мне очень жаль, – протянула она к нему руку и как-то очень по-доброму коснулась его плеча.

– Испачкаешься, – буркнул Коротич и отодвинулся в сторону.

– Ну и ладно, – чуть слышно произнесла Аурика. – Ничего страшного.

– Точно.

– Придешь?

– К Георгию Константиновичу? – уточнил Миша, страстно желая услышать в ответ, что не только к Георгию Константиновичу. Аурика, набычившись, молчала, почувствовав, чего от нее хочет Коротич. И ей хотелось сказать, что не только к нему, но дурацкая девичья гордость не давала ей раскрыть рта. С Мишей у нее не было связано никаких приятных воспоминаний. Наоборот – одно раздражение от его скованности и не по возрасту присутствующей стеснительности. Да и потом, он даже внешне не был ей приятен: блеклый, словно пылью подернутый. Но все равно его было жалко, и Аурика выдавила из себя:

– Почему только к папе? Вообще заходи. Только не приноси своих научных журналов: все равно читать не буду. Скучно.

«И сам ты весь скучный до невыносимости», – захотелось выпалить ей, но она удержалась и протянула Коротичу руку в знак примирения.

Миша смутился, вытер о штаны обе ладони, внимательно на них посмотрел, но руку девушке пожать не решился.

– Я приду, – пообещал Коротич и сдвинул брови, отчего его лицо приобрело на редкость свирепое выражение. – Пойдем, провожу.

По коридору они шли в почтительном расстоянии друг от друга: Миша впереди, Аурика на шаг сзади. «Как два верблюда», – подумалось девушке, и она еле удержалась от того, чтобы не рассмеяться в голос.

– Слушай, Коротич, ты меня стесняешься?

– Почему? – опешил Миша.

– Ты бы еще на пять метров вперед от меня отскочил!

– Ничего я не отскочил: я тебе дорогу показываю.

– А то я ее не знаю. Не провожай дальше, а то увидят, – поддразнивала его Аурика, чем вводила в еще большее смущение.

– Ну и что?

– Будут думать, что я твоя девушка.

– Ты, конечно, не моя девушка, но я был бы не против, – в очередной раз осмелел Миша Коротич и обернулся к Аурике: – Хотя нет. Я – против. Против категорически. Больше всего на свете не люблю самонадеянных папиных дочек, убежденных в том, что если вокруг мир и существует, то исключительно для них и ради них.

– Тебе виднее, – не осталась в долгу оскорбленная Одобеску и неожиданно чмокнула своего провожатого в щеку. – Не забудь умыться, Коротич! Я же ядовитая, как и все папины дочки.

– Всенепременно! – прокричал ей Миша сверху, наблюдая, как та спускается вниз по лестнице, а потом чуть слышно добавил, потирая горящую от поцелуя Аурики щеку: – Я не против.

Известие о возвращении Коротича так вдохновило барона Одобеску, что он окончательно утратил покой:

– Рад. Очень рад, – повторял он все время, удивляясь самому себе. Этот юноша как-то неожиданного для самого Георгия Константиновича запал ему в душу, хотя их встречи можно было бы пересчитать по пальцам. «Десяток-другой сыгранных партий, а вот на́ тебе – скучаю», – признавался Глаше барон и радовался, как дитя, известию дочери о том, что она нашла этого «дурака Коротича» и «дурак явится». Во всяком случае – обещал.