Евгений Яковкин - Русские солдаты Квантунской армии

• Название: Русские солдаты Квантунской армии
• Автор: Евгений Яковкин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1670-9

Сотрудничество русской эмиграции с японскими военными в 1920—1945 гг. было достаточно широким в самых различных сферах жизни, и особенно в сфере военно-политической. Эта книга расскажет о знаменитом отряде «Асано» и о других русских формированиях, созданных под контролем Квантунской армии. Военнослужащие отряда участвовали в столкновениях у озера Хасан в 1938 г. и в боях у реки Халхин-Гол в 1939 г., принимали участие в диверсионной деятельности и засылке японской агентуры в СССР. В 1945 г. за свою службу японцам многие русские эмигранты были расстреляны или репрессированы органами НКВД.

---

В другой своей работе генерал Плиев вскользь упоминает также еще один отряд из русских эмигрантов и китайцев, которые были переодеты в красноармейскую форму и проводили диверсии в тылу Красной армии{422}. Также в районе станции Ханьдаохэцзы во время прохождения советских войск отряд из чинов РВО пытался оказать сопротивление, но был весь уничтожен.

Многие чины РВО, как, например, русский полковник маньчжурской службы Н.Б. Коссов, одна из ключевых фигур в отряде, участник боев против советских и монгольских войск вблизи озера Хасан и реки Халхин-Гол, ушли через Великую Китайскую стену в американскую зону оккупации в Китае. Впоследствии Коссов жил в Австралии, где и скончался. Он был представителем той части белоэмигрантов, которая сохранила ненависть ко всему советскому и не доверяла коммунистам. Эти люди хорошо изучили своих прежних противников но Гражданской войне. Они полагали, что их будут преследовать. Как пишет Балмасов, белоэмигранты, служившие японцам, считали, что было бы подло предавать тех, кто помог им выжить в недружелюбном Китае, предоставив им работу. Эти люди не только сохранили честь русских на японской службе, показав, что далеко не все из них в трудную минуту готовы предать своих командиров, но и спасли свою собственную жизнь{423}.

17 августа 1945 г., окончательно потеряв управление разрозненными войсками и сознавая бессмысленность дальнейшего сопротивления, главнокомандующий Квантунской армией генерал Отодзе Ямада отдал приказ начать переговоры с советским командованием на Дальнем Востоке. Там, где японские войска приступили к выполнению требований о капитуляции, складывали оружие и сдавались в плен, но приказу советской Ставки Верховного главнокомандующего от 18 августа боевые действия разрешалось прекратить. Вступив в пределы Центральной Маньчжурии, войска Забайкальского фронта устремились к крупнейшим промышленным и административным центрам — городам Мукдену и Чанчуну. В результате боевых действий за период с 15 августа по 19 августа войска Забайкальского фронта преодолели безводную пустыню и горно-таежную полосу и овладели на правом фланге Чжанбэйем (северо-западнее Калагана), а на левом фланге — Хайларским укрепленным районом, продвинувшись в глубь Маньчжурии от 360 до 600 км. Ввиду того, что сухопутные войска явно не успевали захватить крупные города Маньчжурии к намеченному сроку, было принято решение для их захвата широко использовать воздушные десанты. Почти одновременно готовилось десантирование советских войск в Мукдене и Чанчуне, Харбине и Гирине, Порт-Артуре и Дальнем. Вслед за десантами должны были подтянуться главные силы армии{424}. 18 августа 1945 г. командующий Квантунской армией Ямада Отодзо подписал текст акта о капитуляции подчиненных ему сил и сдался в плен{425}. 19 августа 1945 г. советские войска 39-й армии захватили важные стратегические города Чанчунь, Цицикар и Мукден. В Чанчуне размещался штаб Квантунской армии во главе с ее командующим генералом Ямада Отодзо{426}. К этому дню организованное сопротивление японских войск Квантунской армии в Маньчжурии фактически было прекращено, и боевые действия практически сводились к сдаче японских частей и приему пленных{427}.

Чекисты расправлялись с эмигрантами, имеющими громкие имена, вроде Г.М. Семенова и К.П. Нечаева. Их обвиняли в том, что они принимали активное участие в наборе русских наемников в войска, сражающиеся с коммунистами, и для службы японцам{428}. Кроме того, были арестованы такие вожди белоэмиграции, как Л.Ф. Власьевский, А.П. Бакшеев, фашисты К.В. Родзаевский, Б.Н. Шепунов, Л.П. Охотин, И.А. Михайлов, князь Н.А.Ухтомский{429}, генерал Уржин Гармаев. В 1945 г. брали всех разом. Сюда входили люди, классифицированные СМЕРШевцами как «бывшие» «колчаковцы», «каппелевцы» или «семеновцы»; русские молодые люди, которые служили в отряде «Асано»; старожилы КВЖД или служащие дороги, взятые «за связь с БРЭМ»{430}.

Каким образом Семенов попал в плен к большевикам, существуют разные версии, мы же приведем свидетельство очевидца — дочери Семенова, которое предоставил историк А.С. Кручинин. 22 августа 1945 г. в Дайрене был высажен советский воздушный десант. «Автоматчики меня окружили, спрашивают — где ваша дача? — рассказывает дочь Атамана, застигнутая во время прогулки. — Я показала. Отец был па третьем этаже, работал над книгой. Они зашли, — сдайте оружие, отец отдал пистолет. Нормально разговаривали, и поужинали вместе с отцом, майор и какие-то еще. А потом забрали, увезли…» Лишь еще один раз довелось детям повидать своего отца. «Будьте честными, — говорил он дочерям, крестя их на прощание. — Живите по-христиански»{431}.

Против Семенова было выдвинуто обвинение в том, что он вместе с генералом Е.К. Вишневским готовил с помощью японцев отделение Уссурийского края и большей части советского Дальнего Востока для создания особого буферного государства между Японией и СССР, которое должно было иметь границы от Байкала до Японского моря{432}. К.П. Нечаев был арестован органами НКВД. Нечаеву было поставлено в вину то, что в 1944 г. он был начальником дайренского Бюро но делам российских эмигрантов. Эта организация у чекистов проходила как «шпионско-диверсионная», и Нечаев, как ее руководитель, был осужден советским «правосудием»[15] и расстрелян в Чите в 1946 г.{433} Скажем, что к 1946 г. Нечаеву было 63 года, и он был инвалидом (у него была ампутирована правая нога). 26 августа 1945 г. Я.Я. Смирнов и другие офицеры из РВО были арестованы СМЕРШем Амурской Краснознаменной флотилии, доставлены в Хабаровск и осуждены на 15 лет после непродолжительного следствия.

Это были 12 видных офицеров: Н.Н. Рычков, Г.С. Наумов, Н.Я. Ядыкин, А.Ф. Михайлов, А.В. Враштиль, Г.В. Шехерев, Ю.Е. Витвицкий, Л.H. Мустафин, К.И. Лисецкий, Н.Н. Постовский, К.П. Агеев, Г.В. Ефимов. Все они были задержаны в августе — ноябре 1945 г. На судебном процессе в уголовных делах никак не была отражена деятельность чинов РВО, помогавших Советам. Чинов РВО, граждан Маньчжоу-Ди-Го, обвинили в измене Родине — СССР, гражданами которого они не являлись{434}.

Создатель бригады «Асано» — Русских воинских отрядов (РВО) Макото Асано, узнав о судьбе своих подчиненных, добился у пленивших его советских офицеров разрешения явиться «на вторую Сунгари». Там, на учебном плацу, где еще недавно маршировали подчиненные ему русские солдаты, он совершил сеппуку (харакири. — Прим. автора), оставив свиток, на котором оставил собственноручную эпитафию: «Смертью своей вину перед вами искупаю»{435}.

После краха Маньчжоу-Ди-Го, разочаровавшись во всем, 30 августа 1945 г. в комендатуру советских войск в Чанчуне (Синьцзяне) пришел генерал Уржин Гармаев, который с 24 декабря 1944 г. был начальником военного училища но подготовке монгольских офицеров в городе Ванемяо, с крупной суммой в 109 гоби. Он был тут же задержал{436}. Плохо пришлось казакам, чьи станицы в основном находились в Трехречье. Они сильно пострадали во время советского вторжения 1945 г., от последующих репрессий со стороны СМЕРШа и китайских советских властей{437}.

Об отношении советских солдат к эмигрантам в то время хорошо показывают воспоминания Катенина Владимира Николаевича. Приведем отрывок из них: «Не прошло и двух дней, как к ним в поселок (поселок находился вблизи Харбина. — Прим. автора) вошли советские танки. Накануне вся японская администрация шахт эвакуировалась со своими семьями к городу Муданъцзяну, где японцы решили остановить продвижение частей Красной Армии и дать бой. Вслед за танкистами поселок наводнили пехотные части, а за ними и отряды “Смерш”.

Начались обыски, мародерство, убийства и изнасилования. Соблюдая святость истины, надо особо отметить — как по словам матери, так и из разговоров пожилых людей, при вторжении японцев в 1931 году таких явлений не наблюдалось, но крайней мере, в Манчжурии. Спустя несколько дней в поселке случилось первое несчастье.

Во время свадьбы старшего брата Петиного школьного однокашника по харбинской школе Юрия Супруновича, привлеченные песнями и весельем, в квартиру зашли подвыпившие советские танкисты. Увидев свадьбу, они стали громко оскорблять присутствующих. Мотив нашелся простой — мы воюем, а белогвардейцы веселятся и справляют свадьбы. Произошла словесная перебранка, во время которой один из танкистов выхватил пистолет и в упор выстрелил в жениха, которому было примерно 25—27 лет. Так трагически закончилась эта свадьба.

Еще раньше, за день до прихода советских войск, когда японцы, побросав все имущество, сбежали, один из молодых жителей их поселка — Всеволод Нефедов зашел в брошенную контору, впоследствии, но его рассказам, он бродил по всем помещениям, а затем спустился в подвал и наткнулся на ведро с чем-то неизвестным. В подвале было темно, он чиркнул спичкой и поднес ее к этому ведру, неожиданно раздался взрыв, и метнувшееся пламя моментально обожгло ему лицо, руки, одежду. Оказалось, в ведре был порох. С диким криком он выбрался на улицу и бросился к протекавшей рядом речке. Ребята, бывшие здесь поблизости, бросились спасать Нефедова.