Вячеслав Майер - Краткая Воровская ЭНциклопедия

• Название: Краткая Воровская ЭНциклопедия
• Автор: Вячеслав Майер
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 2005
• ISBN: 5-93675-098-1

Данная работа дает возможность познакомиться с историей криминального мира, теорией воровства, обмана, мошенничества, узнать о жизни «лихих людей». Автор не ограничивается простым описанием фактов и событий, каждая глава «КВЭН» — своеобразный философский трактат, в котором нашлось место и суровой правде жизни, и истории, и юмору.

Материалы, представленные в книге исключительны, ознакомиться с ними не только полезно, но и необычайно интересно. Некоторые главы могут показаться слишком «жесткими», но все истории подлинные, и игнорировать их — игнорировать возможность сделать нашу жизнь лучше, чище, честнее. Обычно в инструкциях подробно описывается, как и что нужно делать, данная «инструкция по спокойной жизни» отвечает также на вопросы «зачем?» и «почему?».

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Так увидеть хочется тебя!!!

И знаешь, наверно, это скоро будет совсем невозможно. Еще не было дождей, а уже октябрь. Это осень. А в этот период туманы и дожди — адская напасть! Говорят, здесь почты в такое время не бывает целыми неделями. Ужас! Но все-таки ты в силу возможности, приезжай. Если же возможности никакой не будет, то остается одно — ждать лета. А летом… Даже не верится, что увижу тебя. А ведь я уже стал забывать и город, в котором жил. Милый Михайловский парк! Как бы я хотел, хоть на минутку, очутиться там. Побродить по его аллеям, послушать шелест его листвы, шум фонтана. Но, увы! Все так далеко еще. Но я верить буду, что когда-нибудь мы вместе будем бродить по зеленым скверам и шепотом читать свои стихи, я буду верить в тонкий аромат ландыша, и в жужжание шмеля, летящего низко над травами, и в шум сосновых боров, буду верить в твой шепот, в твои глаза, в трепет твоих губ, буду верить в тебя.

Жди меня и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Мелкие дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест,

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест,

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра.

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем врагам назло.

Кто не знал меня, тот пусть

Скажет: «Повезло!»

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, -

Просто, ты умела ждать,

Как никто другой.

Константин Симонов

Скоро Новый Год! Чувствуешь?! Новый! И я рад. Нy а как же ты, Надюшка? Скучаешь? Мне ведь очень хочется, чтобы письма мои, как подснежники весной, приносили для тебя пусть небольшую, но радость. Пиши все-все и обо всем. Я буду ждать. Спокойной ночи тебе, Надюшка!

До свидания. Жду. Саша

Самой нежной, самой красивой на свете,

Самой любимой…

С кем мне тебя еще можно сравнить?

Строчкой какой осторожно дотронуться?

Главное то, что ты можешь хранить

Женскую скромность, а это — достоинство!

Главное то, что в тебе доброта

Так постоянна, как солнце на небе.

Не на замках она, не заперта;

Вот она вся тут, так и просится на люди.

Главное, ты и мила и умна.

Глупости бабьей в тебе не насовано.

Вся ты осмысленна, озарена,

Все в тебе дивно и все согласованно.

1974 год

Письмо от 11.10.1974.

Получил все твои письма, но прежде всего — «Здравствуй». Возможно, и даже очень возможно, тон письма моего будет несколько холоден, но если ты та, какую я знаю по письмам и какая живет во мне, она поймет все и простит мне. Я не считаю себя в праве вторгаться в чужие души. Кто я? Мелкая монетка, затерявшаяся в уличной пыли. Это и не спокойствие. Спокойствие — душевная подлость. И это я уже давным-давно уяснил для себя. Я не особенный, нет! Я — как сотни, тысячи, миллионы других людей. Правда, от всех меня отделяет одна, довольно таки существенная и немаловажная деталь — я осужденный. Ненавижу и глубоко призираю тех, кто считает нас подонками. Впрочем, по бытующему ныне убеждению, эти люди правы. //о го-тов заключить пари, даже на свою жизнь, что в корне они неправы. Нельзя равнять единицу с массой! А ты? Ты, Надежда, когда-нибудь вдумывалась в смысл этого позорного и страшного слова — «осужденный»? Если нет, то очень я тебя прошу, подумай, и реши все сама… Знаю, что делаю себе больно, но иначе я не мог поступить. Понимаешь? Что о себе? Живу, сомнения свои испытываю. Все подвергаю проверке. Только всели? Завтра последний день на больничном. А послезавтра ~ на работу. Так вот и живу. Сейчас прокрутил целую кассету магнитофона и думал, что музыкой развею все свое дурное настроение, но увы, на душе так же холодно, как и на улице. Неуютно. Пожалуй, это все, что хотел бы я написать тебе.

Жду. Саша

Письмо от 12.10.1974.

На столике — стопка писем твоих.

В письмах — твой угловатый почерк.

Не одна ли звезда у нас двоих?!

Но между строчек, белый-белый прочерк.

А письма твои — мой избранный путь,

И судьба моя с ними схожа.

Какая ты есть, такою и будь!

Прошу тебя, и стихи эти просят тоже.

В вечер на лист ложатся слова…

Ничего, что написаны они неискуссно,

Ничего, что от мыслей — кругом голова,

И ничего, что сегодня я грустный…

Пули, ножи, веревки и порошки…

Нет счету средствам костлявой смерти,

А вот от грусти и зеленой тоски —

Твой милый почерк на конверте.

И наверняка, старушка-мать согнется,

Своим сердцем предчувствуя беду.

Тайга стеной за мной сомкнется

Там, где я в нее войду.

Или в лесном пожаре сгину

Иль в жажде крови рысь меня порвет?

И ничего, что жил беспечно время торопя,

Сто тысяч раз тебе спасибо за науку:

Любить тебя. Бояться за тебя.

И не приму для сердца я иную муку…

Надежда, выпал первый снег. Белый-белый. А небо ~ затянуто еще осенней хмарью. Холодно. Это от снега. Струится парок от дыхания. Клин журавлиный уплывает на юг. Там тепло. Море. Здесь — октябрь. И зима не три месяца, а до самого мая. Как и обещал, с первым снегом засел за книги. В основе — зарубежные классики. Изредка ~ математика. Словом — жизнь идет. Хоть и тихо, но идет. Впрочем, не будем касаться этих сторон. Ты пиши изредка, но пиши. Новостей у меня абсолютно никаких, ты лучше болы ше пиши о себе, ладно?

Жду. Саша

P.S. Чуть не забыл: у меня к тебе будет преогромнейшая просьба. Если есть возможность достать сборник В. Федорова «Седьмое небо», то я прошу тебя — сообщи мне, пожалуйста.

Письмо от 20.10.1974.

Пишу письма. И знаешь почему? Все эти последние дни живу, как во сне. Ожидание, ожидание, ожидание…

Что я жду? На что надеюсь? Сам не знаю. Говорят, что тот, кто просит прощения и живет целую жизнь в молитве, тот стоит, склонив голову на коленях. А человек не ради этого рожден на свет божий. Ты только, Надежда, не пойми меня неправильно. Мне очень стыдно за свое письмо, и я обязан извиниться перед тобой. Забудем его. Собственно дело не в письме, а совсем в другом. Когда я писал тебе об этом «втором мирке» у меня всегда возникало нехорошее ощущение. И вот сейчас я вдруг понял, что никогда не нужно касаться человеческой души теми эмоциональными сторонами, в которых ты сам живешь. Ведь ее (нашу душу) легко можно запачкать и больно ранить. И это не сентиментальный бред, нет — это важная сторона жизни. А у тебя — очень чистая душа, я верю в это. Верю как в никого другого. Обещаю тебе, что с этого момента я никогда, слышишь, Надюшка, никогда, даже мысленно, не буду касаться этой застоявшейся лужи. Ну хватит об этом. Ты знаешь, у нас сейчас погода скверная: то дожди, то снег. Не хочется даже выходить на улицу, сидишь дома целыми вечерами, как барсук в своей норе. Грустно. Но читаю книги ~ это меня спасает. Недавно, а точнее дня три-четыре назад ходили фотографироваться: погода стояла пасмурная, но нам мастер сказал, что фотографии постарается сделать более лучшего качества. Если что получится, то я сразу же вышлю тебе. От мамы писем еще не было, я просил ее, чтобы она выслала мои старые фотографии, но ведь на снимках мне было девятнадцать лет, а сейчас уже двадцать два. Наверное я очень изменился, а впрочем, мне мама говорила, что ни на капельку нет изменений. Может быть это и правда. Не знаю. Читаю Сергея Острового. Мне он очень нравится. Нравится так же, как и все другие поэты. А сколько их, нравящихся мне? Много. И Евгений Евтушенко, и Василий Федоров и Виктор Каратаев, и Расул Гамзатов и Роберт Рождественский… А как не любить Уильяма Шекспира? Или Данте? Или Пушкина и Лермонтова? Или Поля Валери? Или Бальмонта? Или Блока… И как не читать этих писателей: Бальзака, Анри Барбюса, Мопассана, Антуана де Сент-Экзюпери, Франса, Уэллса, Прусса, Боккаччо, Ченгиза Айтматова, Валентина Распутина, Гладкова, Леонова, Алексея Толстого, Гончара, Бондарева, Василия Белова?.. Не читать их, значит не восхищаться живописью Тициана, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Рубенса, Караваджо, Гойя, Рембрандта, Делакруа, Сурикова, Левитана, Веницианова, Кустодиева… Значит не закрывать глаза в упоении, слушая сонаты Чайковского, Сибелиуса, Дебюсси, Бетховена, Шопена, Глиэра, Мурадели… А вообще — значит не жить.