Алексей Сухаренко - Вырванное сердце

• Название: Вырванное сердце
• Автор: Алексей Сухаренко
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084988-8

Олимпийская чемпионка Царькова Зинаида Федоровна подводит итог своей жизни, встречая старость среди чужих и алчных людей, которые, словно стая стервятников, ждут ее ухода из жизни, чтобы захватить имущество. Неожиданно в борьбу за наследство вступает молодая женщина, объявившая себя дочерью Зинаиды Федоровны. Но у той никогда не было детей! Взявшийся распутать это дело офицер полиции неожиданно признает в самозванке свою жену, пропавшую два года назад. Череда мистических событий еще больше запутывает человеческие отношения. Уже никто ни в чем не уверен. А если предположить, что эта таинственная дама – не преступница, не дочь и не жена? То тогда кто она?..

---

Ею овладела настолько сильная эйфория, что захотелось тут же встать с постели и закружиться в радостном танце. Впервые за долгие годы она почувствовала себя полностью счастливым человеком. Теперь она знала, что уже не одна на этом свете. На сердце её лилась песня, благодарящая Господа Бога за такое счастье.

«Отче Наш, благодарю тебя, Иисусе Христе, за Твой подарок мне под конец жизни. Как я рада, что Канцибер забрал эту дурацкую подкову. Иначе я не смогла бы сейчас посмотреть в Твои глаза, наполненные любовью и всепрощением. Я благодарю Тебя за это нежданное, истинное счастье, от которого так бездумно отказалась тридцать пять лет назад в Великих Луках».

* * *

Настя приготовила отцу традиционную овсяную кашу, а затем покрошила туда отваренную сосиску. Получилось красиво.

«А если отец выберет только сосиску, а кашу есть не станет?» — подумала девочка, вспомнив, как пёсик поначалу выхватывал языком отдельные сосисочные кружочки.

Дочка решительно перемешала кашу с кусочками сосиски. Теперь получилось не так красиво, зато появилась надежда, что отец вместе с сосиской будет есть и кашу.

Егор чувствовал себя виноватым перед дочерью. Он всё не мог отойти от вчерашней стрельбы, когда чуть не случилась непоправимая трагедия. В голове с самого утра был полной кавардак и хаос мыслей, поэтому когда он сел завтракать, то очистил всю тарелку, даже не поняв, какую тайну хранила в себе овсяная каша. После завтрака он первым делом залез в свой тайник, сооружённый в полу, в самом углу комнаты, под отстающей половицей, и достал из железной коробочки «Монпансье» недостающие в пистолетной обойме патроны. Теперь можно было идти в отделение на работу, не боясь проверок руководством его оружия. Смущало только подавленное состояние дочери. Грусть в её глазах.

«Надо бы чего-нибудь дочке сказать хорошего. Может, спросить про школу, про её успехи? Похвалить её. Пообещать в воскресенье сходить в кино и в её любимое кафе-мороженое. Нет! В воскресенье я дежурю в отделении. Не пойдёт… Тогда, может, спросить её, не хочет ли она, чтобы приехала моя мать? Она, наверное, соскучилась по бабушке… Я совсем перестал с ней разговаривать по душам. Всё некогда. Эти два года мы все меньше и меньше проводим время вместе. Она то у подружек, то одна в комнате за книгами. Никогда не жалуется, лапулечка. А может, просто сказать, что я её люблю? Просто люблю, и больше ничего».

— Тебе сегодня каша удалась, я просто язык проглотил, когда ел, – неожиданно вспомнил отец, что каша была посолена в меру.

– Тебе понравилось? – оживилась дочь. – И пёсику тоже понравилось, он вчера миску дочиста языком вылизал.

Грачёв еле сдержался, чтобы не повысить голос. Он не собирался возвращаться к разговору о хромоногой дворняге, поэтому заторопился на работу. В дверях он вспомнил о вечернем рандеву с Петровной.

– Я сегодня поздно вернусь, ты ложись спать, не жди меня, – скороговоркой проговорил он дочери, чувствуя сильные угрызения совести и прилагая неимоверные усилия для их преодоления.

Он спустился во двор, точнее, сбежал, понимая, что всё делает не так. Не так говорит, не о том думает, не то делает. Уже сидя в своем жигулёнке, он стал анализировать. А собственно почему? Почему он не делает так, как подсказывает ему совесть? Неужели во всём виноват основной инстинкт, побеждающий в нём отцовское чувство? А почему он так ревновал свою сбежавшую жену? Почему он извёл её своей ревностью и подозрениями? Может, он не любит свою дочь? Грачёв понял, что до сих пор не вывел из своей головы старые мысли и подозрения. Вопросы, вопросы, вопросы – как стая ворон, свивших гнёзда на одном дереве и превративших его в своё шумное общежитие. И никаких ответов, никакого просветления в этой серой каркающей массе. Он вспомнил свою вчерашнюю игру с пистолетом и представил Настю, разбуженную выстрелом. Её душераздирающий крик, на который сбежится вся общага.

«Сука, какая я сумасшедшая сука и тварь! Держу дочь словно падчерицу. Растёт без матери и от меня ласки не видит. Мало того что мать её смертельно обидел, так ещё и ей рассудок повредить могу. Нет, без женщины я точно дочь не вытяну. Надо идти Петровне на поклон. С серьёзными намерениями. Делать ей предложение? А как? Я же ещё со Светланой не развёлся! Вот попал в ситуацию! Где выход? Господи, Боже мой, помоги! Не за себя прошу. Ради дочки!»

В отделении сразу по приезде капитана «обрадовали» новым «глухарём», произошедшим на его территории.

Некие мошенники, оформив у пожилого и одинокого ветерана войны доверенность на квартиру, продали её ни о чём не подозревающим покупателям. Обман выглядел классически. Ветерану предложили пожизненный уход с содержанием взамен его жилья. Старик доверился благотворительной организации и оформил доверенность якобы на оплату коммунальных услуг, проведение ремонта и других услуг от имени собственника жилья со сторонними организациями. На самом деле он подписал доверенность с правом продажи квартиры, которая быстро нашла себе новых хозяев.

Всё это обнаружилось, когда покупатели стали въезжать и столкнулись нос к носу с ветераном войны, который был, что называется, ни сном ни духом… Покупатели пошли в суд, а обманутый старик, оборонявший Москву и бравший Берлин, стал участником новой войны. На этот раз за свою квартиру, и эту войну, судя по всему, выиграть у него шансов не было.

Дед сидел в дежурной части, уставившись на доску «Их разыскивает милиция!», словно надеялся найти среди фотографий и фотороботов своих обидчиков. Его колючие глаза-буравчики из-под кустистых бровей всматривались немигающим взглядом в лица преступников, словно ловя их в снайперский прицел. Но тщетно: людей, укравших у доверчивого старика жилплощадь, среди них не было и быть не могло. Когда оперативник привёл потерпевшего в свой кабинет и подробно его опросил, выяснилось, что, кроме молодого человека, на которого ветеран выписал доверенность, была ещё и молодая женщина. Именно она по его договору с преступниками должна была ухаживать за участником войны.

Капитан знал, что паспорт, на который выписана доверенность, поддельный. Мошенники просто вклеили в чужой паспорт свою фотографию и спокойно провернули сделку. Кроме того, судя по фотографии в поддельном паспорте, у преступника были наклеенная борода и усы. При такой ситуации не только разыскать, но и опознать преступника было бы невозможно, даже если его удалось бы предъявить обманутому ветерану на опознании.

Понимая это, Грачёв стал подробно составлять фоторобот молодой женщины – сообщницы квартирных мошенников. Опытный опер понимал, что она – слабое звено преступной схемы. Наверняка местная жительница, возможно, даже из этого района. Дед, на счастье оперативнику, обладал хорошей образной памятью. Он придирчиво перебирал варианты глаз, бровей, овал лица, накладывал один слой прозрачной пленки с элементами портрета на другой, неуклонно приближаясь к искомой внешности. Не удавалось найти только похожие глаза.

– Красивая женщина была, – вспоминал внешность сообщницы мошенников ветеран. – Здесь таких глаз не найти, но вот если эти…

Он сделал ещё одну попытку заменить глаза фоторобота, чтобы наконец добиться оптимального сходства портрета. Грачёв наложил очередную пару глаз и обомлел. Составленный фоторобот как две капли воды был похож на его пропавшую жену.

– Вот, совсем другое дело! – довольно крякнул ветеран войны. – Она! Вылитая. Ух, шельма. Был бы я помоложе, уж я бы ей юбку задрал, мерзавке.

«Может, это та молодая проститутка? Да нет, она по возрасту не подходит. Больше десяти лет разницы с преступницей. А вот Светка и по возрасту, и внешне просто копия с мошенницей! Странное сходство. Прям мистика какая-то».

Ветеран ушёл держать оборону квартиры от новых собственников, а Егора вызвал начальник отделения. Подполковнику Козлову доложили о его вчерашней стрельбе у гаражей, и он был вне себя от ярости.

– Ты чего по собакам палишь? Ты что, в отстреле бездомных животных работаешь? – Начальник отделения полиции был настроен очень сурово и решительно.

Так бывало всегда, когда Алексей Иванович не смотрел в глаза своему подчинённому и распекал его за какой-либо проступок. В отделении уже знали: если смотрит в глаза, то отчитывает для проформы, если нет – выговор обеспечен. А тут он ещё крутил в руках зажигалку. Значит, не просто сильно нервничал. Подполковник не так давно с огромным трудом бросил курить и, когда не справлялся с нервами, всегда хватался за подаренную ему на сорокалетие большую настольную зажигалку.

Отчаянно крутя колёсиком, словно раз за разом прикуривая вожделенную сигарету, он ещё больше распалялся, злясь на себя за проявление минутной слабости. Соответственно, виновному в доведении начальника до такого состояния приходилось ожидать для себя самые неприятные последствия. А уж если начальник вновь закурил бы, то виновнику, несмотря на стаж работы и должность, точно пришлось бы увольняться.