Юрий Вяземский - Великий понедельник. Роман-искушение

• Название: Великий понедельник. Роман-искушение
• Автор: Юрий Вяземский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078239-0

«Великий понедельник» – это роман-искушение, открывающий цикл «Сладкие весенние баккуроты», в котором автор рассказывает о событиях Первого дня Великой Страстной недели: о прибытии Христа в Иерусалим, о его пророчестве – смерти и предательстве учеников…

Ранее роман выходил под название «Сладкие весенние баккуроты».

---

И в каждом портике был свой фонтан. И в каждом – разный. И каждый выводил свою особенную мелодию. Один выпускал тонкую струйку, которая ломалась в воздухе и падала вниз многими мелкими капельками, ударяя о чашу, как мягкие молоточки бьют по струнам цимбала, извлекая из него похожие, но разные звуки. Другой фонтан образовывал над трубкой круглую и широкую водяную тарелку, которая, казалось, совсем не роняла капель, но звенела, как две скрипичные струны, если их одновременно захватить смычком. Третий фонтан…

До третьего фонтана Пилат с Максимом не дошли, остановившись в центральном портике с фонтаном-тарелкой и скорбной белой статуей в глубокой нише.

Пилат задрал голову и стал разглядывать потолочные своды.

Максим задумчиво смотрел на тарелку фонтана и вдруг сказал:

– Под потолком появилось новое гнездо.

– Чье? – быстро спросил Пилат.

– Какое-то странное.

– Ласточкино, наверное. У них уже тут два гнезда. И я категорически запретил их трогать.

– Нет, это гнездо не ласточки. По виду похоже на голубиное. По кладки в нем нет. И голубей возле него не видели.

– И это гнездо не трогать. Раз кто-то соорудил его, значит, скоро объявится хозяин, – сказал Пилат и вдруг озабоченно посмотрел на Максима.

– Ясно, – сказал Максим, глядя на фонтан.

– Я, знаешь, о чем хотел тебя попросить, – начал Пилат. – Скоро приедет Клавдия…

– Мы ждем госпожу двенадцатого нисана. Сроки не изменились? – быстро спросил Максим.

– Сегодня десятое? Ну да, стало быть, двенадцатое послезавтра… Ее приездом занимаются, во-первых, ее собственные люди. Во-вторых, я подключил к делу Перикла и Лонгина. И всё же, Максим, мне бы хотелось… Ты ведь знаешь, она ни разу не была в Иерусалиме. Но давно сюда просилась. Ей хотелось побывать на одном из больших праздников. Я ей почти два года отказывал, но в этом году обещал… Короче, она приезжает. – Пилат растерянно замолчал.

А Максим отвернулся от фонтана и укоризненно посмотрел прямо в глаза префекту:

– Приезд уважаемой Клавдии у меня давно на контроле. Служба будет самым внимательным образом следить за передвижением твоей жены, за ее безопасностью, за тем, чтобы в Городе ей было удобно и спокойно. Неужели ты думаешь…

– Я ничего не думаю! – нервно перебил его Пилат. – Я просто хотел тебя попросить… Понимаешь, она очень интересуется Иудеей. Она серьезно изучает ее обычаи, религию. Ты знаешь, она из тех добродетельных женщин, которых сейчас мало осталось в Риме. Она набожна и ко всем богам относится с уважением… Тут нет ничего предосудительного! Она соблюдает приоритеты, и разумеется, гении цезарей и главные отечественные боги стоят у нее на первом месте. Она свято блюдет их культы, празднует всё, что положено праздновать… Тут у меня к ней нет никаких претензий. И если ее вдруг заинтересовал иудейский бог…

Пилат опять замолчал, а взгляд Максима сместился с глаз префекта на его левое ухо, которое он принялся изучать и оценивать.

Пилат отвернулся к нагой статуе в нише и почти сердито спросил:

– Что ты так на меня смотришь?

– Я не могу понять, зачем ты мне рассказываешь о своей жене. Как будто я не знаю эту во всех отношениях замечательную женщину, – после некоторого молчания ответил начальник службы безопасности. – Я также не могу пока понять и твоей просьбы.

– Я прошу, чтобы ты, опираясь на свои опыт и знание людей, подыскал моей Клавдии какую-нибудь достойную компанию, которая, с одной стороны, удовлетворила бы ее интерес, показала ей Город, сводила в Храм… Но, разумеется, не тогда, когда начнется главное кровопролитие! Клавдия ни в коем случае не должна этого видеть, потому что даже я, римлянин и солдат, с трудом переношу эту варварскую бойню, красный от крови Кедрон! – гневно воскликнул Пилат и снова повернулся к Максиму.

А тот, потеряв интерес к уху Пилата, теперь разглядывал его кавалерийские сапоги. И так как Пилат к сказанному ничего не прибавил, Максим позволил себе заметить:

– Я всё продумал, и теперь осталось получить твое утверждение. Мы ожидаем уважаемую Клавдию двенадцатого к полудню. Она отдохнет с дороги, а вечером ей можно будет показать Храм: там будут прекрасные песнопения и сравнительно немного народу. Тринадцатого, когда в Храме начнут резать ягнят, можно будет провести уважаемую Клавдию по Городу, но не подводить слишком близко к Храму. Четырнадцатого же, когда будут совершаться основные жертвоприношения, когда по всему Городу будет стоять рев, а Кедрон, как ты говоришь, покраснеет, я предлагаю вывезти нашу дорогую гостью за Город, лучше всего на Масличную гору. Вид оттуда великолепный, можно устроить полуденную трапезу в тени деревьев – уверен, супруге твоей понравится. В любом случае, в этот день милой Клавдии нечего делать в Иерусалиме.

– Хороший план. А…

– Теперь о сопровождении, – не дал задать вопрос Максим. – По протоколу женой префекта должна заниматься жена первосвященника. Каиафа уже засылал ко мне Натана, и тот дал понять, что Ревекка, жена первосвященника, готова взять на себя эту обязанность, несмотря на предпраздничные приготовления…

– Ой, не хотелось бы, – поморщился Пилат. – Постой! А откуда им известно о приезде Клавдии? Я велел держать это в секрете.

– В Иудее слухи распространяются быстрее звука. Тем более если засекречивать то или иное событие… А разве у твоей жены в Кесарии нет ни одной подружки из местных?

Пилат еще сильнее скривил лицо и решительно сказал:

– Ревекка мне не походит.

– Я так и подумал. И видимо, так же подумал Марцелл, потому что он очень рассчитывает на то, что в главные сопровождающие уважаемая Клавдия изберет его жену, Юнию.

– Жена легата? А разве она знает Иерусалим?

– Насколько может знать Город римлянка.

– Да ну ее. Она болтушка. И слишком молода, чтобы руководить моей женой. И Клавдия меня просила, чтобы ее сопровождала непременно иудейка.

– Тогда две кандидатуры осмелюсь тебе предложить, – сказал Максим. – Либо жену нашего Иосифа, который из Аримафеи, либо жену Никодима.

– Но Никодим – фарисей.

– Во-первых, он фарисей очень умеренный. Во-вторых, он человек правильный во всех смыслах. В-третьих, насколько я знаю дорогую Клавдию, жена Никодима должна ей понравиться: она достаточно молода, обаятельна, не назойлива, прекрасно владеет предметом, который интересует нашу высокую гостю.

– И говорит по-латыни?

– Ни слова не говорит. И им непременно понадобится переводчица. Я ее уже подобрал. Она из службы. Так мне будет спокойнее.

– Если я тебя правильно понял, ты склоняешься к жене Никодима? – спросил Пилат.

– Склоняюсь. Однако…

– Что «однако»?

– Ты не боишься, что если мы откажемся от услуг жены первосвященника и возьмем в сопровождающие жену Никодима, то в синедрионе могут возникнуть…

– А мне плевать на синедрион и на то, что там может возникнуть или не возникнуть! – вдруг радостно воскликнул Пилат.

Затем посерьезнел лицом и сказал:

– Хорошо, я подумаю. Время терпит.

Потом снова радостно улыбнулся и спросил:

– А всё-таки зачем ты поймал Варавву?

И тотчас начальник службы безопасности ответил на вопрос, как будто он вовсе не был для него неожиданным, и он его давно ждал, и вместе с этим вопросом ожидал, что они наконец перестанут на ночь глядя говорить о второстепенном и третьестепенном и заговорят о важном и безотлагательном.

– Мне вдруг показалось, что его надо поймать именно сейчас, – сказал Максим.

– Почему?

– Мне подумалось, что, может быть, пришло время положить конец слухам о том, что этот Варавва чуть ли не тайный агент римлян, что Понтий Пилат самолично велел ему терроризировать тетрарха Антипу, грабить его людей и всем показывать отрубленную голову пророка Иоанна. Мне почудилось, что очень сподручно будет тебе перед праздником Пасхи подарить Антипе схваченного Варавву, его ночной кошмар и дневной ужас, и помириться с тетрархом, с которым у тебя, как все знают, очень сложные отношения.

Пилат хотя и улыбался, но смотрел на Максима почти зловеще: прямо-таки ввинчивал взгляд в щеку начальнику службы безопасности, которую тот ему подставил.

– Подумалось… Почудилось… А что, если тебе действительно померещилось, Максим? И ты в своем рвении не только не угодил мне, а допустил серьезную политическую ошибку? – тихо спросил префект Иудеи.

– Ошибку в чем? – Максим поднял глаза. Взгляды их встретились.

– В том, что арестовал Варавву.

– Тогда нет никакой ошибки, потому что я его не арестовывал.

– Не понял.

– Многие видели, что Варавву, прозванного Неуловимым Мстителем, арестовали стражники синедриона. Иисус прибыл в Гефсиманию под видом богомольца, разбил там шатер. Там его и поймали.

– Да что ты говоришь! – шепотом воскликнул Пилат.

– Я говорю то, что все теперь знают в Иерусалиме.

– Значит, Неуловимого поймал старый толстяк Амос?