Галина Гончарова - Средневековая история. Граф и его графиня

• Название: Средневековая история. Граф и его графиня
• Автор: Галина Гончарова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014

Пятая часть средневековой истории. Ее сиятельство и его сиятельство. Столкновение двух характеров. Что же будет в результате? Ралли – или вылет в кювет?

© Copyright Гончарова Галина Дмитриевна ([email protected])

Текст с сайта http://samlib.ru/g/goncharowa_g_d/

Вычитка, правка структуры, оформление, комментарии, примечания, мелкая редакторская правка – Алекс.

Использована обложка художника С.А.Григорьева.

Использованы элементы серийного оформления издательства «АЛЬФА-КНИГА».

---

– И которых заберет к себе графиня Иртон.

– Ваше величество?

– Не я же…

Эдоарду странным образом стало чуть легче.

– Далее я предлагаю объявить, что Вашему величеству стало плохо от этих известий. И вы слегли в постель. После чего я потихоньку переловлю оставшихся…

– Покушение возможно?

– Да, я предполагаю.

– А мне лежать и ждать убийц?

– О, нет, Ваше величество. Вы светловолосы и сероглазы, у вас хорошее телосложение… и у меня есть идея. Благо, в королевских покоях должны быть тайные ходы…

Идею Эдоард выслушал. И одобрил. Все равно надо было переловить всех заговорщиков. Лучше – раньше. Из Стоунбага лишнего слова не вырвется, от королевских представителей и вирман – тоже, понимают, чем рискуют.

Но длительность сохранения тайны обратно пропорциональна количеству посвященных в нее людей. А потому – надо бить в ближайшее время. Или дать заговорщикам ударить – и схватить их на месте преступления.

Чего уж проще.

Лиля, если бы ее кто-то посвятил в этот план, сказала бы, что он не нов в истории. И в ее мире такое проделывал некто Иван Грозный, благополучно передавивший всех заговорщиков и померший своей смертью.

Но пока мужчины договаривались вдвоем.

* * *

Эдоард смотрел на дверь, которая закрылась за Ганцем.

Было ему тошно?

Еще как.

И чудились в полутьме комнаты синие глаза Джессимин.

Как ты можешь быть таким жестоким, мой золотой принц?

Могу, моя королева. Могу, мое ясное солнышко.

Я приговорил к смерти свою дочь и внуков, да. Но ведь не я начал первым. Я невиновен в смерти Эдмона, видит Альдонай. Но Амалия решила мстить… и ладно бы мне!

Увы, любой король – это прежде всего – король. А потом уже человек. И грязные, кровавые, жестокие решения – это прерогатива короля. Который будет принимать их, чтобы через тысячу лет какой-нибудь сопляк сказал «ужасная жестокость!». И ни секунды не задумался, что появился на свет благодаря такому вот Эдоарду, который не только принимал страшные решения, но и не стеснялся их исполнять.

Ну и плевать на его мысли. Главное – что такой мальчишка рано или поздно будет, а что там будут думать потомки… были бы!

И была бы Ативерна. Это – главное.

* * *

Лиля ждала Ганца на выходе из королевской спальни. И вопросы посыпались одновременно.

– Что с Ивельенами?

– Он будет жить?

– Как мои люди?

– Что ждать от королевского здоровья?

Мужчина и женщина заговорщически переглянулись и фыркнули. Потом Лиля взъерошила волосы и отчиталась.

– Жить будет. Хворь у него хоть и болезненная, но жизни сильно не угрожает. Тут главное не запускать. Тогда где-то дней за десять-пятнадцать встанет на ноги.

– А передвигаться?

– В любое время. Но лучше с помощью и под обезболивающим.

– Ага…

– А Ивельены?

– Всех казнят. Романа и Джейкоба отдадут вам на воспитание.

– Мне? Как?! Казнят?!

Ганц удивленно посмотрел на графиню.

– Ваше сиятельство, а смуты и бунты – лучше?

Лиля спрятала лицо в ладонях.

– Но дети…

– Вы же сами все знаете…

Лиля вздохнула. Развернулась… Ганц поймал ее за опустившуюся руку.

– Ваше сиятельство…

И таким постаревшим в один миг показалось ему лицо графини.

– Не надо, Ганц. Я ничего не сделаю. Мне просто больно… пусти.

Спустя час личный камердинер короля, доверенный и даже посвященные в некоторые секреты, нашел графиню Иртон скорчившейся на подоконнике за занавеской.

Женщина выглядела – краше в гроб кладут. Лицо осунулось. Между бровями маленькая морщинка, на щеках следы от слез…

– Ваше сиятельство, пожалуйте к Его величеству…

Лиля слезла кое-как с подоконника, поправила платье… и не удержалась.

– Как вы думаете, жестокость – это привилегия королей?

Старый слуга не удивился. За свою долгу придворную жизнь он и не такое слышал.

– Я думаю, Ваше сиятельство, это беда всех королей.

* * *

Эдоард пристально посмотрел на Лилю, когда она вошла в комнату.

М-да… плакала?

Волосы растрепаны, глаза больные и красные…

– Что случилось, графиня?

– Все в порядке, Ваше величество.

– Неужели?

Лиля опустилась на колени рядом с кроватью.

– Ваше величество, отпустите меня домой? В Иртон?

– Почему?

Лиля молчала.

– Графиня…

Это было произнесено настолько жестко, что Лиля вздохнула…

– Амалия. И дети. И… я все порчу! Я везде приношу беду, я не хочу так больше! Лучше бы я умерла…

Слезы хлынули потоком.

Эдоард нахмурился.

– Нет…

– Если бы не я…

Лиля плакала взахлеб, слизывая слезы и некрасиво вытирая нос полотенцем. Ее слезы были непритворными. При мысли о Сэсси, Джесе, больной девочке на душе так мерзко становилось, что хоть головой в прорубь. Король молча наблюдал этот цирк. Эдоард не только был неплохим правителем, он еще знал, что женщине не надо мешать рыдать. Сама придет в себя, а будешь успокаивать – истерика затянется на несколько часов.

И его мудрое величество оказался прав. Минут через пятнадцать Лиля высморкалась в полностью загвазданное полотенце – и кивнула.

– Ваше величество, простите.

– Вылечите меня, графиня. Потом поговорим. И запомните – не вы это начали. Вы просто защищали свою жизнь. И Миранду.

Лиле стало стыдно. Реально стыдно. Перед ней больной человек, ее пациент… А она тут что развела?

Итак…

Подушки поправить, болеутоляющее дать, пульс проверить, давление… вообще можно было его посчитать линейкой и иголочкой. Если уж очень упрощать. Но вот беда… эталона не было. Хорошо, когда метрическая система тебе в помощь. А тут как? Какая тут длина меридиана?

Эххх…

Что ж я за дура – и почему я не ходила на факультативы по астрономии и не уделяла внимания физике?

Дура я, дура…

* * *

Эдоард медленно засыпал. Боли почти не чувствовалось. Хотя графиня и предупредила, что это – временно. Но даже так – лучше чем ничего.

Отпустить ее…

Ну-ну… нет, может так и лучше. В Иртоне ей проще, чем при дворе, а новинки он может получать и оттуда.

Но!

Чтобы Лилиан была безопасна для Короны – она должна оставаться графиней Иртон. Только вот… зная Джерисона – Лилиан ему уже столько раз по репутации одним своим появлением потопталась… первая их встреча должна пройти под наблюдением Короны. Или лично короля. А иначе…

К тому же надо пристроить к ней внуков… и не к кому больше, и Миранде у нее хорошо…

Столько всего сделать надо… Умирать совершенно некогда.

* * *

Ганц тоже чувствовал себя мерзко. И особенно – когда входил к Амалии в камеру. Но и переложить это на кого-то другого…

– Госпожа, я должен сообщить вам, что за покушение на короля, на графа и графиню Иртон, за подготовку попытки переворота и прочее – вы приговорены к смертной казни.

Амалия кивнула. Медленно встала.

– Мои дети?

– Трое старших.

– Нет!!!

В синих глазах метнулась боль.

– Только не мои дети! Прошу вас!! Я все сделаю, что вы пожелаете!!!

Ганц покачал головой.

– Это приказ короля…

– Это ведь его внуки!!!

– Дважды внуки. – Ганц смотрел грустно. Ему это поручение вообще выполнять не хотелось.

Ему удалось удивить Амалию настолько…

– Д…дважды?

– Вы тоже дочь Его величества. Вы не знали?

– Н-но… – Амалия открывала и закрывала рот. Что тут сказать – она не знала.

– Вы его внебрачная дочь, которую Джайс Иртон выдал за своего ребенка. И принц Эдмон был вашим сводным братом.

Амалия побледнела как стена.

– Нет, нет, нет…

Но она уже видела и понимала, что Ганц не лжет. И теперь картина складывалась. Ее отец никогда не стал бы травить ее мужа просто так. А вот если, нет… Альдонай, за что…

Ганц кивнул палачу.

Крупный мужчина неожиданно тихо проскользнул за спину Амалии – и набросил ей на шею удавку.

Ганц досмотрел все до конца. А когда жизни в прекрасной женщине, лежащей перед ним, не осталось, протянул руку и пощупал пульс.

Мертва.

Мерзко?

Впереди предстояло нечто на порядок более мерзкое…

* * *

Спустя час Ганц вышел из Стоунбага на воздух, вытер пот со лба…

Как же мерзко он себя чувствовал. Как они смотрели на него… сейчас мужчина ненавидел сам себя и знал, что это не пройдет.

А еще знал, что уедет из Ативерны. Не сможет он здесь оставаться… или попросить графиню о месте в Иртоне?

Лишь бы не пережить такое снова… Сейчас он понимал, как накладывают на себя руки.

Его тошнило от собственной гнусности.

Да, дети не страдали. Маковый отвар – штука сильная. Выпили – и уснули. И кинжала не почувствовали. Но мерзко, противно, гадко…