Мария Беседина - Москва акунинская

• Название: Москва акунинская
• Автор: Мария Беседина
• Издательство: Фолио-СП, Олимп
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94966-151-2, 978-5-7390-2085-7

Быть может, в наши дни и удастся найти человека, не читавшего романов Бориса Акунина, но уж точно не найдешь того, кто не слышал бы о них. Один из центральных персонажей «фандоринского» цикла романов — Москва. Огромный город, на улицах, площадях и в домах которого разворачивается действие детективной эпопеи, но… все ли адреса указаны правильно? Какова доля авторского вымысла? Что, наконец, из описанного в романах Акунина сохранилось до наших дней? Читателю представится возможность собственными глазами увидеть те места, где происходили запомнившиеся эпизоды романов о Фандорине, вообразить прежний облик знакомых улиц. В книге речь пойдет не только о произошедших на них событиях романов, но и о реальной истории этих мест.

---

Для нас с вами сейчас важнее, что «Первый гастроном, бывший Елисеевский», упоминается в «Шпионском романе».

Мы приближаемся к бывшей Страстной площади. Справа от Тверской отходят два переулка — Малый и Большой Гнездниковские. Поклонникам Акунина их названия более чем знакомы.

«— Уверяю вас, это или питерские, или Гнездниковские! — расширил красивые бархатные глаза полковник, под «Гнездниковскими» имея в виду Охранное отделение, расположенное в Большом Гнездниковском переулке» («Статский советник»).

Название Гнездниковских переулков — память о существовавшей здесь слободе «гнездников». Едва в XVIII в. на месте слободы протянулись переулки, память о занятиях «гнездников» как отрезало: в различных источниках их называют то литейщиками, то изготовителями дверных петель (в которых высверливались «гнезда»), то мастерами, ковавшими наконечники для стрел («гнезда» — упаковки этих наконечников). Огромный город живет, как пульсирующий организм, и каждый день приносит что-то новое, а что-то безвозвратно утрачивается в толще времени, — очень показательный пример этого скрыт как раз в тайне названия Гнездниковских переулков.

В нашем с вами движении от начала Тверской улицы к Пушкинской площади Гнездниковские переулки расположены слева (по нечетной стороне Тверской). На территорию бывшей слободы можно войти как через расположенный ближе к зданию Правительства Москвы Малый, так и через начинающийся в подворотне дома № 17 Большой Гнездниковский переулки. А там, внутри квартала, эти переулки пересекаются каким-то немыслимым, плавно изогнутым крестом — точно их план нарочно выдуман креативщиком-авангардистом. Эти странные изгибы возникли после сноса в 1930-х гг. храма святителя Николая в Гнездниках.

В XVI–XVII вв. в Гнездниковской слободе любили селиться торговцы Новгородской сотни. Как люди обстоятельные, они обустраивались на века — даже возвели свою собственную церковь. Это и был храм св. Николая в Гнездниках. Он украшал собой перекресток Большого и Малого Гнездниковских переулков до первой четверти XX в. Наверное, и Эрасту Петровичу случалось креститься на него, когда служебные дела приводили его к перекрестку Гнездниковских переулков. Может быть, это ободряло его, когда «в пятом часу, мрачный и подавленный, Фандорин заехал в Большой Гнездниковский» («Статский советник»). Те, кого заинтересует трагическая судьба древнего здания храма св. Николая и мученическая гибель защищавших его прихожан, легко найдут необходимую информацию на православных сайтах.

Здание, в котором размещалось Охранное отделение — дом № 3/5, было построено в 1740-х гг. Многократно перестраиваясь, оно становилось все больше и красивее. Дом неоднократно менял владельцев. В 1861 г. здание выкупила казна: требовалось помещение для редакции «Ведомостей московской городской полиции». Вырезку из этого издания читает, попав в участок, переодетый «мамзелькой» Сенька Скориков: «Еще статья, не шибко старая, не успела пожелтеть: «Самый молодой участковый пристав Москвы», из «Ведомостей московской городской полиции». Сенька прочел начало…» («Любовник Смерти»), Это было тем более удобно, что в стоящем по соседству особняке в то время квартировал московский обер-полицмейстер. А в 1886 г. оба владения были объединены в одно здание, в котором помимо редакции разместились типография, фотографическая лаборатория, адресный стол, архив и канцелярия. О некоторых из этих подразделений мы читаем у Акунина. В «Алмазной колеснице» услугами телеграфа в Малом Гнездниковском переулке пользуется Фандорин: «…быстро поднялся, велел подавать коляску и четверть часа спустя был уже в Малом Гнездниковском переулке, на Полицейском телеграфе. Там он продиктовал телеграмму, от которой оператор, чего только не повидавший на своем веку, часто-часто захлопал глазами». Впрочем, некоторые из перечисленных учреждений имели не только внутриведомственное, но и общегородское значение. В том же романе противник Фандорина «Рыбников» «…в один из праздных моментов… наведался в Адресный стол, расположенный в Гнездниковском переулке, и стал наводить справки относительно одной интересовавшей его персоны».

В 1891 г. в дом в Малом Гнездниковском переехало Охранное отделение. «Истребление революционной язвы», как характеризует Акунин деятельность этого учреждения, велось, судя по отзывам современников, достаточно успешно — «охранка» вызывала активную ненависть оппозиционных партий всех мастей.

В 1917 г. Охранное отделение было разгромлено. Среди историков бытует устойчивая версия, что уничтожение архивов было инспирировано самими работниками «охранки»: на донесениях указывались имена агентов, которые вовсе не были заинтересованы в том, чтобы их деятельность стала известна широкой общественности. Заодно под горячую руку ликвидировали и обширную базу данных на профессиональных преступников. Может быть, уже через несколько лет, приступая к борьбе с поднявшим голову бандитизмом, сотрудники ЧК пожалели о неуместном энтузиазме толпы. Кстати, в первые годы своего существования здесь находился Московский уголовный розыск.

А потом время общемосковской известности здания в Малом Гнездниковском переулке прошло. Теперь это был просто старый, медленно разрушающийся дом. Та часть строения, которая выходила на Тверской бульвар (именно в ней располагалась квартира обер-полицмейстера), была снесена при постройке нового здания МХАТа; тогда же, в 1970-е гг., был разрушен и угловой корпус, в котором, собственно, и находилось Охранное отделение. А несколько лет назад и основная часть старинного особняка, пережившего наполеоновский пожар, две революции, бомбежки Великой Отечественной, была «явочным порядком» снесена… Московская общественность, протестовавшая против сноса здания и не сумевшая его защитить, выступала, конечно, не ради увековечения памяти Охранного отделения: дом в Малом Гнездниковском был живым свидетельством изрядной части русской истории. К счастью, Правительство Москвы обратило внимание на произвол нуворишей и прекратило его. Дом восстанавливается; хотя новодельные стены (красный кирпич и бетон) не воспроизводят аромат Истории, но по крайней мере облик старинной барской усадьбы будет сохранен для потомков.

Церковь Пимена Великого в Старых Воротниках

Покинув территорию бывшей Гнездниковской слободы, возвращаемся на Тверскую и пересекаем Страстную (Пушкинскую) площадь. Проходя через нее, обращаем внимание на стоящий рядом с современным зданием «Известий» причудливый дом в стиле модерн (один из корпусов № 18): там располагалась редакция «Русского слова». Идем по левой стороне Тверской к Маяковке; минуем здание Английского клуба в советское время — Музея Революции, теперь — Музея новой и новейшей истории России (№ 21), и вот перед нами поворот в Мамоновский переулок. Говоря о «Штробиндеровской лечебнице», в которой в романе «Декоратор» проходит медицинскую практику подруга Фандорина Ангелина, Акунин пишет: «Красавица сняла с плеч платок, заколола непослушные волосы.

— Сегодня интересно было. Доктор Блюм учил нас вырезать чиреи. Это, оказывается, вовсе не трудно.

Анисий знал, что Ангелина, светлая душа, ходит в Штробиндеровскую лечебницу, что в Мамоновом переулке, облегчать муки страждущих. Сначала им гостинцы носила, Библию читала, а потом ей этого мало показалось. Захотела настоящую пользу приносить, на сестру милосердную выучиться. Эраст Петрович отговаривал, но Ангелина настояла на своем». Никакого Мамонова переулка на карте Москвы нет с середины XVIII в. (то есть к описанному в «Декораторе» моменту), зато легко найти Мамоновский, в котором действительно есть медицинское учреждение (дом № 7). Оно было там и во времена Фандорина; в лечебнице работало множество медицинских светил, чьи имена украшают историю русской медицины. Верно и то, что в больнице по старинной русской традиции оказывалась бесплатная помощь неимущим. Есть только одно «но»: больница в Мамоновском переулке — офтальмологическая; как глазная лечебница она и была основана в 1826 г. на пожертвования москвичей; комитетом по сбору денег руководил князь Голицын. Первоначально больница располагалась в доме Ланге у Никитских ворот, а затем ее разместили в доме графов Мамоновых — по их имени и назван переулок. Первым главврачом больницы был Петр Федорович Броссе, да и потом никакого Штробиндера в списке персонала не появлялось. Как видим, у автора нет особых оснований называть больницу «Штробиндеровской»; кроме того, гнойной хирургией больница в Мамоновском не занималась никогда. Возможность упражняться в «вырезании чирьев» прекрасной Ангелине там вряд ли предоставили бы.

Впрочем, тем, кто полагает, что подобный авторский домысел снижает обаяние образа Ангелины, могу привести в качестве аргумента слова писательницы начала XX в. Тэффи, которая устами своего героя удивлялась: почему некоторые читатели считают, что автор, не посоветовавшись с ними, не может даже «ремня на чемодане затянуть».