Стивен Кинг - Плющ

• Название: Плющ
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Как, говоришь, называлась дисциплина? «Психология разбитых сердец»?

Мы вышли на улицу, и ветер уносил его болтовню в морозном воздухе.

— «Психология человеческого стресса», но твой вариант мне нравится больше. — Роджер энергично замахал рукой, останавливая такси, водитель которого скоро пожалел, что подобрал нас, — Также нам сказали, что полезно вести дневник.

— Черт, — выругался я. — Последний раз я вел дневник, когда мне было 11.

— Ну, черт возьми, — произнес он, — поищи его, Джон. Может, он где-то там завалялся.

И он снова пустился в разглагольствования, которые были прерваны только тогда, когда он вдруг наклонился вперед, и его стошнило на собственные ботинки.

Эту процедуру он повторил еще дважды, пока мы добирались до его дома, находящегося на пересечении 20-й и Парк Авеню Саут. Он вытягивался из окна, насколько было возможно (а возможно было не слишком далеко, так как это был один из тех «Плимутов[93]», у которого задние окна опускались лишь наполовину и на котором был мрачный небольшой желто-черный знак с надписью «Не давить на окно!»), его просто сташнивало в воздушный поток, а затем он откидывался на сиденье автомобиля с беззаботным выражением на лице. Наш таксист, судя по акценту, нигериец или сомалиец, был шокирован. Он остановился у обочины и велел нам выйти из машины. Я был готов это сделать, но Роджер и не собирался.

— Дружище, — сказал он, — я бы вышел, если бы был в состоянии ходить. А поскольку я не в состоянии, следовательно, довезите нас.

— Выходи с такаси, насяльника.

— Я был вежлив и блевал за пределами машины, — молвил Роджер с беспечным и приятным выражением лица. — Это было непросто, но я справился. У меня есть подозрение, что через несколько секунд меня стошнит снова. И если вы нас не довезете, меня вырвет на вашу пепельницу.

Когда мы приехали к дому Роджера, я помог ему добраться до вестибюля и не уходил, пока он не поднялся на лифте с ключами от квартиры в руке. Затем нетвердой походкой я направился к такси.

— Бери другой такаси, насяльника, — сказал таксист. — Заплати и бери другой. Я не буду везти тебе.

— Мне только до Сохо, — сказал я. — И я дам до чёрта чаевых. Меня не тошнит.

Хотя, боюсь, я немного солгал.

Он довез меня, и когда на следующий день я заглянул в бумажник, то понял, что действительно дал ему до чёрта чаевых. Мне удалось подняться по лестнице до того, как меня стошнило. Хотя тошнило меня довольно долго.

На следующий день я не пошел на работу; у меня хватило сил только на то, чтобы подняться с постели. Моя голова словно раздулась до чудовищных размеров. Я позвонил на работу около трех часов, трубку снял Билл Гелб, который сообщил мне, что Роджер там тоже не появлялся.

С того времени было пролито много слез и прошло немало бессонных ночей, но возможно, Роджер был недалек от истины: единственное место, где я чувствую себя более менее нормально, — это «Зенит Хаус», на девятом этаже здания на улице Парк Авеню Саут, 490. Последние два дня Ридли приходилось буквально выгонять меня и выметать вместе с мусором. Возможно, что-то есть в этой старой, как мир, бредятине — «ушел с головой в работу». Даже идея с этим дневником оказалась неплохой… хотя, может, я просто утешаю себя после собственного полного провала в написании новеллы.

Может быть, я останусь в «Зените», в конце концов. Вперед и с песней, как говорится… если только не с лебединой песней. Боже, я до сих пор не могу осознать, что она ушла от меня.

И я все еще не потерял надежду на то, что она передумает и вернется.

21 марта 1981 года

Кому: Г-ну Джону «Засранцу» Кентону

Издательство «Зенит Хаус», гнойное место

Дерьмовое Авеню Саут, дом 490

Город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10017

Уважаемый засранец,

Ты решил, что я забыл про тебя? Мои планы по отмщению идут полным ходом, независимо от ТОГО! что происходит со мной! Ты и все твои гнойные приятели скоро почувствуете на себе ГНЕВ! КАРЛОСА!!

Я вызвал силы преисподней.

Карлос Детвейлер

В пути, США

P. S. Учуял что-то «зеленое»,[94] господин Засранец Кентон?

Из дневника Джона Кентона

22 марта 1981 года

Сегодня получил письмо от Карлоса. Хохотал до истерики. Примчался Херб Портер с вопросом, умираю я или что со мной происходит. Я показал ему письмо. Он прочитал и только нахмурился. Спросил меня, над чем я смеялся и не воспринимаю ли я Детвейлера всерьез?

— О, я воспринимаю его всерьез… в некоторой степени, — сказал я.

— Так какого черта ты гогочешь?

— Должно быть, потому что я — скрипучая половица во вселенском здании, — ответил я и затрясся в новом приступе хохота.

Нахмурившись так, что складки на его лице стали еще глубже, Херб положил письмо на край стола и попятился к двери, словно боясь от меня чем-то заразиться:

— Я не знаю, почему ты ведешь себя так странно в последнее время, — сказал он, — но я дам тебе хороший совет. Позаботься о собственной безопасности. И если тебе нужна помощь психиатра, Джон…

А я продолжал смеяться, к тому моменту мой смех стал безумен и полуистеричен. Херб пристально посмотрел на меня чуть дольше и, хлопнув дверью, вышел из кабинета. Как раз тогда, когда я прекратил хохотать, уже практически плача.

Сегодня вечером я рассчитываю поговорить с Рут. Упражняясь в развитии у себя силы воли, я старательно сдерживал желание позвонить ей, каждый день надеясь, что она позвонит первой, и сходя с ума от картинок в своем воображении, на которых она и ее отвратительный Тоби Андерсон скачут и кувыркаются вместе; на ум постоянно приходила джакузи. Поэтому я сам позвоню Рут. Прощай, сила воли!

Если бы у меня был обратный адрес Карлоса Детвейлера, думаю, я бы отправил ему открытку со словами: «Уважаемый Карлос, я знаю всё о том, как вызывать силы преисподней. Твой покорный слуга, засранец Кентон»

И для меня по-прежнему остается загадкой, зачем я описываю всю эту чепуху, а также зачем я продолжаю рыться в груде старых забракованных рукописей в комнате обработке почты, рядом с сортиром уборщика Ридли.

23 марта 1981 года

Мой звонок Рут был полной катастрофой. И зачем я пишу об этом, если я даже не хочу думать об этом, для меня это не поддается объяснению. Апофеоз извращения. На самом деле, я, конечно, знаю: во мне кроется смутная мысль, что если я передам свои ощущения бумаге, они перестанут так сильно давить на меня… так что, позвольте таким образом исповедаться, но чем короче — тем лучше.

Писал ли я в своем дневнике, что доведен до такого состояния, что могу очень легко пустить слезу? Полагаю, что писал, но у меня не хватает мужества вернуться к тем строчкам. В общем, во время телефонного разговора я пустил слезу. Наверное, этим всё сказано. А может, не всё. Думаю, что не всё. Два или три дня я старательно убеждал себя, что: а) не буду плакать; б) не буду умолять ее вернуться. В результате получился вариант в) я сделал и то, и другое. Последние дни (и бессонные ночи) я провел, размышляя о гордости. «Даже потеряв всё, мужчина сохраняет свою гордость». Я бы нашел некоторое утешение в этой мысли, воображая себя Полом Ньюманом,[95] как в той сцене в фильме «Хладнокровный Люк[96]», где он сидит в своей камере, узнав о смерти матери, играет на банджо и беззвучно плачет. Горестная сцена, но крутая, определенно крутая.

В общем, я хладнокровно продержался около четырех минут, но услышав ее голос и внезапно вспомнив всё, что было между нами… Другими словами, я до конца не представлял себе, что потерял ее навсегда, пока не услышал ее слова: «Алло? Джон?», лишь эти два слова. Господи, как же хорошо мне было, когда она была рядом!

Что остается у мужчины после того, как он всё потеряет? Гордость? У Самсона,[97] возможно, были подобные мысли после утраты волос.

Как бы там ни было, я заплакал и начал умолять ее, и через некоторое время она заплакала и, в конце концов, бросила трубку. А может, это сделал гнусный Тоби; я не слышал его звуков, но каким-то образом почувствовал, что он был рядом с ней в комнате в тот момент; я почти что учуял запах его одеколона «Брут». Может быть, он вырвал трубку телефона из ее рук и дал отбой, чтобы затем поговорить об обручальном кольце или обсудить свадьбу в июне или, возможно, разрыдаться с ней на пару. Да, знаю, что это едкие слова. Но я понял, что даже после того, как гордость мужчины сломлена, у него остается горечь.

Открыл ли я для себя еще что-нибудь новое в этот вечер? Думаю, что да. Всё закончилось, окончательно и бесповоротно. Остановит ли меня сей факт от дальнейших звонков, еще более унижающих мое достоинство (хотя куда дальше)? Не знаю. Видит Бог, я надеюсь, что остановит. К тому же есть вероятность, что она сменит номер телефона. Скорее всего, что сменит после сегодняшнего концерта.