Владимир Карпов - За годом год

• Название: За годом год
• Автор: Владимир Карпов
• Издательство: "Беларусь"
• Жанр: Роман
• Год: 1967

«За годом год» — книга о Минске, городе с трагической и славной историей о послевоенных судьбах наших людей, поднявших город из руин.

У каждого из героев романа свой характер, свое представление о главном, и идут они к нему, переживая падения и взлеты.

Читая роман, мы восхищаемся героями или негодуем, соглашаем с ними или протестуем. Они заставляют нас думать о жизни, о её смысле и назначении.

---

Алексей сел на согретый Зосей диван и задумался.

— Ты хоть когда-нибудь проведал бы нас, — сказала тетка Антя, хлопоча с закатанными рукавами у стола. — А то и глаз не кажете. Будто мы и не свои. Мой говорит: "Нынче уж так повелось, свой ли, чужой ли — одинаково". Но это же плохо. Так, поди, и от матери можно отречься.

— Неправда, мы вас не чураемся, — возразил Алексей, постепенно входя в хлопоты наступающего дня и думая о том, что будет делать сегодня на стройке.

— Не больно заметно. — Антя вытерла клеенку на столе мокрой ветошкой, отнесла ее на кухню и, вернувшись, застлала стол скатертью. — Разве ты, к примеру, знаешь, что теперича тревожит Сымона или чем его голова занята? А он ведь любит и тебя и Зосю. Он вам свой…

— Ладно, приду, — пообещал Алексей, начиная о чем-то немного беспокоиться.

— А это как тебе заугодно! Мы канючить не будем…

В окна заглядывал рассвет.

2

Алексей сразу забыл о своем разговоре с теткой Антеи. Да и, правду говоря, не придал ее словам особого значения: "Э, стареет, — вот и тревожится. Всем, к кому подступает старость, сдается, что ими интересуются мало, о них забывают. Старость всегда ревнива и обидчива…" Но через день в какой-то связи все-таки вспомнил упрек и забеспокоился: "А что, ежели в самом деле что-нибудь случилось?.." И как только нашлось свободное время, собрался и пошел наведаться.

Домик с белыми ставнями, казалось, стал меньше. Алексеи осмотрел его и осторожно, будто калитка могла сорваться с петель, открыл ее.

Сымон сидел на колодке возле кафельной голландки, в которой весело трепетало пламя, и ладил мастерок.

— Вот какие дела, Лексей. Не куется, а плещется, — пожаловался он.

— Чего это? — заулыбался Алексей, зная, что старик иногда может с самым серьезным видом говорить и о пустяках.

— Я, брат Лексей, всякого навиделся на веку, — повертел он перед собой мастерок, словно собирался что-то прочитать если не на этой, то определенно на другой его стороне, и ударил плашмя по ладони. — Веришь?

— Почему же нет?

— Разные довелось повороты переживать. Был и на коне и под конем — всяко. Мне, брат, с батькой ремонтировать дворец графа Чапского приходилось. И на фасаде Дома правительства работал. Побывал и на Урале и в Запорожье. Если бы мои марш-ру-ты на карту нанести, всю карту пришлось бы покреслить.

Слышно было, как тетка Антя в соседней комнате передвигала какие-то вещи. Алексей подумал, что вот сейчас послышится ее: "Хватит тебе!" — но ошибся.

— Правда, Алексей, правда! — поддержала она из-за стены и перестала двигать вещи.

— Вот видишь, даже моя соглашается, — кивнул в ее сторону Сымон, оставаясь, однако, серьезным. — А у нас редко мир. Все больше по-ле-ми-ку разводим.

— Начал уже!

— Так вот я и говорю — каких только людей не приходилось видеть. Знал и подрядчиков, и десятников, и бригадиров. А в двадцатом печколепом по деревням ходил. Так что и кулаков, и хуторянцев, и шляхтюков — всех повидал. Но вот что, Лексей, я хочу сказать. Где, у кого бы ни работал, всегда меня уважали за руки.

— А я что говорю, — охотно согласился Алексей.

Старик встал, положил мастерок на комод. Держа на солдатский манер кисет под мышкой, стал свертывать самокрутку.

— А некоторые иначе думают. У нас и так бывает: захотелось человеку проявить себя, а на работу не больно уж горазд — ну и давай мудрить. Приятно ведь, когда про тебя говорят. Да и знает товарищ, что на новое… не надышатся, поднимать начнут…

— А я думаю, что не всегда так легко этому новому, — заперечил Алексей, хотя видел, что Сымон начинает сердиться. — Вон у нас в тресте и то чаще всего наобум лазаря делается. Или так, как кому-либо захочется.

Жадно затянувшись, Сымон, который в это время стоял у комода, и курил, натужно закашлялся.

— Ты послышан, Алексей, послушай, — отозвалась тетка Антя и сразу же появилась в дверях.

— Ступай отсюда, богом прошу! — напал на нее Сымон, будто в поддержке жены было что-то зазорное. — Мы уж как-нибудь сами разберемся, без руководящих указаний.

Он смотрел на жену, пока та не прикрыла за собою дверь, потом отошел к столу и сел на стул.

— Вот, скажем, растворомет, — начал он с раздражение. — Всего и хитрости, что к форсунке лейку прикрепили. Оно, известно, для неумек заманчиво: накинуть ровно раствор на стену слабо, а тут, думает, взял эту самую штуковину в руки — и давай. А что половина на полу будет, не его забота. Кому это нужно? Разве что дяде с хронометром, который сейчас же заявится.

В голосе Сымона слышалась обида.

— Ты видел когда слуцкие пояса? — спросил он, недовольный, что Алексей молчит. — Попробуй сделай их на какой-нибудь штуковине… Так и у каменщика, у штукатур тоже главный инструмент — руки да глаз. А у нас — бы тяп-ляп да с плеч. Стены еще не высохли, а маляры уже накаты делают, золотом расписывают. А поселились жильцы — углы сырые, побелка, золото коростой лупятся. А мы ведь вон что строим!

Теперь Алексею стало ясно, что беспокоит Сымона. Предвзятость мешает старику поверить в то, что приходит на стройку. Возмущает уже сам факт, что он, мастер, который годы шел к познанию тайн любимой профессии, потеряет свое высокое место и незаменимость. Пошатнется слава золотых рук, и их заменит "штуковина" — нехитрая вещь, доступная всем. Беспокоят и нормы.

Не впервые узнавал себя Алексей в других. Что-то от себя увидел он и теперь в переживаниях Сымона. Но признаться в этом было стыдно, и он возразил:

— Вы напрасно так тревожитесь: руки всегда будут руками, хотя и растворомет будет.

Сымон покачал головой, ухмыльнулся и даже засмеялся.

— А вот Кухта иначе рассудил. Ты, Лексей, хитрый, тебя недаром депутатом сделали, а он еще хитрее. Он, брат ты мой, такую штуку предложил, что ай-яй…

3

Кухта, право, сделал Сымону не совсем обычное предложение.

План строительства из года в год увеличивался, и выполнять его становилось все труднее. Да и сами трудности стали иными. Раньше не хватало кирпича, строительных деталей, металла. Теперь же не материалы, а люди стали больше беспокоить Кухту Половину рабочих Главминскстроя составляла молодежь. Нужна была более совершенная организация труда, механизация строительных работ. И вот тут, как ни странно воевать пришлось с теми, на которых обычно опирался Кухта, — с заслуженными мастерами, с умельцами. Но он слишком уважал этих мастаков своего дела, чтобы ломать их волю с кондачка. Да и сломал ли бы?.. Тогда Кухта и предложил это странное соревнование.

Предложение обескуражило Сымона, но он не подал виду, даже притворился, что не понимает скрытого во всем этом смысла.

— Ну что ж, можно, поконаемся, — согласился он. — Говорите, мне с мастерком и соколом, Василию с ковшом и другими причиндалами, а этому…

— Зуеву, — подсказал Кухта, понимая, что Сымон умышленно забыл фамилию третьего.

— А… Зуеву с растворометом? Ну что ж, давайте! Интересный спектакль получится. — И вдруг, чтоб тревожился не только он сам, спросил. — А что, Павел Игнатович, если я в победители выйду? Я же, ей-богу, постараюсь. Возьму и выйду. И по количеству и по качеству. Что тогда? Мы ведь тоже с норовом.

Как и угадал Сымон, Кухта о таком варианте не думал и немного смутился.

Соревнование должно было проходить в здании школы, в будущих классах. В коридоре уже собралось человек двадцать. Они стояли компаниями около широких окон и что-то оживленно обсуждали. В самой большой группе Алексей заметил Сымона. Тот полусидел на подоконнике и внимательно слушал, что ему говорили.

— Наше вам!.. Все готово? — подходя, спросил Алексей.

Перед ним расступились.

— А как же! Вот, погляди, — Сымон показал свои руки. Сделал это с вызовом, как бы мстя ка всякий случай за возможное поражение.

— Дядька скажет! — засмеялись вокруг.

— Будь уверен!

— А куда, дядька Сымон, мотор подключать будем?

Алексей волновался чуть ли не больше самого Сымона. Правда, он сердился на старика за его упорство, что поставил под такой риск достоинство и авторитет мастера. И все же победы желал только ему.

Сымон сидел с опущенными плечами, немного ссутуленный, положив на колени сильные, еще не старые руки. Свет не падал на его озабоченное лицо. Но Алексею казалось, оно озарено. Он даже удивился: как раньше не обращал внимания на эти большие, умные глаза, на правильные, выразительные, как на гравюре, черты лица?

— Начнем, — сказал Кухта, взглянув под рукав, на часы.

Сымон соскочил с подоконника, неизвестно для чего отряхнул брюки и пошел в "свой класс". За ним тронулись остальные. Походка старика опять показалась Алексею почти незнакомой: ступал он твердо, как ходят очень сильные люди, как ходил сам Алексей.

Донесся звонкий удар о рельс. Один, второй, третий.