Анна Франк - Рассказы из убежища

• Название: Рассказы из убежища
• Автор: Анна Франк
• Издательство: Текст
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7516-0652-3

Анна Франк, еврейская девочка, погибшая в концлагере Берген-Бельзен, стала известна во всем мире благодаря дневнику, который она вела в Амстердаме, прячась с семьей от нацистов. В России книга «Убежище. Дневник в письмах» за последние годы четырежды выходил в издательстве «Текст». Кроме дневника Анны сохранилось несколько десятков ее рассказов, сказок, набросков и даже неоконченный роман. Они и составили эту книгу. «Рассказы из Убежища» написаны с живым чувством и искренностью, а литературная зрелость их юного автора вызывает изумление.

На русском языке издается впервые.

---

(Неоконченный роман)

Часть I

Глава I

Как только Кади открыла глаза, она увидела, что все кругом белое. Последнее, что она ясно помнила, — чей-то крик… машина… она упала… а потом наступила тьма. Сейчас она чувствовала колющую боль в правой ноге и левой руке и — неосознанно — слегка застонала. Тут же над ней склонилось чье-то участливое лицо, обрамленное белым чепцом.

— Очень больно, бедняжка? Ты помнишь, что с тобою случилось? — спросила сестра.

— Ничего… — Сестра улыбнулась. Кади продолжала, хотя и с трудом: — Да… машина, я упала… больше ничего!

— Тогда скажи мне только, как тебя зовут. Сюда смогут прийти твои родители, а то они ждут и волнуются!

Кади перепугалась:

— Но… но… э… — Больше она ничего не смогла выговорить.

— Не бойся, твои родители ждут не так уж долго, ты у нас всего один час.

Кади с трудом удалось чуть-чуть улыбнуться.

— Меня зовут Каролина Доротея ван Алтенховен, сокращенно Кади, я живу на Зёйдер Амстеллаан, 261.

— Ты уже соскучилась по своим родителям?

Кади кивнула в ответ. Она чувствовала такую усталость, и все так болело. Она тихо застонала и снова уснула.

Сестра Анк, сидевшая у постели Кади в небольшой белой палате, с беспокойством смотрела на маленькое бледное личико, которое безмятежно покоилось на подушке, словно не случилось ничего страшного. Но это случилось. Как сестра узнала со слов доктора, девочку сбила машина, выехавшая из-за угла как раз в тот момент, когда она хотела перейти улицу. Она упала, но, к счастью, тормоза оказались хорошими, и машина ее не переехала. Как полагал доктор, у девочки был двойной перелом ноги, ей отдавило левую руку, и левая ступня тоже получила повреждение. Сможет ли когда-нибудь это милое дитя снова ходить? Сестра Анк испытывала сомнения: лицо доктора казалось очень серьезным. К счастью, девочка ни о чем не подозревала, и по возможности не следовало ей открывать правду. Кади застонала во сне, и сестра Анк очнулась от своих размышлений. Но она ничем не могла помочь девочке. Она встала, нажала на кнопку и вошедшей сестре передала записку с именем и адресом ван Алтенховенов.

— Найдите поскорей в телефонной книге их номер и осторожно расскажите им, что случилось с их дочерью. Пусть приедут как можно быстрее. Если номера телефона найти не удастся, напишите записку и отошлите с посыльным!

Дверь бесшумно закрылась. Вздохнув, сестра Анк взяла свое вязанье со столика, стоявшего подле кровати. Сегодня у нее особенно тяжело на сердце. Почему ее так трогает судьба этой девочки? Разве за свою жизнь она повидала мало искалеченных людей, таких же, как этот ребенок? Разве не научилась она давным-давно скрывать свои чувства? Однако никакие доводы не помогали, и ее мысли снова и снова возвращались к случившемуся.

В дверь тихо постучали. Одна из сестер впустила в палату даму среднего роста и высокого элегантного господина. Сестра Анк встала — это, должно быть, родители Кади. Мефроу ван Алтенховен была очень бледна и испуганными глазами смотрела на дочь. Та все еще спокойно спала и не заметила их прихода.

— Сестра, расскажите же, что с ней. Мы так ее ждали, но и подумать не могли, что с ней могло случиться несчастье… нет, нет…

— Пожалуйста, успокойтесь, мефроу. Ваша дочурка уже пришла в сознание.

Сестра Анк рассказала все, что знала о происшествии, и, поскольку представила все гораздо легче, чем оно было на самом деле, она и сама почувствовала некоторое облегчение. Кто знает, может, девочке и вправду станет получше!

Пока взрослые стояли возле ее постели и разговаривали, Кади проснулась и, как только увидела в своей палате родителей, сразу же почувствовала себя гораздо хуже, чем ей казалось, когда она оставалась только вдвоем с сестрой. Девочку одолевали разные мысли; со всех сторон ее обступали картины, одна страшнее другой. Она видела себя на всю жизнь калекой… без руки… и еще всякие ужасы.

Мефроу ван Алтенховен между тем заметила, что Кади проснулась, и приблизилась к ее постели:

— Тебе очень больно? Как ты? Я побуду с тобой? Хочешь чего-нибудь?

Кади не могла ответить на все эти вопросы. Но она кивнула и с тоской подумала: хорошо бы, если бы вся эта суета прекратилась.

— Папа! — единственное, что она вымолвила.

Менеер ван Алтенховен подошел к краю большой железной кровати и, не говоря ни слова и не спрашивая, как она себя чувствует, взял руку дочери.

— Спасибо, спасибо тебе… — Больше Кади ничего не сказала, она опять погрузилась в сон.

Глава II

С того несчастного дня прошла неделя. Мать приходила к Кади каждое утро и в середине дня, но не надолго, потому что очень утомляла Кади своими непрекращающимися и нервозными разговорами, и сестра, которая всегда ухаживала за девочкой, сразу заметила, что Кади гораздо больше ждала отца, а не мать.

Сестра вообще не испытывала больших хлопот с доверенной ей пациенткой. Хотя девочку мучили сильные боли, прежде всего при врачебных осмотрах и процедурах, она никогда не жаловалась и никогда не проявляла неудовольствия.

Больше всего ей нравилось тихо лежать и мечтать, а сестра Анк сидела у ее постели с книгой или вязаньем. После первых, самых трудных дней Кади уже не спала так много. Она не прочь была поговорить и ни с кем не чувствовала себя до такой степени хорошо, как с сестрой Анк, спокойной и мягкой женщиной. Ее мягкость особенно привлекала Кади — та материнская нежность, в которой, как теперь Кади ясно вдруг поняла, она всегда так нуждалась.

Мало-помалу между Кади и сестрой Анк возникло чувство доверия, и девочка постоянно расспрашивала ее о самых разных вещах.

Когда прошло две недели и Кади уже многое ей рассказала, сестра Анк осторожно спросила ее однажды утром о матери. Кади ждала такого вопроса, и ей очень хотелось поделиться своими чувствами.

— Почему вы спрашиваете об этом? Может быть, вам показалось, что я невежлива с матерью?

— Нет-нет, но у меня такое чувство, что к матери ты относишься по-другому, более холодно, чем к отцу.

— Вы правы, настоящей теплоты к матери я не чувствую, и для меня это большое горе. Мать так на меня не похожа. Это бы еще ничего, но она совершенно не понимает вещей, которые важны для меня и дороги моему сердцу. Вы не могли бы помочь мне, сестра Анк, и сказать, как мне улучшить свое отношение к матери, чтобы она больше не чувствовала, что я не могу ее любить так, как люблю папу? Я ведь знаю, что меня, свое единственное дитя, мама очень любит!

— Я думаю, твоя мать прекрасно понимает, что и ей не удается выбрать с тобой правильный тон. Возможно, она, со своей стороны, немного робеет?

— О нет, вовсе нет. Она думает, что ее поведение как матери безупречно. Она бы онемела от удивления, если бы кто-нибудь ей сказал, что она взяла по отношению ко мне не тот тон. Она абсолютно уверена, что ошибки могут быть только с моей стороны. Сестра Анк, вы как раз такая мать, какую я бы хотела иметь. Мне так не хватает настоящей матери, и моя мама это место никогда не заполнит.

Ни у кого в мире нет в полной мере того, что он хочет, хотя обо мне многие думают, что я ни в чем не испытываю недостатка. У нас хороший дом, отец с матерью прекрасно ладят друг с другом, я получаю все, чего только могу пожелать, и все же — разве добрая, чуткая мать не занимает в жизни девочки совсем особое место? А может быть, так дело обстоит и не только в жизни девочек? Что я знаю о мыслях и чувствах мальчиков? Я никогда не была близко знакома ни с одним мальчиком. Конечно, они испытывают такую же потребность в чуткой матери, но, возможно, по-своему!

Теперь я вдруг поняла, чего недостает моей матери, — такта. Слышать ее рассуждения о некоторых самых деликатных вещах так неприятно! Она совершенно не понимает, что во мне происходит, а еще говорит, что мой возраст для нее интересен. Она не имеет никакого представления о том, что такое терпение и мягкость. Она женщина, но не настоящая мать!

— Не говори так резко о своей матери, Кади. Возможно, она и не такая, как ты, но она многое испытала и не поэтому ли хочет избежать разговоров на трудные темы?

— Не знаю. Да и что вообще знает девочка вроде меня о жизни своих родителей? О жизни своей матери? Разве ей об этом рассказывают? Именно из-за того, что я не понимаю матери, а она — меня, между нами никогда не возникало доверия.

— А как с папой, Кади?

— Папа знает, что мы с мамой не очень ладим. Он понимает обеих: и меня, и маму. Он — просто сокровище и старается возместить то, чего мне не хватает в матери. Но он немного боится говорить на подобные темы и старается избегать разговоров, которые могли бы задеть мать. Мужчина многое знает, но заменить мать он никак не может!

— Хотела бы тебе возразить, Кади, но не могу. Знаю, что ты права. Думаю, очень жаль, что у тебя с мамой такие отношения и между вами нет близости. Ты думаешь, что ничего не изменится, даже когда ты станешь старше?