Евгений Гришковец - Я так думаю

• Название: Я так думаю
• Автор: Евгений Гришковец
• Жанр: Публицистика

Евге́ний Вале́рьевич Гришкове́ц (род. 17 февраля 1967, Кемерово) — драматург, режиссёр, актёр, писатель.

---

Но при этом, я думаю, санкции не повредят тому, на кого они направлены. Путин, думается мне, сейчас очень интересно живёт. Вижу, что ему интересно и азартно. Он же вообще у нас боец. Он с лихостью проверяет на прочность и мировое сообщество и нас. И думаю, что он при этом решает какие-то свои сугубо личные задачи.

Решение с продовольственным эмбарго, я думаю, был сильный ход. Во-первых, это чувствительно для Европы, я сам это видел, находясь в Греции. Видел растерянность и отчаяние людей, которые вырастили фрукты и вдруг поняли, что работали зря. Думаю, что это эмбарго чувствительно не только для греков. Во-вторых, ход сильный потому что Путин понимал, что русские люди с пустыми кастрюльками на демонстрацию не выйдут, в кастрюльки стучать не будут, не поднимут кипишь из-за еды. Постесняются что ли?… Потерпят… Ведь потерпим же? Потерпим! Потерпим даже несмотря на то, что решение принял он, а терпеть придётся нам. Но, думаю, справимся.

Позавчера поехали и закупили много впрок консервированного французского зелёного горошка и кукурузы. Не особенных каких-то, а самых обычных. Бондюэль. Эти консервы ещё пока есть. Но скоро, сказали, их не будет. Просто дети привыкли к ним сызмальства. Мы не брали впрок креветок, кальмаров и мидий. Пресловутого французского сыра впрок не брали. Зелёный горошек и кукуруза… Было противно закупаться впрок. Унизительно. Вспомнились давно прошедшие годы и, казалось бы, забытые навсегда ощущения.

Рыба на рынке в Калининграде сильно подорожала. Не на семь процентов, как сказано было в новостях, а почти вдвое. Норвежской лосось стоил 350 рублей в среднем, а теперь тот же лосось, только продавцы утверждают, что он не Норвежский, а из каких-то дальних морей, стоит на рынке 600, а в магазинах 700. Хотя, лосось тот же. У Калининграда, конечно, особое географическое положение, но думаю, что в целом по стране как-то так же всё.

Мясо сильно подорожало: свинина была 350, сейчас 500.

А в новостях говорят о росте на 7 %, на 3 %, на какие-то 0,8 %. Показывают губернаторов. Губернаторы все радостные, говорят, мол, давно было пора. Говорят, что своего добра завались, и у нас всё только лучше. С советских времён не помню столько репортажей про грандиозные успехи наших сельхозпроизводителей. В стране сыра за одну неделю стали производить аж на 10 % больше. И сыры у нас прекрасные, свежие, никакой плесени…

Я думаю, что всё это ложь и неуважение к тем, кто это эмбарго вытерпит и оплатит его из своего кошелька. То есть, это неуважение к нам. Это также и презрение к нашим детям, которые гораздо сильнее держатся чего-то привычного и знакомого, в том числе и в еде…

Мы эмбарго выдержим. Но вот лгать нам не надо! Это оскорбительно! Человек ложь терпеть долго не будет. Ложь унизительна! Я думаю, что если ложь будет столь откровенной и бессовестной, если наш премьер-министр будет лично инспектировать цены в магазинах, как он пообещал, и сообщать нам, что цены выросли максимум на 8, 3 и 0,8 %, то нашему терпению быстро придёт конец. Я думаю, в этом случае у Путина не так много времени, как ему в данный момент кажется. Я так думаю…

А эмбарго-то мы вытерпим. В этом смысле на нас расчёт правильный.

Я думаю, что украинское общество ошибается давно, я думаю, что оно отравлено идеей освобождения и что Украина раб этой идеи. Вот только вопрос от кого сейчас освобождается Украина? От Путина или от Пушкина?

Я думаю, что сейчас проходит катастрофическая и жестокая операция по разрыву Украины и России. Эта страшная операция фактически уже завершена. Остались какие-то ниточки.

Происходящее похоже на разъединение двух сиамских близнецов, которые друг без друга полноценно жить не смогут. Сейчас разрывают два организма, имеющих одну кровеносную систему. Это не один организм. Их два! Есть два отдельных сознания, два сердца, две души. Но кровеносные сосуды одни на двоих. Эта жуткая операция производится без наркоза и самыми грубыми инструментами. Кровеносные сосуды рвутся через жизни, семьи, дружбы, дела, связи, судьбы, историю, культуру. Рвутся, разрубаются с размахом. Крови очень много. Кровь общая. Боль зашкаливает. Опомниться никто не может.

Разорванное обратно не срастить. Такую рану не залечить, не зашить. А других, близких организмов, чтобы к ним прирасти, нет и не будет. И доноров не будет. Группа крови уникальная. Я так думаю.

Вот я написал то, что думаю, и то, как считаю. Длинно написал, может быть, путанно, возможно, банально. Я ещё много чего другого думаю о происходящем. Но полагаю, что и так понятно, как и каким образом я это вижу и как понимаю.

Я так думаю.

Так почему же сожгли мои книги? Их сожгли ни в магазине, ни в библиотеке. Их сожгли люди, которые их купили и читали. Люди принесли их из дома. Надеюсь, эти книги людям нравились. В этих книгах от того, что я думаю так, как думаю, не изменилось ни одной буквы, ни одной запятой. Но отношение к ним изменилось. И ко мне тоже изменилось… И я не знаю, будь у тех людей возможность, чтобы они сделали со мной лично? Не знаю. Думать за них не берусь.

Но я думаю, что жгли мои книги люди, ослеплённые в тот момент ненавистью. То есть, в тот момент тотально несвободные люди.

Они тогда не думали, они были уверены, что я не прав, так что всё, что со мной связано, надо уничтожить. А ещё они были уверены, что правы они, что я виноват, потому что думаю не так, как им хочется, и должен быть наказан. Они наказали меня — сожгли книги. Мне было больно.

Такая абсолютная уверенность в своей правоте и в правильности своих действий говорит о несвободе. Когда кто-то абсолютно уверен в том, что он тотально и во всём прав, а другой человек тотально не прав — это несвобода.

Я думаю, что свобода в сомнениях. Свобода в ответственности. Свобода в бесконечной тревоге и опасении нарушить чужую свободу. Например, свободу думать иначе, иначе понимать, видеть, жить… Говорить. Так я думаю.

И маленькая притча напоследок.

Помню, у меня был приятель в Кемерово. Давно. Город жёсткий. Приятели были разные. Он был постарше меня. Когда-то по малолетству и глупости в пьяной драке убил он ножом двух человек. Потом долго сидел на какой-то суровой зоне. Вернулся, занялся каким-то делишками а-ля девяностые. Но тянулся к нам, к творческим. Просто посидеть, послушать, побыть среди других людей. Мы не возражали. Он был тихий, умный и страшный. Мы знали его прошлое, и оно всегда висело в воздухе… И вот как-то при нём в компании я стал ругать какого-то приятеля заочно. Говорил, что он сволочь, лжец, что подонок, каких мало и мерзавец. Говорил, что он такой, такой и ещё вот такой. Говорил много, резко, категорично, а главное, страшно гневно… Он, наш в прошлом убийца, сидел, слушал и вдруг, дождавшись паузы, тихо и холодно сказал: «А давай его убьём!»

Это прозвучало так… И ещё он на меня так посмотрел, что волосы зашевелились у меня на загривке. Тогда я понял, как нелепы, глупы и ничтожны все мои слова, упрёки и гнев на того человека, которого я только что ругал последними словами. Это был сильный урок на всю жизнь.

P.S. Я думаю, что Украина совсем не знает демократии. Последние полгода это наглядно показали. Они путают справедливость с демократией, вольницу со свободой… Но демократию они не знают совсем. Они представления о ней не имеют. Мы в России о ней знаем куда больше. Потому что мы знаем, что у нас её нет. Я так думаю.

Ваш Гришковец.

комментарий

jukl

09 сентября 2014 | 01:38

Редко приходится читать статью, которая так была бы созвучна моим собственным мыслям. Этим сказано все. Или почти все, потому что в некоторых мелких частностях Гришковец все же не прав. Или не совсем прав. Вот он называет Гиркина и «Мотороллу» военными преступниками. У этого определения есть четкое содержание. Кейтль, скажем, был военным преступником. Потому что сохранились подписанные им приказы уничтожать по сто и более заложников за убитого партизанами немецкого солдата. Кейтль приказывал убивать людей, виновных лишь в том, что они были одной национальности с теми, кто вел подпольную борьбу с немецкой армией. Или американец Келли. Он приказал и лично участвовал в убийстве 87 человек во Вьетнаме. Это были не партизаны, не пленные. Это были люди, виновные в том что они вьетнамцы и они жили в районе, где действовали партизаны. Это действительно военные преступники. А в чем вина Гиркина? В том что он добровольно приехал на Украину и эффективно воевал там? Но тогда назовем военными преступниками князя Львова, он воевал с англичанами в Натале во время англо-бурской войны, Николая Гумилева — он сражался с итальянцами в Эфиопии, Эрнста Хемингуэя и Джорджа Оруэлла, они воевали на стороне республиканцев в гражданской войне в Испании. Почему же Гиркин больший военный преступник чем Оруэлл? Зверств, расстрелов мирных жителей, пыток за ним не числят даже украинские СМИ. Только за то что русский еврей воюет в столь родной нам русской Украине? Я думаю Гришковец тут погорячился.