Василий Шукшин - Степка

• Название: Степка
• Автор: Василий Шукшин
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Вот жуликов-то, наверно, где! - воскликнул один простодушный парень.- Друг у дружки воруют, наверно?..

Степан засмеялся. И все посмеялись, но с любопытством посмотрели на Степана.

- Там у нас строго за это,- пояснил Степан.- Там если кого заметют, враз решку наведут...

Мать и немая тем временем протопили баню на скорую руку, отец сбегал в лавочку... Кто принес сальца в тряпочке, кто пирожков, оставшихся со дня, кто пивца-медовухи в туеске - праздник случился нечаянно, хозяева не успели подготовиться. Сели к столу затемно.

И потихоньку стало разгораться неяркое веселье. Говорили все сразу, перебивали друг друга, смеялись... Степан сидел во главе стола, поворачивался направо и налево, хотел еще рассказывать, но его уже плохо слушали. Он, впрочем, и не шибко старался. Он рад был, что людям сейчас хорошо, что он им доставил удовольствие, позволил им собраться вместе, поговорить, посмеяться... И чтоб им было совсем хорошо, он запел трогательную песню тех мест, откуда только что прибыл:

Прости мне, ма-ать,

За все мои поступки,

Что я порой не слушалась тебя-а!..

На минуту притихли было; Степана целиком захватило чувство содеянного добра и любви к людям. Он заметно хмелел.

Эх, я думала-а, что тюрьма д это шутка,

И этой шуткой сгубила д я себя-а!

пел Степан.

Песня не понравилась - не оценили чувства раскаявшейся грешницы, не тронуло оно их...

- Блатная! - с восторгом пояснил тот самый простодушный парень, который считал, что в тюрьме - сплошное жулье.- Тихо вы!

- Чо же, сынок, баб-то много сидит? - спросила мать с другого конца стола.

- Хватает.

И возник оживленный разговор о том, что, наверно, бабам-то там несладко.

- И вить дети небось пооставались.

- Детей - в приюты...

- А я бы баб не сажал! - сурово сказал один изрядно подвыпивший мужичок.- Я бы им подолы на голову - и ремнем!

- Не поможет,- заспорил с ним Ермолай.- Если ты ее выпорол - так? - она только злей станет. Я свою смолоду поучил раза два вожжами - она мне со зла немую девку принесла.

Кто-то поднял песню. Свою. Родную,

Оте-ец мой был природный пахарь,

А я работал вместе с им...

Песню подхватили. Заголосили вразнобой, а потом стали помаленьку выравниваться.

...Три дня, три ноченьки старался

Сестру из плена выруча-ал...

Увлеклись песней - пели с чувством, нахмурившись, глядя в стол перед собой.

Злодей пустил злодейку пулю,

Уби-ил красавицу сестру-у.

Взошел я на гору крутую,

Село-о родное посмотреть:

Гори-ит, горит село родное,

Гори-ит вся родина-а моя-а!..

Степан крепко припечатал кулак в столешницу.

- Ты меня не любишь, не жалеешь! - сказал он громко.- Я вас всех уважаю, черти драные! Я сильно без вас соскучился.

У порога, в табачном дыму, всхлипнула гармонь - кто-то предусмотрительный смотался за гармонистом. Взревели... Песня погибла. Вылезали из-за стола и норовили сразу попасть в ритм "подгорной". Старались покрепче дать ногой в половицу.

Бабы образовали круг и пошли и пошли с припевом. И немая пошла и помахивала над головой платочком. На нее показывали пальцем, смеялись... И она тоже смеялась - она была счастлива.

- Верка! Ве-ерк! - кричал изрядно подпивший мужичок.- Ты уж тогда спой, ты спой, чо же так ходить-то! - Никто его не слышал, и он сам смеялся своей шутке - просто закатывался.

Мать Степана рассказывала какой-то пожилой бабе:

- Кэ-эк она на меня навалится, матушка, у меня аж в грудях сперло. Я насилу насилу вот так голову-то приподняла да спрашиваю: "К худу или к добру?" А она мне в самое ухо дунула: "К добру!"

Пожилая баба покачала головой:

- К добру?

- К добру, к добру. Ясно так сказала: к добру, говорит.

- Упредила.

- Упредила, упредила, А я ишо подумай вечером-то: "К какому добру,- думаю,- мне суседка-то предсказала?" Только так подумала, а дверь-то открывается - и он вот он, на пороге,

- Господи, господи,- прошептала пожилая баба и вытерла концом платка повлажневшие глаза.- Надо же!

Бабы втащили на круг Ермолая. Ермолай недолго думая пошел вколачивать одной ногой, а второй только каблуком пристукивал... И приговаривал: "Оп-па, ат-та, оп-па, ат-та". И вколачивал и вколачивал ногой так, что посуда в шкафу вздрагивала.

- Давай, Ермил! - кричали Ермолаю,- У тя седня радость большая шевелись!

- Ат-та, оп-па,- приговаривал Ермолай, а рабочая спина его, ссутулившаяся за сорок лет работы у верстака, так и не распрямилась, и так он и плясал - слегка сгорбатившись, и большие узловатые руки его тяжело висели вдоль тела. Но рад был Ермолай и забыл все свои горести - долго ждал этого дня, без малого пять лет.

В круг к нему протиснулся Степан, сыпанул тяжкую, нечеткую дробь:

- Давай, тять...

- Давай - батька с сыном! Шевелитесь!

- А Степка-то не изработался - взбрыкивает.

- Он же говорит: им там хорошо было. Жрать давали...

- Там дадут - догонют да еще дадут.

- Ат-та, оп-па!..-приговаривал Ермолай, приноравливаясь к сыну.

Плясать оба не умели, но работали ладно - старались. Людям нравилось, смотрели на них с удовольствием,

Так гуляли.

Никто потом не помнил, как появился в избе участковый милиционер. Видели только, что он подошел к Степану и что-то сказал ему. Степан вышел с ним на улицу. А в избе продолжали гулять: решили, что так надо, наверно, явиться Степану в сельсовет - оформить всякие там бумаги. Только немая что-то забеспокоилась, замычала тревожно, начала тормошить отца. Тот спьяну отмахнулся.

- Отстань, ну тя! Пляши вон.

Вышли за ворота. Остановились.

- Ты что, сдурел, парень? - спросил участковый, вглядываясь в лицо Степана.

Степан прислонился спиной к воротному столбу, усмехнулся:

- Чудно? Ничего... Бывает.

- Тебе же три месяца сидеть осталось!

- Знаю не хуже тебя... Дай закурить.

Участковый дал ему папиросу, закурил сам.

- Пошли.

- Пошли.

- Может, скажешь дома-то?.. А то хватятся...

- Сегодня не надо - пусть погуляют. Завтра скажешь.

- Три месяца не досидеть и сбежать!.. - опять изумился милиционер. - Прости меня, но я таких дураков еще не встречал, хотя много повидал всяких. Зачем ты это сделал?

Степан шагал, засунув руки в карманы брюк, узнавал в сумраке знакомые избы, ворота, прясла... Вдыхал знакомый с детства терпкий весенний холодок, задумчиво улыбался.

- А?

- Чего?

- Зачем ты это сделал-то?

- Сбежал-то? А вот-пройтись разок... Соскучился. Сны замучили.

- Так ведь три месяца осталось! - почти закричал участковый.- А теперь еще пару лет накинут.

- Ничего... Я теперь подкрепился. Теперь можно сидеть. А то меня сны замучили -каждую ночь деревня снится... Хорошо у нас весной, верно?

- Н-да...- раздумчиво сказал участковый.

Долго шли молча, почти до самого сельсовета.

- И ведь удалось сбежать!.. Один бежал?

- Трое.

- А те где?

- Не знаю. Мы сразу по одному разошлись.

- И сколько же ты добирался?

- Две недели.

- Тьфу!.. Ну, черт с тобой, сиди.

В сельсовете участковый сел писать протокол. Степан задумчиво смотрел в темное окно. Хмель прошел.

- Оружия нет? - спросил участковый, отвлекаясь от протокола.

- Сроду никакой гадости не таскал с собой,

- Чем же ты питался в дороге?

- Они запаслись-те двое-то...

- А им по сколько оставалось?

- По много...

- Но им-то хоть был смысл бежать, а тебя-то куда черт дернул?

- Ладно, надоело! - обозлился Степан. - Делай свое дело, я ж тебе не мешаю.

Участковый качнул головой, склонился опять к бумаге. Еще сказал:

- А я, честно говоря, не поверил, когда мне позвонили. Думаю: ошибка какая-нибудь - не может быть, чтоб на свете были такие придурки. Оказывается, правда.

Степан смотрел в окно, спокойно о чем-то думал.

- Небось смеялись над тобой те двое-то? - не вытерпел и еще спросил словоохотливый милиционер.

Степан не слышал его.

Милиционер долго, с любопытством смотрел на него. Сказал:

- А по лицу не скажешь, что дурак.- И продолжал сочинять протокол.

В это время в сельсовет вошла немая. Остановилась на пороге, посмотрела испуганными глазами на милиционера, на брата...

- Мэ-мм? - спросила брата.

Степан растерялся:

- Ты зачем сюда?

- Мэ-мм?! - замычала сестра, показывая на милиционера.

- Это сестра, что ли? - спросил тот.

- Ну...

Немая подошла к столу, тронула участкового за плечи и, показывая на брата, руками стала пояснять свой вопрос: "Ты зачем увел его?!"

Участковый понял.

- Он... он,- показал на Степана, - сбежал из тюрьмы! Сбежал! Вот так!..- Участковый показал на окно и показал, как сбегают.- Нормальные люди в дверь выходят, а он в окно - раз, и ушел. И теперь ему будет...- Милиционер сложил пальцы в решетку и показал немой на Степана.- Теперь ему опять вот эта штука будет! Два! - Растопырил два пальца и торжествующе потряс ими.- Два года еще!

Немая стала понимать... И когда она совсем все поняла, глаза ее, синие, испуганные, загорелись таким нечеловеческим страданием, такая в них отразилась боль, что милиционер осекся. Немая смотрела на брата. Тот побледнел и замер - тоже смотрел на сестру.