Армандо Салинас - За годом год

• Название: За годом год
• Автор: Армандо Салинас
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1973

Роман о жизни во франкистской Испании в 1939–1952 годах.

---

— Нет, это не подойдет. Как только листовки появятся на заводе, нас первыми заподозрят. Надо, чтобы у нас дома все было чисто.

— Кто бы тогда мог их спрятать?

— Нужен человек, на которого можно полностью положиться.

— И который не имел бы ничего общего с заводом.

— Я их спрячу, — предложила вдруг Роса. Она собирала со стола стаканы, чтобы отнести их на кухню.

— Как ты считаешь, Энрике? — спросил Аугусто.

— Роса сама за себя отвечает.

— Я могу спрятать у себя в комнате. Туда никто никогда не входит.

— Если Роса спрячет, тогда все в порядке. Соберемся через несколько дней.

— Где?

— Здесь, другого места у нас нет, — сказал Аугусто.

— Можно бы в каком-нибудь баре.

— Нет, только не в барах.

— Тогда здесь.

— Идет.

— До свидания, — попрощался Гонсалес, пожимая руки женщинам.

— Никто ничего не знает об этом собрании. Мы даже не встречались после ухода с завода. Поняли? — объяснил Энрике.

— Понятно, понятно, не беспокойся, — ответил за всех Гонсалес.

— Выходите по одному через некоторое время.

— Да, так лучше. В нашем доме полно соглядатаев.

Вслед за Гонсалесом через несколько минут ушел Хоакин. Вскоре вернулись дети Аугусто.

— Ну, что вы делали у дяди с тетей? — спросила мать.

— Нас водили в кино, — отвечал старший.

— На американскую картину, ох и стреляли там! — добавил младший.

— Сейчас поужинаете — и спать, — сказала Элена, направляясь в кухню; следом за ней пошли Аугусто и малыши. Энрике с Росой остались в столовой.

— О чем задумался?

— О тебе. Мне очень понравилось, что ты предложила спрятать листовки.

— Я боюсь, Энрике.

— Не будь глупышкой, ничего не случится.

— Давай прогуляемся, что-то душно стало.

— Давай.

— Мы пойдем, Элена! — крикнула Роса.

— Проветритесь немного, — ответила жена Аугусто.

Молча они кружили по улицам квартала. Они шли, прижавшись друг к другу, у самых стен домов. Изредка попадались прохожие. Рожки месяца смотрели вниз. По небу скользили белые облачка.

* * *

Они долго смотрели друг другу в лицо. Потом наконец простились.

— Придешь завтра? — спросила Пепита.

— Обязательно, только чуть попозже.

На крыши домов по улице Браво Мурильо лился молочный лунный свет. Небо казалось грязным, словно затянутое дымом. Группа велосипедистов катила в сторону Куатро Каминос. Они ехали попарно, время от времени оборачиваясь, чтобы через плечо перекинуться словом.

У подъезда Хоакин встретился с Антоном.

— Как дела? — спросил он у друга.

— Ничего, — весело ответил Антон.

— Я вижу, ты доволен.

— Еще бы, так и прыгаю от радости…

— Есть хорошие новости?

— А ты слышал насчет бойкота?

— Да.

— Теперь все об этом знают.

Антон поставил ногу на ступеньку лестницы, собираясь войти в подъезд.

— На, закури.

— Спасибо.

Хоакин достал зажигалку.

— Хорошая у тебя зажигалка.

— Ронсоновская. Пепита подарила на день рождения. Они закурили. В подъезде слышались приглушенные голоса завсегдатаев, распивавших вино в таверне Иларио.

— Зайдем? — спросил Антон.

— А ты куда?

— Давай зайдем, промочим горло.

— Не могу.

— Дела, что ли, какие? Оставь на завтра.

— Я договорился с другом.

— Да брось ты своих друзей, пошли лучше тяпнем пивка.

— Нет, я договорился с товарищем насчет одного дела, — объяснил Хоакин.

— Ладно, понимаю. Листовочки, да?

Хоакин промолчал. В подъезд вошел сосед с третьего этажа. Он нес под мышкой газету.

— Добрый вечер, — поздоровался сосед.

— Добрый вечер, — в один голос ответили приятели. Из глубины подъезда раздался шум. Хлопнула дверь лифта. Зарокотал мотор.

— Этот тоже разбирается что к чему, — сказал Антон. — Живет рядом со мной. Я каждую ночь слышу, как он ловит по радио…

— Уже несколько дней очень плохо слышно.

— Помехи.

— Ладно, я пошел. Я еще не ужинал, — сказал Хоакин.

— Как у тебя дома?

— Нормально. После Антонии съехала Ауреа. Теперь остался только Рамиро, но и он не надолго. Ему скоро дадут квартиру.

— Ты доволен?

— Еще бы!

— Когда все уедут, квартира будет твоя?

— Да.

— Ну ладно. Куда тебе спешить, давай выпьем пивца у Иларио.

— Хорошо, один стакан — и пойду.

Для того чтобы попасть в таверну, следовало толкнуть стеклянную дверь и подняться на одну ступеньку. Стойка была поделена на две части. Одна, обитая цинком, со стенкой из белого кафеля, предназначалась для пива. Здесь располагались краны от пивных бочек и аперитивы. У другого конца стойки, меньшего по размерам и отделанного деревом, отпускали вино клиентам, являвшимся со своей посудой: бутылями и кувшинами.

— Клянусь тебе, я своими глазами видел в цеху листовку, — утверждал рабочий, стоявший у стойки. Заметив вошедших приятелей, рабочий замолчал.

— Роток на замок, на горизонте мавры! — смеясь, крикнул кто-то из глубины зала.

— Это свои, — успокоил хозяин таверны.

— Брось ты.

Они подошли к стойке, где отпускали вино.

— Давай пойдем куда-нибудь в воскресенье, — предложил Антон.

— Пока нет, вот когда это кончится, — ответил Хоакин. И тут же спросил. — А сколько времени?

— У меня нет часов.

— Да, без часов паршиво. Никогда не знаешь, сколько времени. Мне обязательно надо купить часы.

— Из Танжера привозят за сходную цепу.

— Сейчас десять минут одиннадцатого, — сказал хозяин таверны с другого конца стойки. Он повесил свои наручные часы на горлышко бутылки.

— Мне уже пора, Антон.

— Допей свое пиво.

Хоакин допил то, что оставалось в стакане.

— Ну, смотри не попадайся. Пойду схожу в кино с сестренкой. Давно уже не водил ее.

— Когда начало?

— В десять сорок пять. Но я не хочу пропускать хронику.

— Ну, приятного развлечения.

— А тебе всяческой удачи.

Хоакин поднялся по лестнице и вошел в квартиру. Дверь в комнату Рамиро была открыта, и он пожелал доброго вечера всему семейству, сидевшему за передвижным столиком.

— С невестой гулял? — спросила Бланка.

— Да. Гуляли по Дееса де ла Вилье. Очень хорошо, — ответил Хоакин.

— Пользуйся, пока холостой. Пока ты вольная птица. Вот женишься, пойдут детишки, носа за порог не высунешь, — заметил Рамиро.

— Можно подумать, будто ты сидишь дома, привязанный за ногу к кровати. Да ты больше бываешь на улице, чем дома, — возразила Бланка мужу.

— Так я работаю.

— Мы тоже несколько раз гуляли в Деесе, помнишь? — сказала Бланка.

— Ходили в Г’оррис, закусочную, рядом с какими-то сиротскими интернатами.

— Мы там танцевали, — подхватила Бланка.

Супруги замолчали, словно отдавшись далеким воспоминаниям.

— Вы слышали насчет бойкота транспорта? — спросил Хоакин.

— Да, — ответил Рамиро. — Мне рассказывали товарищи из районного отдела. Нам приказали не обращать на это внимания и пользоваться транспортом.

— Но ты не станешь, — сказала Бланка.

— Еще не знаю. Там видно будет. Вообще-то такая забастовка глупость. Тем, что будешь ходить пешком, многого не добьешься.

— Пойду поужинаю, — сказал Хоакин.

Он прошел в столовую и открыл окно. Слабый, белесый свет растекался по двору. Раздавался смех и тихие разговоры; в первом этаже привратник ругал жену.

— Почуяли страх. Этот и подобные ему стали теперь бояться. — Хоакин, прислушавшись к голосу привратника, вспомнил то время, когда этот тип орал и наводил ужас на всех во дворе.

Постояв у окна, Хоакин прошел в туалет, причесался. В туалете на гвозде висело какое-то женское тряпье, старые брюки.

Когда он вернулся в столовую, его ждал ужин. Мачеха раскладывала приборы.

— Ты пойдешь куда-нибудь? — спросила она.

— Да, — ответил он. — Завтра же воскресенье.

— Для меня все дни одинаковы. Что воскресенье, что будни. Одним только и хороши воскресенья. На работу ходить не надо. Но зато дома всегда работа найдется. Как тебе приготовить яйцо?

Хоакин не ответил. На столе рядом с кувшином с холодной водой дымилась тарелка супа. Мария сидела напротив Хоакина, опустив глаза в тарелку.

— Как тебе приготовить яйцо? — снова спросила она.

— Как хочешь.

— Мне все равно, что тебе готовить, яичницу или омлет.

— Давай тогда яичницу.

За ужином Мария не переставала жаловаться на свою горькую судьбу. Хоакин пристально посмотрел на нее. Мачеха выглядела мрачней и грустней обычного. Она говорила и говорила тихим, монотонным голосом, ни на кого не глядя, словно сама с собой, словно ей было наплевать, слушает ее кто-нибудь или нет.

— До сих пор все никак не получу ответа от сестры, — посетовала она.