Владимир Дьяков - Ярослав Домбровский

• Название: Ярослав Домбровский
• Автор: Владимир Дьяков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Ярослав Домбровский — человек по-настоящему замечательный, имевший очень интересную и поучительную судьбу. Автор, рассказывая о своем герое, пользовался такими источниками, которые воссоздают максимально близкий к действительности облик исторических событий середины XIX века: патриотические манифестации в Варшаве, восстание в Царстве польском, покушение на русского царя Александра II, Парижская коммуна. Герой книги — непосредственный участник описываемых событий.

---

Только жизнь, только будущее могли ответить на эти и бесконечную череду других вопросов, которые, конечно же, вставали перед Домбровским в тот день, когда он покидал родину. Он многого не мог знать наперед. Но он уже тогда был твердо уверен, что непременно найдет свое место среди борцов за свободу, равенство и братство, был уверен по той простой причине, что горячо желал найти это место.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ НА ЛЕВОМ КРЫЛЕ ПОЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭМИГРАЦИИ

Когда пароход прибыл в Копенгаген и пассажиры сошли на берег, супружеская чета Рихтеров перестала существовать — теперь в этом камуфляже уже не было необходимости. Излагая свои первые заграничные впечатления, Домбровская противопоставляет холодный, серый, почти лишенный растительности Петербург зеленым, цветущим, благоухающим берегам Скандинавии. Думается, что это было обусловлено не столько объективно существующей разницей, сколько субъективными факторами. Вероятно, ощущение контраста создавалось и усиливалось у Домбровских теми вполне естественными чувствами, которые они испытывали. Ведь они были, наконец, вместе, находились на свободе, не имели нужды ежеминутно опасаться царских ищеек и даже во сне думать о требованиях конспирации. Впервые за много лет они могли передохнуть от забот и волнений, побыть вдвоем. Это было настоящее свадебное путешествие — запоздалое, короткое, но от этого, наверное, еще более приятное.

Домбровские совершили экскурсию по многочисленным в Скандинавии проливам и каналам, побывали в Мальме, Гётеборге и других городах, посетили Упсальский университет и осмотрели его знаменитую библиотеку. Дольше всего они задержались в Стокгольме. Здесь, по словам Домбровской, они с мужем гостили у польского эмигранта Генрика Буковского, бывали в нескольких знакомых ему шведских семьях. Стокгольм не случайно привлек Домбровского — это был один из центров российской революционной эмиграции, состоявшей из поляков, русских, финнов (Финляндия в форме Великого княжества Финляндского входила тогда в Российскую империю).

Представители польской и русской эмиграции с искренней радостью приветствовали своего нового собрала, как человека, получившего широкую известность в революционной среде. Польский эмигрантский журнал «Отчизна» посвятил этому событию специальную статью, автор которой излагал свои впечатления от встречи и разговора с Домбровским в Стокгольме. Статья подчеркивала, что Домбровский совершил побег и смог вместе с женой выехать за границу только благодаря помощи русских революционеров. Перевод статьи был через некоторое время почти полностью опубликован в «Колоколе».

Свою остановку в Стокгольме Домбровский поспешил использовать для того, чтобы дать отповедь реакционной печати, которая изощрялась в клевете на него, на его жену и тех, кто помог им бежать, чтобы публично поблагодарить оставшихся в России друзей и попытаться снять с них подозрения. С этой целью он написал два предназначенных для печати письма.

Первое письмо было адресовано нижегородскому губернатору генералу Одинцову. «Выезд жены моей из города Ардатова, — писал Домбровский, — подаст, вероятно, повод к следствию. Что такое следствие — мне по опыту очень и очень хорошо известно. Я испытал, что следственные комиссии никогда ничего не открывают, а часто из своекорыстных видов запутывают невинных, и потому, желая отклонить подозрения и неприятности от кого бы то ни было, считаю необходимым изложить вам обстоятельства этого побега…» И далее Домбровский рассказывает выдуманную историю, из которой следует, что и побег жены и их совместный отъезд за границу подготовил и осуществил он сам, один, без чьей-либо помощи и даже без ведома самой беглянки. «…Все было так просто, — заявил он, — что тут не было нужды ни в каких сообщениях, по крайней мере в Ардатове».

Другое письмо было адресовано редактору «Московских ведомостей» М. Н. Каткову. Этот либеральничавший когда-то публицист в начале 60-х годов превратился в глашатая мыслей крайней реакции, оголтелого шовиниста и полонофоба. В писаниях Каткова злобная, граничащая с доносами клевета на русских и польских революционеров постоянно соседствовала с попытками поссорить их друг с другом на национальной, идейной и иной почве. Именно поэтому Домбровский и решил дать публичную пощечину реакционному писаке. Письмо его настолько содержательно, ярко и цельно, что трудно удержаться от того, чтобы не привести его целиком. Вот текст письма:

«Милостивый государь! В одном из номеров «Московских ведомостей» вы, извещая о моем бегстве, выразили надежду, что я буду немедленно пойман, ибо не найду убежища в России. Такое незнание своего отечества в публицисте, признаюсь вам, поразило меня удивлением. Я тогда же хотел написать вам, что надежды ваши неосновательны, но меня удержало желание фактически доказать все ничтожество правительства, которому вы удивляетесь, по крайней мере публично. Благодаря моему воспитанию я, хотя и иностранец, знаю Россию лучше вас. Я так мало опасался всевозможных ваших полиций; тайных, явных и литературных, что, отдавая полную справедливость вашим полицейским способностям, был, однако, долго вашим соседом и видел вас очень часто. Через неделю после моего побега я мог отправиться за границу, но мне нужно было остаться в России, и я остался. Потом обстоятельства заставили меня посетить несколько важнейших русских городов, и в путешествиях этих я не встретил нигде ни малейшего препятствия. Наконец, устроив все, что было нужно, я пожелал отправиться с женой моей за границу; но хотя жена моя была в руках ваших сотрудников по части просвещения России, исполнение моего намерения не встретило никаких затруднений. Словом, в продолжение моего шестимесячного пребывания в России я жил так, как мне хотелось, и на деле доказывал русским патриотам, что в России при некоторой энергии можно сделать что угодно.

Только желание показать всем, как вообще несостоятельны ваши приговоры, заставляет меня писать человеку, старавшемуся разжечь международную вражду, опозорившему свое имя ликованием над разбоем и убийством и запятнавшему себя ложью и клеветой. Но, решившись на шаг, столь для меня неприятный, не могу не выразить здесь презрения, которое внушают всем честным людям жалкие усилия ваши и вам подобных к поддержанию невежества и насилия. Правда, удалось вам на некоторое время разбудить зверские инстинкты и фанатизм русских, но ложь и обман долго торжествовать не могут. Толпы изгнанников наших разнесли в самые глухие уголки России истинные понятия о наших усилиях и о нашем народе. Появление их повсеместно было красноречивым протестом против лжи, рассеиваемой официальными и наемными клеветниками, и пробудило человеческие чувства в душе русских.

Симпатия эта послужит основанием возрождения русского народа, и да будет она укором для вашей совести, если только ее окончательно не потушило пожатие царской руки.

Примите, милостивый государь, от меня эту новую для вас реликвию. Сохраните и ее вместе с другими для потомков ваших: они найдут в ней более правды, чем в других, и легко отличат, что она послана не после торжественного обеда.

Ярослав Домбровский.

Стокгольм, 16 июня 1865 года».

2 июля 1865 года польский перевод письма Домбровского Каткову появился в «Отчизне», 15 июля он был опубликован вместе с письмом Одинцову в «Колоколе». Оба эти издания довольно широко распространялись не только в эмиграции, но и на территории Российской империи, так что звук пощечины, нанесенной Каткову, Сразу же разнесся по всей Европе. Он был усилен перепечаткой письма Домбровского в некоторых других изданиях, выходящих за границей, распространением в России его рукописных списков. Копия письма есть в сохранившейся части архива Каткова, следовательно, оно было вручено и лично адресату.

Письмо было адресовано не столько продажному писаке, сколько было обращено к русским друзьям и единомышленникам Домбровского. Чувство признательности к ним, вера в необходимость и плодотворность сотрудничества с ними, выраженные в письме, сохранились у Домбровского на всю жизнь. С публикации писем начались его контакты с издателями «Колокола». Подтверждением тому служит, в частности, письмо Герцену, написанное Домбровским в сентябре 1866 года и посвященное Озерову, который незадолго перед этим также вынужден был эмигрировать. «Ротмистр Озеров, — говорится в письме, — принадлежит к числу тех светлых личностей, которые мечтали в России о свободе и с самоотвержением боролись против катковщины. Ему лично я обязан своим спасением; у него я нашел приют в Петербурге, и благодаря его великодушной помощи удалось мне вырвать жену мою из ссылки. Запутанный одной из последних жертв Муравьева в процессе Каракозова[32], Озеров спасся только благодаря своей энергии и в настоящее время находится в Париже. Здесь под именем Альберта Шаховского учится он сапожному ремеслу, чтобы снискать себе какие-либо средства для жизни. Не только чувство благодарности к Владимиру Михайловичу заставляет меня писать вам эти строки, но и желание дать вам возможность употребить его для ваших трудов в России. Вы найдете в Озерове честного и мыслящего человека, горячего патриота, предприимчивого конспиратора и смелого агента. Таких, как он, людей немного, и мне остается только поздравить вас с находкой и пожалеть от души, что Озеров не поляк». Рекомендация Домбровского оказала свое воздействие: Озеров близко сошелся с издателями «Колокола», в особенности с Огаревым.