Грегори Фейфер - Большая игра. Война СССР в Афганистане

• Название: Большая игра. Война СССР в Афганистане
• Автор: Грегори Фейфер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63650-1

Война в Афганистане в конце XX века стала суровым уроком для великих держав. Вмешательство, планировавшееся как краткосрочная операция, переросло в десятилетнюю разрушительную кровопролитную войну, в которой не оказалось победителей. Автор описывает полные драматизма трагические события с точки зрения ее непосредственных участников, на основе их интервью и опубликованных воспоминаний и документов. Фейфер сравнивает войну в Афганистане, которую вел Советский Союз, с антитеррористической операцией США и международных сил, продолжающейся до сих пор, — те же проблемы, те же методы их решения и отсутствие уверенности в его правильности. Живое повествование, по форме приближающееся к жанру боевика, делает книгу еще более интересной.

---

Генеральный секретарь Леонид Брежнев председательствовал. Ему оставалось жить меньше двух лет. Телевизионные выступления старого и больного советского лидера сделали его всеобщим посмешищем. Брежнев, надутый, с густыми медвежьими бровями, поддерживаемый с обеих сторон его коллегами по Политбюро, с огромным трудом бормотал эвфемистические тексты, написанные его советниками. (Например, одно из самых излюбленных слов в бюрократическом лексиконе — «систематически» — он произносил настолько нечленораздельно, что это стало предметом частых насмешек: в его устах это слово звучало скорее как «сиськи-масиськи»). Во время важных заседаний Политбюро, «мастер утомления» был вынужден проходить через всю процедуру одобрения решений, уже заранее принятых членами его непосредственного окружения, которое даже писало для него его собственные ответы. Одной из причин его многолетнего пребывания на посту генсека было то, что остальная часть советского руководства, некоторые члены которого были гораздо более компетентными людьми, была обеспокоена тем, что Запад может истолковать любые изменения в составе руководства КПСС как признак нестабильности в партии.

Брежнев пришел к власти в октябре 1964 года, обещая покончить с антисталинистской кампанией Никиты Хрущева и его «раскачивающими лодку» реформами. При поддержке широкой массы партийных функционеров, новый генеральный секретарь положил конец обсуждению разных затруднительных и потенциально губительных вопросов о прошлом страны. Он обеспечил стабильность для коммунистической номенклатуры — политически благонадежных людей, которые занимали высшие должности в бюрократии и жили намного лучше, чем другие «по блату». Диссиденты были еще раз подвержены публичному осуждению. После того, как чешское движение реформ, известное как «социализм с человеческим лицом», было сокрушено вместе с «Пражской весной» в 1968 году, правление Брежнева переросло в то, что было принято называть впоследствии «эпохой застоя». Экономика, и без того не особенно эффективная из-за издержек централизованного планирования и созданных еще при Сталине колхозов и совхозов, постепенно приходивших в упадок, была окончательно погребена раздувшимся военно-промышленным комплексом, которым руководил министр обороны Дмитрий Устинов. Брежнев, противившийся любым значительным нововведениям как в силу конъюнктурных, так и в силу личных соображений, осуществлял контроль над системой, которая ковыляла вперед только потому, что коррупция партийной элиты распространилась и на остальную часть общества. Сырье и продукты производства страны в значительной степени, а возможно даже и в большинстве своем, разбазаривались из-за воровства, взяточничества и спекуляции.

…Главный идеолог партии Михаил Суслов, председатель КГБ Юрий Андропов, министр иностранных дел Андрей Громыко и министр обороны Устинов также присутствовали на встрече 12 декабря. Некоторое утверждают, что там был и премьер-министр СССР Алексей Косыгин, хотя люди, близкие к советскому правительству, отрицают этот факт. Если он не присутствовал на встрече, то возможно, как считали многие, это произошло потому, что Косыгин выступал против идеи вторжения в Афганистан, или из-за того, что он был болен.

Хотя представительный Суслов, ростом шесть футов,[10] считался наиболее вероятным преемником Брежнева, большинство решений Политбюро принималось триумвиратом в лице Андропова, Громыко и Устинова. В своих сообщениях Брежневу они имели привычку упрощать и приукрашивать ситуацию. Используя старые добрые идеологические термины, такие как «интересы пролетариата» и «распространение мировой социалистической революции», они обычно говорили советскому лидеру то, что, по их мнению, он хотел услышать. Особым подхалимством отличался Устинов, который, возможно, надеялся унаследовать пост генсека и поэтому в официальных заявлениях воздавал хвалу Брежневу по каждому поводу, боясь сказать что-нибудь такое, что вызвало бы его ярость.

Несмотря на это, министр обороны не имел привилегии на раболепство или панибратство. Частые церемонии награждения становились ареной для ожесточенного соперничества, так как каждый стремился обеспечить себе место как можно ближе к генеральному секретарю, чтобы на следующий день в газетах появились фотографии «победителей». Как-то раз, вручая премьер-министру Косыгину последнюю из его бесчисленных наград — Орден Октябрьской Революции, Брежнев сказал, что награда выглядит мило, а затем обернулся к своему коллеге по Политбюро Константину Черненко со словами: «Костя, а у меня такой нет!» Несколько дней спустя, так как Политбюро долго искало повод для вручения награды генсеку, широкую мощную грудь Брежнева тоже украсил новенький Орден Октябрьской Революции.

Незадолго до декабрьского совещания в Кремле Андропов направил Брежневу личный меморандум, который оказал сильное влияние на ход дебатов о том, как Москва должна ответить на ряд тревожных событий в Афганистане. Новое коммунистическое правительство в Кабуле просило, чтобы Москва послала части Красной Армии для подавления растущих народных волнений. Почти год советское правительство отклоняло подобные запросы. Но действия оппозиции особенно усилились после того, как в сентябре президент Афганистана Нур Мухаммед Тараки был отстранен от власти его заместителем, премьер-министром Хафизуллой Амином. Председатель КГБ Андропов охарактеризовал создавшуюся ситуацию на тот момент, как «нежелательный поворот для нас». Андропов критиковал массовые репрессии Амина и «тревожную информацию», что Амин ведет какие-то тайные переговоры, которые могут привести к «возможному политическому сдвигу в сторону Запада».

Андропов, как полагают, первоначально тоже был против идеи вторжения в Афганистан, но его воинственно настроенный заместитель Владимир Крючков убедил его изменить свое мнение. В своем меморандуме Андропов сказал, что афганцы, проживающие за пределами страны, оказывают поддержку Амину — сопернику Бабрака Кармаля, который был сослан Тараки в Прагу в качестве посла Афганистана в Чехословакии, — и разрабатывают какой-то план, чтобы вытеснить потенциального нового лидера. Андропов предложил перебросить советские воинские части поближе к афганской границе, чтобы обеспечить «помощь» в случае такого развития событий. Советский посол в Соединенных Штатах Анатолий Добрынин, у которого сохранились записи Андропова, считает, что меморандум был основным для убеждения Брежнева в необходимости вторжения в Афганистан.

Министр обороны Устинов, еще один из сторонников увеличения советской военной помощи Афганистану, вероятно, также выступал за вторжение на встрече 12 декабря. Устинова не любило большинство его подчиненных, которые считали его технократом со скудным боевым опытом. Хотя высшие командиры Красной Армии предупреждали об опасности вторжения в Афганистан, маршал Устинов был более заинтересован в противодействии возможным американским военным планам в регионе. Иранская революция 1979 года сильно подорвала влияние Вашингтона на Ближнем Востоке. Устинов не желал допустить восстановления этого влияния.

Заместитель министра иностранных дел Георгий Корниенко полагал, что Андропов, возможно, сыграл ключевую роль на совещании 12 декабря. Позже он писал, что его шеф, министр иностранных дел Громыко, до октября 1979 года выступал против вторжения, но после убийства Тараки, видимо, поддался растущему давлению Устинова и Андропова. Однако Леонид Шебаршин, который был тогда руководителем резидентуры КГБ в Тегеране, сказал мне, что давление шло со стороны другого члена Политбюро — Михаила Суслова. Шебаршин был одним из лучших экспертов спецслужб по Афганистану; после путча 1991 года, в один день, он поднялся до поста председателя КГБ. Сидя в московском офисе своей частной охранной компании, он сказал, что именно Суслов, а не Андропов, сыграл главную роль 12 декабря. Верный идеолог партии Суслов, как говорили, настоял на том, чтобы Москва защитила афганский социалистический режим и устранила угрозу в лице Амина, который, как предполагали, был связан с ЦРУ.

Однако, что в действительности говорили Суслов и другие участники совещания 12 декабря 1979 года, и как именно они пришли к согласию в тот день, вряд ли когда-нибудь станет известно. Ход и содержание этого рокового совещания остаются одной из величайших тайн «холодной войны». Ни один из его участников, из которых никого уже не осталось в живых, не записал свою версию того, что произошло и что привело их к соглашению, поставив всех на одну доску. Споры о том, кто на кого повлиял и с помощью каких аргументов, продолжаются и по сей день даже среди наиболее информированных людей, которые лично знали некоторых из членов Политбюро. Ясно лишь то, что, когда де-факто советское руководство закончило обсуждение, было принято решение о вторжении.