Unknown - i af522bf4bbc33ae4

• Название: i af522bf4bbc33ae4
• Автор: Unknown
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Я еду туда, потому что я должна увидеть это собственными глазами. Я еду туда, потому что даже сейчас, все это время, я просыпаюсь каждое утро и думаю, что нахожусь где-то еще. Каждое утро, я думаю, что я в Кенсингтоне.

Дорога мне знакома, но это ничего не значит. Мэри и ее коллеги признали: что я , вероятно, пробралась в закрытое общество, которое когда-то называлось пляжем Кенсингтон, пока была в состоянии психического заболевания. Фиона погуглила и сказала мне то, что я уже знаю: что это был популярный прибрежный поселок в 1980-х годах, но его давно забросили. Теперь там никто не живет. Это небезопасно. Единственная причина, почему они не построили дома на нижних скалах, — не стойкое место для тракторов и прицепов на парковке, приходилось одному корпеть над обломками. Само место неустойчивое. Как я.

Сейчас мне интересно, как я нашла это место; мой GPS перестает работать, когда я укорачиваю дорогу вверх по скалам. На самом деле, если верить моему GPS, я сейчас посередине океана.

Я сворачиваю на дорогу, где мог бы быть дом Джеса. Он там, как я помню, но вместо того, чтобы увидеть свежий слой краски, как несколько месяцев назад, дом снаружи — полуразвален, со стен сходит краска и они покрыт щебнем. По всей двери гаража нарисовано граффити и, когда я подхожу к входной двери, я уже готова разбить стекло, чтобы ее открыть, если понадобится, но она не заперта.

Дом пуст. Внутри нет никакой мебели. Только большие граффити на стенах, но совершенно неразборчивые. На одной из стен, кто-то нарисовал серфера преодолевающего волну. Оно выглядит точно так же, как картинка, которую я видела на скамейке, когда ждала автобус. На полу какой-то хлам. Я делаю глубокий вдох, как будто почувствую какие-нибудь следы от запахов, что будет ассоциироваться с Джесом, но это место отчасти пахнет несвежим пивом и потом, возможно, какие-то ребята остановились здесь, когда занимались серфингом на пляже ниже. Или, может быть, они нашли место для вечеринки, совершенно неосведомленные о волнах.

По крайней мере, дом такой же формы, как я его помню, словно зеркальное отражение дома Пита, на скале в другой стороне Кенсингтона. Я направляюсь в гараж, вспоминая коллекцию досок для серфинга, которые я видела там, когда в первый раз встретилась с Джесом. Может, хотя бы там найдутся какие-нибудь следы от него.

Но здесь ничего нет — только еще одна пустая комната.

Выхожу через переднюю дверь и спускаюсь вниз по заросшей дороге, которая приведет к дому Пита. Когда я его вижу, то срываюсь на бег. Может, кто-то из компании Пита все еще здесь живет; может быть Хьюи или Мэтт ждут по ту сторону двери. Но в доме беспорядок; здесь пахнет плесенью, как если бы волны поднялись над океаном и залили это место. Раздвижные стеклянные двери, которые ведут на задний двор, широко открыты; несколько чаек перелетают из гостиной. Они сделали этот дом своим.

Плитка пола, которая всегда была блистательно белой, где Пит раскладывал одеяла и где мы все ели ужин, который я приготовила, покрыта перьями и пометом. Птицы кричат на меня в знак протеста, пока я иду на задний двор, к одной знакомой здесь вещи: к шуму волн. Скалы опускаются так прямо и резко, что я делаю шаг назад, опасаясь, что я упаду. Камни негладкие и зубовидные. Невозможно было бы построить лестницу в этих скалах. Не могу понять, зачем кому-то этого хотеть.

Потому что ниже меня нет пляжа. Вода доходит прямо до скал. Там нет идеального треугольника белого песка. Грубые и неспокойные волны направляются прямо в стены скал, брызги сталкиваются с камнем. Серфинг на них может быть смертельным.

Это как если бы океан полностью поглотил мои воспоминания.

Я останавливаюсь у подъездной дорожки дома Фионы. Я сказала родителям, что собираюсь заглянуть к ней, когда уходила утром из дома и, конечно, они мне поверили, теперь, когда я снова стала нормальной.

Домой к Фионе со школы на выходные — она уехала в колледж в обычное время, в сентябре, как и многие другие — и спустя несколько месяцев, она в восторге увидеть меня лично.

— Ты так хорошо выглядишь, Вен, — визжит она, пока мы приветственно обнимаемся.

Я смеюсь, а Фиона качает головой.

— Нет, я серьезно. Не знаю, с тех пор как этим летом... Я имею в виду, ты выглядела хорошо, даже когда появилась здесь обкуренная.

— Теперь я знаю, ты просто была очень милой.

— Нет, — настаивает Фиона. — Правда.

Я обнимаю свою лучшую подругу и снова ее обнимаю, пока она восхищается моей новой машиной. Я позволила ей покатать нас от ее дома в горы, когда мы поужинали. Я спускаю окно вниз и вдыхаю аромат эвкалиптовых деревьев, выстроенных по ее окрестностям, стирая следы океана.

Мне хочется извиниться перед ней, сказать, что она была права все это время. Но вместо этого, я слушаю ее рассказ о разрыве с Дэксом, о милом парне, который живет на ее этаже в общежитии, о профессоре, которым она увлечена, о женском братстве, в которое она решила вступить.

— Нет, — добавляет она быстро, как будто переживает, что может меня обидеть. — Я никогда не узнаю тех девушек так, как знаю тебя.

Не уверенна, знаю ли я себя. Я была так уверенна, что мое лето под солнцем было настоящим, так уверенна, что Фиона и Мэри, и мои родители ошибались. Я вообразила себя детективом в поисках подсказок, но оказывается, что мой мозг просто построил какую-то сложную охоту на мусор для меня, этот же способ я использовала для братьев.

Закрываю глаза и вспоминаю день, когда мы с Фионой встретились в детском саду; мы сразу стали подругами, потому что у нас были одинаковые фиолетовые рубашки в полоску. Мы держались за руки в первый день в средней школе, напуганные старшеклассниками, — казалось, все они были на фут выше нас. Помню день, когда Фиона сдала свой тест на вождение и и первый день выпускного года, мы шли бок о бок и хихикали, потому что теперь новички выглядели такими маленькими.

Я до сих пор слышу, как она с гордостью впервые назвала Декса своим бойфрендом и я все еще чувствую, как крепко она меня обнимала, даже когда думала, что я схожу с ума. Как, вроде бы и было. Я улыбаюсь. У меня много воспоминаний, которые были по-настоящему. Бедная Фи была права. Думаю, что она действительно знает меня лучше всех. Она сразу же поняла, что я придумала Кенсингтон, Пита, Беллу, Джеса.

Все эти деньги, которые родители потратили на терапию и докторов, все эти анализы подтвердили, что я создала мир, где могла забыть тоску по братьям, потому что была слишком занята, чтобы влюбиться и быть любимой, пока моя фантазия не привела меня к Ведьминому дереву и все это, наконец, затрещало по швам. Мне нужно увидеть то, что видели братья; я даже вообразила, как кто-то раскрывает их смерть для меня. Фиона не могла рассказать все непринужденно.

Я вытягиваюсь через переднее сиденье, чтобы сжать руку Фионы на моем новом руле. У меня есть лучшая подруга, которая настоящая, которая любит меня, которая пыталась спасти меня, когда я сходила с ума. Мне не нужны Пит и Белла, мне не нужен Джес. У меня есть что-то настоящее, прямо здесь.

— Конечно нет, — отвечаю я наконец. Я замолкаю, растягивая лицо в улыбке. — На самом деле, мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сама.

37 глава

Пока еду домой позже, мне стало интересно, что бы сказала Мэри, если бы узнала, что я сегодня была в Кенсингтоне, если бы узнала, что теперь я видела, что он настоящий. Мэри поспорит — она аргументирует — что у меня есть полное право оплакивать потерю Джеса, Пита, Беллу, Кенсингтон и жизнь, которую я считала настоящей.

Она бы сказала: поскольку они были реальны для меня, теперь, когда они ушли, я должна скорбеть о них. Эта та логика, которую я всегда ненавидела. Не стоит привязываться к тому, что не реально. Или к людям, которых не существует.

Поэтому я не плачу из-за утраты, пока еду вдоль Тихоокеанского побережья, преодолевая мили между Кенсингтоном и мной. Вместо этого, я смеюсь. Я смеюсь, потому что должна была знать, что все это не настоящее; это было так очевидно, теперь, когда я думаю об этом. Я оставила себе такую огромную подсказку, прямо в центре моего бреда:

Не было никакой возможности по-настоящему преодолеть волну, неважно как сильно я этого хотела. К тому времени, как я добралась домой, я решила специализироваться в математике, когда поступлю в Стенфорд. Ничего подобного, только мнимые числа.

За исключением, конечно, имеющихся.

Я иду в свою комнату и закрываю дверь. На следующий день мама отдала обратно мой блокнот, который она забрала у меня несколько месяцев назад, ту, в которой я хранила все свои заметки, когда думала, что живу в доме Пита. Эта давно позабытая на моем рабочем столе ложь, но теперь я открываю ее, пробегая пальцами по своим каракулям. Даже мой почерк не похож на мой — неаккуратный, даже страшно смотреть. Почерк человека, имеющего психическое расстройство. Я с шумом закрываю блокнот и кидаю в мусорную корзину по столом.