Яна Розова - Слабая, сильная, твоя…

• Название: Слабая, сильная, твоя…
• Автор: Яна Розова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05622-X

Влюбившись в молодого бизнесмена Мира Шахова, Лена уже готова расстаться со своим женихом Георгием. Но для реализации своего бизнес-проекта Шахову нужны деньги, и Лена поможет вытянуть их из Георгия. На этом хитроумный Мир не останавливается, он придумывает новые махинации для успешного развития своего бизнеса, а бедная Лена каждый раз вынуждена доказывать свою любовь, участвуя в их реализации. И когда по вине любимого женщина оказывается в руках наркомафии, она уверена, что это конец! Однако ей чудом удается спастись и даже убить похитителя. Вернувшись к своему изобретательному и ловкому любовнику, Лена обнаруживает, что он снова манипулирует ее чувствами. Она пытается выбраться из замкнутого круга, но у Мира совсем другие планы…

---

Дома налила себе крепкий горячий чай, стояла под холодным душем, потом под теплым, включала телевизор, выключала телевизор, курила, бросала недокуренную сигарету. Пыталась обдумывать полученные в кабинете следователя сведения, но не могла. Проклятое воображение подсовывало мне все новые и новые сцены: Мир, мой Мир с проститутками. Он их трогает, целует, лежит с ними в постели. И что мне делать? Спросить его? Но верить ли ответу?

У нас с Миром были достаточно честные отношения. Я была уверена: он не солжет, потому что не знает жалости, не зная любви. Он не будет беречь мои чувства, ведь они не нужны ему. Значит, он скажет правду. Значит, надо спросить. Я даже загадала: если солжет, а ведь я почувствую это, так вот, если солжет, значит, чуть-чуть любит. И это будет мне утешением.

Он появился только к утру. Бледный, с синяками под глазами, от которых черные озера глаз казались еще глубже. С черной прядью на лбу, пахнущий вином, сигаретами, самим собой и своей усталостью. Первое, что он сделал, это поцеловал меня прямо у порога. Значит, он проголодался. Как же начать разговор? Мир направился в ванную.

Завалившись в кровать и прокручивая разные варианты начала разговора, я не заметила, как заснула. Проснулась от прикосновения требовательных рук и губ. Однако, думая о своем, не ответила, как обычно, прижимаясь всем телом, дрожа от возбуждения и шепча милые глупости, а осталась лежать неподвижно, готовясь произнести первое, возможно, роковое для себя слово.

— Что с тобой? — спросил он. Мое поведение было удивительно, как снег летом.

— Ты хочешь меня?

— А разве незаметно?

— Тогда ответь мне на один вопрос. — Я говорила спокойно и решительно. Сказывалась многочасовая подготовка.

— Научил на свою голову, — проворчал Мир и потянулся губами к моей шее. — А потом нельзя?

— Я не могу, если не буду знать правду. Ну, пожалуйста!

— А, ты знаешь волшебные слова! Тогда ладно, спрашивай. — Он отодвинулся, подпер кулаком щеку и поощрительно кивнул.

Я набрала побольше воздуха и выпалила:

— Ты спал с проститутками из массажного салона Жоры?

Мир чуть прищурился, потом откинулся на спину. Повисло свинцовое молчание. Потом любимый расколол его:

— Разве я клялся тебе в вечной любви? Или говорил, что до тебя у меня не было женщин? — Его лица я не видела, но голос звучал раздраженно.

— Нет…

Почему-то я и не предполагала, что мой вопрос может вызвать такую реакцию. Он продолжил:

— Лена, я не обязан отвечать на такие идиотские вопросы. Но ты моя женщина, я сделал тебе предложение, поэтому скажу: я тебе не изменяю. Кроме того, не люблю проституток.

— Извини.

Его сексуальный аппетит испортился, и я уже ничего не могла с этим поделать, как ни старалась загладить не сделанную мной ошибку. Много позже я поняла, что имела полное право задать тот грубый вопрос да еще и закатить истерику. Но тогда… Вот так я совершила первую маленькую ошибку, показав любимому мужчине, что могу испытывать чувство вины перед ним. Утром Мир милостиво соизволил откушать приготовленный и поданный мною завтрак. За едой, стремясь отвлечь его, я рассказала обо всем, что узнала из дела вчера.

Через месяц мы поженились. Есть свидетельство летописцев, что монгольские полководцы, победив в одном важном сражении русское войско, постелили на тела пленных деревянный настил и пировали под звуки ломающихся костей и стоны несчастных. Моя свадьба со стороны, возможно, именно так и выглядела. Конечно, никаких банкетов не было. Мы даже свидетелей нашли с трудом. Наш брак, после смерти жены Мира и мужа Лены, казался нашим общим знакомым кощунством. В итоге в загс нас сопровождали Элла и ее кавалер, тот самый француз, Франсуа. Он снова приехал по каким-то делам.

Мама отказалась прийти. Точнее, за нее отказалась бабуля. Когда я позвонила домой, она взяла трубку и, узнав, что мы с мужем погибшей женщины женимся, вылила на меня ушат словесных помоев:

— И как не стыдно! У него жена только умерла, а он женится! А ты, шалава, больше не звони!

Альбина и впрямь умерла всего два месяца назад. Но Мир решил, что расписаться надо сейчас, потом будет некогда. Он планировал на пару лет осесть в Париже, пока дело не начнет приносить стабильную прибыль.

Я не видела ничего дурного в его поспешности, и вовсе не потому, что мне это было выгодно. Просто я точно знала, что в сердце Мира есть очень маленькая потайная комнатка, где он хранит свои скупые чувства. Среди всего нескольких реликвий было и воспоминание о первой жене, состоящее из благодарности и вины. У меня не было повода ревновать, и я относилась к его прошлому с уважительной лояльностью.

В день свадьбы настроение все же было приподнятое. Какого черта! Я же получила Мира! У меня было подготовлено платье, купленное когда-то в другой жизни для вечера наедине с Миром в квартире Эллы. Надо отметить, что тогда я его так и не надела. А платье было невероятное. Темно-синяя атласная ткань облегала жесткий корсаж, оставлявший обнаженными руки, плечи и шею, широкая юбка из той же ткани спускалась до щиколотки пышным колоколом. Для придания формы юбке под нее надевался специальный каркас.

Я сама открыла Миру дверь, с Эллой и Франсуа мы договорились, что заедем за ними в гостиницу.

Он стоял такой невероятно красивый в сером, конечно, деловом костюме, со скромным букетом из трех розовых роз, перевитых золотой лентой. На синем платье они смотрелись трогательно женственными. Я пропустила его в квартиру, и когда он проходил мимо меня, вдохнула полной грудью его запах.

— Ты готова? — спросил он.

— Да, только возьму сумочку.

— А вещи на самолет собрала?

— Конечно. Все это мне что-то напоминает.

Неважно. Прошлая жизнь оставалась за бортом. Мы делали попытку родиться заново. Мир сказал мне первый за все время моей любви комплимент:

— Это платье тебе невероятно идет. Я подарю тебе к нему сапфиры.

Может, и надо было промолчать, но я не смогла:

— И все-таки, почему ты женишься на мне?

Зря я не промолчала. Он ответил с обычной своей беспощадной откровенностью:

— Не хочу, чтобы еще были трупы.

Мы погрузились в такси, потом заехали за Эллой и Франсуа, потом прибыли в загс. После церемонии бракосочетания божественная Элла в розовом костюме, выгодно подчеркнувшем ее прекрасные рыжие кудри и голубые глаза, бросилась мне на шею. В машине мы выпили шампанского. Я сказала:

— Спасибо! И еще раз спасибо, что стали нашими свидетелями.

Мир уже скучал. Впрочем, еще Жора когда-то говорил, что он не умеет отдыхать. Дела для него — важнее всего. Раз для него важнее всего, значит, и для меня. Я постаралась побыстрее закончить наше весьма скромное празднование. Мир уже говорил о делах, рассказывая Франсуа о своей фирме. Мы с Эллой мило щебетали, не слушая мужских разговоров. Подруга больше походила на счастливую новобрачную, чем я. Элла просто сияла. Под конец она почти проговорилась:

— Возможно, мы скоро встретимся в Париже! У меня такое событие произошло! Потом расскажу. — Она покосилась на мужчин. — Теперь все, все будет хорошо! Я напишу письмо, или нет, зачем, мы же увидимся!

Мир заливался соловьем на тему удобрений. Франсуа внимательно слушал, кивал и, как обычно, задавал массу вопросов. Обычная дружеская беседа. Все же я подумала: помнит ли мой муж о таинственном Франсуа Буало?

Глава 17

В Париже наша жизнь быстро вошла в налаженную колею. Я и не заметила, как прошло полгода. Мир не отдыхал ни секунды, и я постоянно была с ним рядом. Ни он, ни я не воспринимали работу как работу. Скорее, это стало нашим стилем жизни.

Дела Мира пошли в гору. Он снял офис в старой части города и стал набирать сотрудников. Французский филиал возглавил Поль Ле Февр, молодой и энергичный француз. Он имел хорошее образование, но из-за отсутствия нужных связей сумел устроиться на работу только к какому-то русскому. Впрочем, он не унывал. Молодость питает надежды.

Совместное предприятие Мир назвал, особенно не фантазируя, «Лоза». Так назывался сырец для удобрений, производимый «Гродинским химическим», который и был основной сферой бизнеса Мира. Название оказалось удачным. Французы легко воспринимали звучание этого русского слова, и оно выражало саму суть деятельности фирмы.

Для начала я заняла место секретаря в приемной перед кабинетом Мира. Он учил меня всему. Терпеливо, по десять раз на день, объяснял, как пользоваться факсом, компьютером, ксероксом. Собственноручно писал и переписывал списки партнеров, клиентов, адвокатов, страховщиков, с которыми уже наладил связи. Я совершенствовала французский, учила делопроизводство, читала все, что могла найти об удобрениях и виноградниках, выполняла различные поручения своего шефа от получения электронной почты до приготовления кофе клиентам. Я уставала как собака и была безумно счастлива. Мир и не думал уставать и был вполне мной доволен. Постепенно мои обязанности усложнялись, а профессиональный уровень повышался. Вскоре я уже была не столько секретарем, сколько помощником Мира. А с появлением хорошенькой русскоговорящей француженки Мишель, занявшей мой стол в приемной, я получила повышение и переселилась в свой собственный малюсенький кабинетик. В мечтах я видела себя правой рукой, доверенным лицом шефа. Возможно, так проявился мой карьеризм.