Эрик Ломакс - Возмездие

• Название: Возмездие
• Автор: Эрик Ломакс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74561-6

Эта книга поражает искренностью — все, что в ней написано, правда. Во время Второй мировой войны британский офицер Эрик Ломакс попадает в плен. После страшных пыток и унижений в японском концлагере он уже не может вернуться к прежней жизни. Мысль о возмездии не покидает его. Он уверен, что его мучители заслуживают самого страшного наказания, и особенную ненависть он питает к переводчику, присутствовавшему на всех пытках. Его деревянный бесстрастный голос стоит у Ломакса в ушах.

И вот они встречаются — два глубоких старика. Один всю жизнь мечтает отомстить, другой — замолить грехи.

И Ломакс понимает, что, к его собственному удивлению, у него нет однозначного ответа на вопрос, может ли ненависть быть вечной.

---

После краткой остановки в Коломбо, главном цейлонском порту, мы взяли курс на восток, уже подозревая, как именно называется пункт назначения. 6 ноября по правому борту, с юга, показались зеленые, покрытые джунглями горы; точно такой же берег проглядывался и с севера, на левом траверзе. Все ясно: мы идем узким фарватером между двумя громадными кусками суши, то бишь Малаккским проливом. Стало быть, Сингапур.

«Орион» встал в гавани Кеппель-Харбор в южной части острова. Если наш вояж и был военной тайной, то уж прибытие точно явилось секретом Полишинеля. Вдоль причальной стенки выстроился Манчестерский полковой оркестр, со смаком игравший «Англию навсегда» и прочий патриотический репертуар; его трубы, тубы и тарелки заливали все окрестности медным грохотом летних торжеств. Триумф и радость. Не обошлось и без толпы важных лиц: ответственные работники порта, государственные чиновники, военные. Кто-то показал нам генерал-лейтенанта А.Э. Персиваля. Этому человеку поручили превратить Сингапур в «неприступную крепость», и мы прибыли ему в помощь.

* * *

Месяцем позже я обитал в палаточном лагере у обочины дороги на восточном побережье Малайи. Это был симпатичный песчаный уголок со множеством кокосовых пальм в полумиле от морского пляжа. За лагерем простирались нескончаемые плантации каучуконосных гевей с характерной мясистой, глянцевой листвой.

Теплый воздух был постоянно насыщен мельчайшей взвесью влаги, и это даже как-то успокаивало нервы. Полковым штабом служила кучка охраняемых палаток, а мы, три десятка связистов, представляли собой костяк лагеря. Рации работали непрерывно, создавая гудящий звуковой фон. За каждым аппаратом обязательно сидел дежурный оператор с наушниками, готовый в любой момент начать прием или передачу. Местечко называлось Куантан.

Мы ждали наступления японских сухопутных войск и флота, которые, как нам было известно, сосредоточились где-то за горизонтом — а все потому, что сейчас мы официально находились в состоянии войны с Японской империей.

Ранним утром 8 декабря я спал в окопе, где меня и разбудил посыльный, вручивший листок со зловещим кодом «O ii U». Это означало сообщение наивысшего приоритета. Японцы начали широкомасштабное наступление по всему ДТВД — Дальневосточному театру военных действий; разгромлена база Перл-Харбор на Гавайях, все американские линкоры выведены из строя, Сингапур подвергся воздушному налету, а под Кота-Бару, в паре сотен миль к северу от нас, возле малайско-сиамской границы, японцы высадили морской десант.

Наша военная машина отреагировала мгновенно. На все батареи разослали приказы как с посыльными, так и по радио; наблюдательные пункты и охраняемые объекты усилили людьми. Нервный накал был необыкновенный, и все же война казалась далекой от этого обманчиво мирного тропического лагеря. Она словно сделала последний, особенно глубокий вдох, прежде чем нанести разящий удар — после всех фальстартов и угрожающих предвестий.

Из нашего лагеря мне не было видно ни одной артиллерийской позиции. Рассредоточенные по всему району, они прятались среди зарослей папайи с их тяжелыми желтыми плодами, в кущах алых как пламя делониксов, с интервалом в целую милю, чтобы не накрыло всех сразу огнем главных калибров японского флота. Я мог выйти из своей палатки и просто гулять или даже кататься на мотоцикле километра на два вглубь, почти забыв о притаившейся смерти, наслаждаясь иллюзией полнейшего одиночества в этом райском месте, в окружении до удивления роскошной флоры. И тут, в сердцевине леса, ты вдруг натыкался на одинокую молчаливую гаубицу за стеной из мешков с песком. Рядом — неразговорчивые люди, нервно теребящие затворы винтовок.

Мы старались постоянно быть с ними на связи. Как оно сплошь и рядом бывает на войне, теоретические знания одно, практика в джунглях — совсем-совсем другое. Если на то пошло, наши громоздкие рации не выдавали так уж много мощности, к тому же листва и стволы деревьев активно поглощали электромагнитные волны, отчего искажалась речь, и сообщения «забивались» статикой. Пришлось перейти на беспроводную связь по проводам. Звучит дико, но на самом деле это была гениальная импровизация, мы окрестили ее «телефонным радио». Мы ставили свои антенны в паре метров под обычными телефонными и телеграфными проводами. В результате радиоволны как бы притягивались этими проводами, шли по ним как по рельсам, и другая антенна, аналогично установленная на приемном конце, могла уловить передаваемый сигнал. Мы обнаружили, что наша армия была составной частью взаимосвязанной системы и что машины обладали лишь ограниченными возможностями. Они по-прежнему нуждались в наших голосах и наших глазах, питавших их «разум» информацией.

Чтобы добиться хорошей разборчивости речи, приходилось все больше и больше опираться именно на проводную сеть; телефонные линии опутали всю местность. Наш старомодный телефонный коммутатор, которому самое место где-нибудь в заштатной гостинице, смотрелся до абсурда гражданской вещью внутри командного пункта, откуда можно было обрушить на врага жуткий арт-огонь.

Личный состав по большей части состоял из индусов: соседи к западу — сикхи, к востоку — гархвалы. Мы располагались на параллели, рассекавшей полуостровную часть Малайи практически пополам, а Сингапур находится гораздо южнее, будто подвешен под этим полуостровом — и как раз Сингапур являлся единственной причиной нашего здесь появления. Этот остров был Крепостью, «неприступной крепостью», как его всегда именовали в официальных документах; именно на нем зиждилась оборона азиатской части Империи. Цитаделью этой крепости служила прославленная военно-морская база в северной части острова, откуда корабли Королевского ВМФ могли господствовать над Сиамским заливом и всем Южно-Китайским морем. Могучие 15-дюймовые орудия защищали южный берег острова, поскольку именно отсюда ожидался враг: он должен был прийти с моря. Мы надеялись, что наши линкоры уже вышли на поиск и уничтожение японского флота вторжения, а пока что мы всего лишь охраняли соседний аэродром, который был частью сухопутной линии обороны. И тут руководство нашей страны наконец-то осенило, что японцы, чего доброго, возьмутся наступать на Сингапур с тыла, и совсем не обязательно ночью, а с тыла-то остров был более чем уязвим.

Отчетливо помню, что не прошло и нескольких часов после моего прибытия в Сингапур, как один штабист-связник, отменно порядочный и безнадежно наивный человек, взялся мне объяснять, отчего японцы не могут атаковать через Малайю, по суше. Он сказал так: «Там же нет ничего. Сплошные джунгли. Да не полезут они оттуда».

Сейчас и сингапурские штабисты, и уж конечно мой командир-полковник, и каждый рядовой в нашей части — все до единого знали и понимали, что при всем спокойствии окружающей обстановки мы находимся в ловушке. После высадки в Сингапуре нам довелось неплохо познакомиться с Малайей, от Ипо на западе и далее к востоку поперек всего полуострова до нашей нынешней точки. И знаете что? Нет там никаких сплошных джунглей. Зато есть активно возделываемая, плодородная земля с массой отличных дорог для торговцев — или солдат.

Единственное место, где не хватало дорог, — это наш Куантан. Если бы японцы обрушились на нас с севера, отступать пришлось бы по одному-единственному маршруту, на Джерантут, что лежал в шестидесяти милях. Там пришлось бы форсировать реку Паханг, широкий и быстрый поток с паромной переправой к востоку от города. И если это препятствие вызывало определенные опасения, то у нашего Куантана тоже была своя река, как раз к западу — и при взгляде на нее у любого военного волосы становились дыбом. Широкая, бурая, вялая лента воды с паромом из двух проржавевших барж, прихваченных борт о борт, которые перемещались посредством кабельного ворота: примитивная водяная версия той системы, на которой работал старый эдинбургский трамвай. И вот эта штука должна нас спасти, когда дела пойдут наперекосяк. Тут попахивало кровавой баней и катастрофой; если не убьют на суше, так прикончат в воде. Мы вообще не могли понять, что за люди выбирали для нас это замечательное местечко; какая тут может быть оборона — нам останется лишь хором сдохнуть в своих окопах. Впрочем, приказы как раз того и требовали: оборонять аэродром до последнего солдата. Гартвалам поручалась защита одиннадцатимильного морского пляжа плюс собственно городок Куантан — силами жалкой горстки из четырех рот. У сикхов людей было не больше. На оборону побережья к югу от нас вообще никого не оставалось. И ноль человек, чтобы присматривать за основным путем отхода…

Но мы были солдатами, составной частью великой традиции, так что старались не размышлять о мудрости наших руководителей, а просто готовились сражаться. Кроме того, японцы не казались особо страшными. Ну, наподдали американцам исподтишка, думали мы, но нас-то врасплох уже не застанешь…