Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности

• Название: Пленники замкнутой бесконечности
• Автор: Владимир Царицын
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013

Действие романа происходит в изолированном мирке, ограждённом от остальной части планеты невидимым и непреодолимым барьером. Вся территория замкнутого мира — долина, окруженная кольцом гор.

Население этого мира, образованного пятьсот лет назад в результате неудачного пространственного эксперимента, разделено на два класса. Люди, имеющие существенные изъяны внешности, живут в деревнях и посёлках, расположенных в долине и занимаются сельским хозяйством и промыслами. Боги — статные красавцы — обитают в горном дворце, именуемом Раем, и ведут праздный образ жизни. В руках Богов находится оружие, при помощи которого они держат людей в повиновении (методика программирования человеческой внешности) и приборы, стабилизирующие произведённые коррекции.

В результате сбоя программы коррекции внешности на свет появляется человек с минимальными уродствами — горбун Айгур. Прожив в замкнутом мирке четверть века, он решает пройти невидимый барьер и проложить дорогу во внешний мир. Много испытаний выпадет на его долю — боль и страдания, бои и преодоление всяческих преград, потери близких и дорогих людей. Но цели своей Айгур в конце концов достигнет.

---

— Поздно уже. Темно.

— Я не боюсь темноты.

— А людей?

Если бы не было так темно, старик увидел бы скорбную усмешку на лице Айгура.

— Людей? Люди избегают встречи со мной, стороной обходят. Встреча с людьми мне не грозит. Да, и спят уже все.

— Ну да, ну да, — согласился Альбор, сказал непонятно: — Страсти улеглись…

Айгур не понял, но спрашивать не стал.

— Ну, иди тогда. Чего не идёшь? — проворчал старик.

— Я попросить хотел: можно я завтра приду? Узнать, как Лиэна себя чувствует. Она ведь головой о камень ударилась, не было бы чего.

— Головой, говоришь? Головы у нас, у Рэгги крепкие.

— Вы сказали: у Рэгги? Значит, вы — Альбор Рэгги!

— Да, — сказал старик. — Я — Альбор Рэгги. Тебе знакомо моё имя?

— Конечно. Вы — друг моего отца и мой спаситель.

— Бывший друг, — уточнил Альбор, — бывший. Теперь у меня нет друга по имени Зван Дигги. Давно уже. С того самого дня, когда он отрёкся от тебя, бросив на произвол судьбы. Тебя, пацана десятилетнего.

Айгур пожал плечами.

— Не считать его своим другом — ваше право, — сказал он, — а я отца не осуждаю. У него из-за меня вся жизнь кувырком. И не бросил он меня на произвол судьбы. Когда уезжал из деревни, всё мне оставил — и дом, и кузницу, всё подарил.

— Да не подарил, откупился, — в голосе Альбора звучала горечь. — От совести своей откупился… Как же ты жил, парень? Ты ж совсем мал ы м был, когда батя твой в другую деревню уехал. Десять лет всего…

Айгур пожал плечами:

— Что такого? Ремесло я знал. С ранних лет из кузни не вылезал — смотрел, как отец работает, учился…

— Смышлёный… — Альбор протянул руку для прощания. — Ну, ладно, иди уже. И знай: в этом доме для тебя дверь всегда открыта. Приходи.

Айгур ушёл в темноту, а старик ещё долго стоял у ворот своего дома. Вспоминал.

Факелы. Рёв толпы.

Много факелов, светло, как днём.

Людей к дому Звана Дигги сбежалось много — вся деревня. Не только мужики, баб не меньше. Все с факелами, с палками. У всех злоба в глазах.

Когда Альбор подбежал к дому друга, разгорячённые вином и собственной дикостью, люди уже вламывались в выставленную дверь.

Опоздал, мелькнула страшная мысль.

Разбросав по сторонам столпившихся на крыльце односельчан, Альбор вбежал в дом. Человек семь или восемь, окружив плотным кольцом кого-то лежащего на полу, молотили его изо всех сил палками и пинали. Альбор схватил одного за ворот рубахи, рванул на себя так, что затрещала крепкая холстина, и отшвырнул в сторону. Кольцо снова сомкнулось, но он был уже внутри и принял на себя град палочных ударов.

Альбор вытащил из-за пояса жезл и высоко поднял его над головой. Занесённые для удара палки зависли в воздухе. Лица тяжело дышащих людей, если можно было назвать лицами их звериные оскалы с диким огнем ненависти в глазах, застыли. Люди зачарованно глядели на мерцающий жезл — символ власти Богов. Этот жезл вручался наместнику Богов в долине. Наместник назначался Богами сроком на пять лет. Именно в этот день наместником был назначен Альбор Рэгги. Он только что вернулся из Рая, вместе с прежним наместником, чьи полномочия перешли к нему вместе с жезлом.

— Именем Богов! — хрипло выкрикнул Альбор. — Приказываю всем уйти! Вон отсюда! — и, видя, что люди стоят в нерешительности, двинулся на них с высоко поднятым над головой жезлом.

Люди попятились, в дверях возникла давка.

Посреди комнаты ничком лежало тело Егории, жены Звана. Егория была мертва. Альбор перевернул тело на спину. Под трупом лежал пятилетний горбатый мальчик. Он был без сознания, но дышал. Егория спасла сына, закрыв его своим телом. Альбор взял ребенка на руки.

За спиной раздался шорох. Альбор оглянулся: из-под лежанки вылезал пыльный и трясущийся от страха Зван. Обойдя труп жены, он приблизился к Альбору.

— Спасибо, друг. Ты всё-таки успел.

— Нет, я опоздал.

Зван косо взглянул на распростёртое посреди комнаты тело, присел на лавку, произнес сухо, бесцветно:

— Жалко… Хорошая была хозяйка, — Потом кивнул на сына, которого Альбор держал на руках. — А этот?

— Жив.

— Лучше бы его… Что я теперь буду делать с этим уродом?

— Уродом?! Да он красив, как Бог.

— Будь проклята эта красота! Она не для нас. Она хуже уродства.

Глава II. Другая жизнь

На следующий день, едва первое солнце начало своё превращение в розовое облако, а второе стояло ещё высоко и было похоже на крупный оранжевый апельсин, Айгур был у дома Рэгги. Лиэна с Альбором возвращались с поля. Гай ожидал возвращения хозяев во дворе, за забором слышалось его громкое дыхание и нетерпеливое пофыркиванье.

— Айгур! — радостно воскликнула Лиэна, увидев кузнеца.

Она побежала Айгуру навстречу и бросилась бы ему на шею, если бы сзади не шёл её строгий опекун.

Выглядела Лиэна совершенно здоровой, от вчерашнего недомогания не осталось и следа. Глаза девушки горели ярко, на щеках алел румянец. Сегодня она показалась Айгуру ещё более привлекательной и, даже, красивой.

— Я ждала встречи с тобой, — сказала она тихо, чтобы дед не услышал, и совсем тихо: — Я соскучилась.

— Я тоже, — так же тихо признался Айгур.

— Явился, не запылился, — проворчал старый Альбор, подходя к ним и открывая калитку. — Ты поосторожнее заходи. Гай к тебе не привык ещё, потрепать может.

Но пес агрессии не проявил, деловито обнюхал вчерашнего знакомца и, даже, не рыкнул, когда тот потрепал его по загривку.

— Ишь, ты! — удивился Альбор. — Видать, признал за своего, — и сказал Айгуру: — Если будешь ужинать, помоги дров наколоть. Или ты думаешь, я тебя бесплатно кормить буду?

Айгур улыбнулся. Он понимал, что ворчит старик беззлобно, просто по привычке.

— Я не голоден, — ответил Айгур, протягивая Альбору корзину с рыбой, прикрытой мокрой травой. — А помогу охотно.

— Что это у тебя там? — спросил Альбор, заглядывая в корзину и раздвигая траву. — Ух, ты! Знатный улов. С утра, верно, бездельничаешь?

— Работы нет совсем, — пожаловался Айгур. — Никто ничего не несёт, никому ничего не нужно. Да ко мне, вообще, редко обращаются. Предпочитают в соседнюю деревню заказы возить.

— Дураки! — в сердцах ругнулся старик. — Рыбку Лиэне отдай. Она приготовит. Что стоишь, как столб?

В дровнике пахло смолой. Большие чурбаки свалены в кучу, наколотых дров совсем мало, видимо, колол Альбор дрова по мере необходимости. Некогда, сейчас всё дневное время уделялось будущему урожаю.

Айгур выбрал колун потяжелее, под свою силушку. В работе мало, кто мог угнаться за Айгуром. Силы у кузнеца было немеряно. Руки, привыкшие к железу, обхватили топорище колуна плотно и жёстко, как рукоять кувалды. Хак! Толстый чурбак разлетается на две одинаковые половинки. Движения чёткие, размеренные, ни одного лишнего, ошибочного. Красиво!

Куча чурбаков уменьшалась на глазах. Айгур колол дрова, Альбор складывал их в аккуратную поленицу. Старик устал быстрее. Он присел на скамейку, вытирал лысину платком, исподлобья смотрел, как ловко орудует кузнец колуном, качал головой — восхищался. Вспоминал себя, молодого. Когда-то и он мог так же. А теперь, вот, сидит, отдыхает — замаялся.

— Здоров ты стал. А когда-то… — Альбор поднял с земли щепку, повертел в руках, отбросил в сторону. — Думал, не жилец ты, уж больно худ был, да бледен. Думал, вслед за матерью своей, за Егорией, пойдёшь.

Айгур аккуратно поставил колун на место, сложил в поленицу не собранные Альбором дрова. Присел рядом на скамейку.

— Альбор, — обратился он к старику, — почему вы спасли меня тогда, двадцать лет назад? Все нас с мамой ненавидели, хотели убить. А вы спасли.

Старик долго не отвечал. Сидел, сгорбившись, рассматривал свои большие ладони, покрытые твердыми мозолями, заскорузлые пальцы с обломанными ногтями. Начал говорить медленно, как бы, нехотя:

— Я свой долг выполнял. Наместником я тогда был, Боги меня наместником назначили. Родом-то я отсюда, из этой деревни. Мы с твоим отцом с малолетства друзьями были. За одной девицей ухаживали, за мамкой твоей. Она меня любила… Да, не Звана — меня. Но не вышло у нас ничего. Забрали меня Боги к себе в услужение, мне, только-только, двадцать стукнуло. И поженили, на ком решили. Желания нашего не спрашивал никто… А Егория меня долго помнила, не выходила замуж, ждала… Потом уговорил-таки её Зван. Только детей у них все никак не получалось. Когда ты на свет явился, Звану уже далеко за тридцать было… — Старик снова надолго замолчал, потом продолжил, проглотив комок в горле. — Если б жизнь по-другому сложилась, ты мог сыном моим быть… В ту ночь, когда Егорию убили, мне Верховный Бог жезл вручил и наместником назначил. Я, как положено, клятву прочитал и сюда. А здесь уже факела горят. Год был неурожайный, и мор на скот упал, во всех бедах Егорию обвинили. Не успел я немного, совсем чуть-чуть. Егория в живых бы осталась, жизнь твоя другой была бы… Вот, ты спрашиваешь, почему спас? Понял теперь?