Кшиштоф Барановский - Вокруг света на Полонезе

• Название: Вокруг света на Полонезе
• Автор: Кшиштоф Барановский
• Жанр: Спорт

---

С утра я наблюдал за движением облаков и ровно в 9.15 увидел, как под ними промчалось седое облачко в сторону, противоположную ветру. В том направлении видимость была плохой, но я все же разглядел, как побелело море от налетавших один за другим шквалов. Раздумывать больше нельзя, и главный парус - грот - полетел вниз. Я не успел еще хорошенько прикрепить его, как в такелаже завыл ветер.

Гребни волн, сорванные шквалом, образовывали бело-серый ковер, быстро несшийся по водяной поверхности. На носу "Полонеза" остались два малых паруса, которые тянули его на полной скорости. Шедшие с северо-запада волны превращались теперь в "мертвые", хотя были еще большими. Яхта подхваченная новым порывом ветра, встречала их полулагом*, отчего палубу непрерывно заливало водой. Я спрятался внизу, где было тепло. Через минуту по палубе забарабанил град, да так сильно, что, казалось, градины пробьют обшивку насквозь. Град успокоил волны, и "Полонез" перестал получать удары сбоку. Зато палуба, которую больше не омывала вода, побелела от снега. В кокпите его набилось столько, что можно было лепить снежки. Откровенно говоря, я даже попробовал.

_______________

* Почти бортом к волне. В данном случае, курс очень опасный. - Прим. ред.

Целые сутки яхта мчалась под двумя малыми парусами на хорошей скорости. Лишь на следующий день, когда ветер стих до "шестерки", я осмелился поставить грот - самый главный парус на передней мачте. Периодически еще налетали 8 - 9-балльные шквалы - их легко было узнать по вою ветра в такелаже. Время от времени на гроте перетирался шов. Тогда я спускал парус, надевал боцманские рукавицы, брал иглу с ниткой и, словно простой курсант мореходки, шил стежок за стежком. И опять парус вверх, до очередной починки. За таким занятием меня и застал новый заряд града. Градины били очень больно, и я спрятался внизу, под палубой, ставшей снова белой.

До сих пор мне удавалось ни разу не промокнуть, хотя штормовая одежда, как я убедился, не всегда защищала от этого. Стоило высунуться в кокпит, чтобы подтянуть трос подруливающего устройства, как за ворот струей потекла вода. Пришлось полностью переодеться.

Я бросил в сушилку мокрую одежду и включил двигатель - пусть заодно подзарядятся батареи. Выпил, чтобы разогреться и для настроения, стопочку и принялся готовить ужин. Шторм штормом, а поесть надо. Впрочем, давление растет... пока снова не начнет падать. Но это будет уже завтра.

День как день

Утро нового дня. Как всегда, день начинается с того, что я переворачиваю очередную страницу вахтенного журнала, ставлю дату, записываю номер рейса и порт убытия. Графу "порт прибытия" не заполняю: неизвестно, дойду ли до него...

К полуночи я обычно сплю, но вчера вечером ветер усилился, и давление стало понижаться. На западе появились знакомые очертания облаков. Не ожидая, чем это кончится, я решил перед сном все же убрать грот. Несомненно, надвигается шторм: скорость ветра в порывах достигает "восьмерки" по шкале Бофорта. Под малым кливером и малой Генуей "Полонез" летит на восток, делая 6 - 7 узлов. При шквалах вой ветра усиливается, затем снова ослабевает, и все опять кажется спокойным. Бегущие от кормы волны поднимают яхту высоко вверх и, проносясь с шипением дальше, оставляют ее в долине. Потом все повторяется сначала. Временами какая-нибудь злая волна валит судно на бок, в большой крен, тогда волна, идущая вслед за ней, с грохотом бьет в борт. В такие минуты, трудно удержать равновесие в любом положении. Через такелаж и мачту на палубу и корпус передаются удары от заполаскиваемых парусов. Сидя за штурманским столом, я чувствую, как он дрожит в ритм этим ударам.

Когда подруливающее устройство не может вывести яхту на курс, мне приходится выскакивать наверх и делать это самому. На палубе сыро и холодно. Без штормовки я сразу промокаю и спускаюсь вниз, чтобы переодеться в сухое. Правда, вся одежда не очень-то сухая: раз намокнув в соленой воде, она все время сохраняет влажность.

Луна, прежде окруженная кудрявыми облаками, меняет свой наряд. Теперь вокруг нее волнистые облака. Но мне они очень не по душе. Я их даже называю по-особому - "кабанчиками" (в учебниках по метеорологии такого названия нет).

Снова я промок и снова переодеваюсь. Потом выпиваю стопку водки и ложусь на койку. Высокая закладная доска не позволяет мне выпасть из койки, но все равно при каждом ударе волны все мои мышцы невольно напрягаются. Постепенно погружаясь в неспокойный сон, я просыпаюсь от каждого незнакомого звука. "Полонез" скрипит и стонет, но этот шум привычен. Неприятное ощущение вызывает монотонный вой ветра, хоть пока и негромкий.

В восемь утра сползаю с койки. Записываю в журнале предположительный курс "Полонеза". Небо затянуто облаками, и по солнцу местоположение не проверишь. Хотя ошибка в несколько десятков миль на этих бескрайних просторах океана не имеет никакого значения, я очень не люблю попадать в такую ситуацию. А вот когда позиционные линии сходятся в одной точке*, у меня целый день хорошее настроение.

_______________

* Результат астрономических наблюдений. - Прим. ред.

Во время перехода из Кейптауна показания лага при левом и правом кренах были неодинаковыми, что несколько беспокоило меня. Я сомневался и в правильности коррекции (или девиации) компаса, несмотря на то, что в Кейптауне его осмотрел девиатор (а может, именно поэтому). Я много раз уже проверял девиацию по восходам и заходам солнца, но на сильно взволнованном море компас так скачет, что никак не определить, каков же компасный курс.

После завтрака я выглядываю на палубу и прихожу в ярость. Здесь всегда есть работа. Вот опять перетерся шов на генуе, хорошо что еще не весь распоролся. Спускаю парус и утешаю себя тем, что, не обрати я сейчас на него внимания, шитья было бы гораздо больше. Вместо генуи ставлю штормовой кливер, перетаскиваю полотнище вниз и принимаюсь за шитье. Иглой нужно попасть в старые дырки, что при такой болтанке и нелегко и невесело.

Обед я приготовил за полчаса - работа коком на "Смелом" приносит свои плоды. При более благоприятной погоде я могу сделать к обеду пять блюд и подать их к столу вместе с вином и фруктами. Но сейчас, когда начинается шторм, стоит открыть дверцы кухонного шкафчика, как тарелки принимают это за сигнал для старта в полет. Все съедаю из одной миски и счастлив, что удалось не обжечься.

Лопнул малый кливер. Заменяю его штормовым стакселем, получая очередную порцию шитья. Барометр показывает низкое давление, и я потерял надежду, что оно когда-нибудь поднимется. Включаю двигатель, чтобы немного согреться и подзарядить батареи. Наступает хмурый вечер. Волнение на море чрезвычайное. Я пытаюсь убедить себя, что это нормально, но в душе должен признаться, что таких волн мне не приходилось встречать ни на Балтике, ни в Северном море.

Через минуту - время разговора с Гдыней. Если он состоится, то меня обязательно спросят о местоположении и самочувствии. Как всегда, я сообщу свои координаты с точностью до одной мили и скажу, что чувствую себя прекрасно.

А после горячего ужина заберусь в постель и попробую уснуть, не обращая внимания на вой ветра и удары волн. Интересно, "Полонез" когда-нибудь может развалиться от таких толчков?

Тройное сальто

На морских яхтах балласт располагают низко, что не позволяет им сильно накрениваться и вообще опрокидываться. Однако бывает, что яхта все же летит кувырком, словно безбалластный иол, причем это происходит только здесь - в большом Южном океане. Мне известно несколько таких случаев, когда на яхтах внезапно ударявшая волна ломала мачты, разбивала рубки, после чего яхты с трудом добирались до порта. Подобная история произошла во время урагана в Тасмановом море с Фрэнсисом Чичестером, который, однако, остался цел и невредим, а его яхта получила лишь небольшие повреждения.

То же самое случилось и с "Полонезом". Уже несколько дней продолжался шторм, причем сила его нарастала. Шторм был типичным для этих мест: огромные волны, низкое давление, как обычно бывает во время тяжелых штормов или ураганов. Вместе с тем плавание по ветру и с волной было относительно спокойным. На носу яхты работал малый штормовой кливер, сзади тянулся длинный трос, удерживавший ее кормой к ветру.

Я несколько лет плавал на маленьких опрокидывающихся "Финнах" и поэтому был больше удивлен, чем испуган, когда одна из подошедших волн повисла прямо над кормой "Полонеза", накрыла его и перевернула мачтами вниз. Сразу же, как только волна ушла, яхта заняла вертикальное положение и поплыла своим курсом. Не знаю, как я удержался в кокпите, - решетка, на которой я стоял, взлетела вверх и заблокировала разбитый от удара волны вход внутрь.

В кокпите находился запасной трюмный насос, и я, одной рукой управляя яхтой, второй принялся качать его, зная, что внутри ее залило. Уже темнело. Я сидел, скрючившись у насоса, и сумел разглядеть такую же волну, которая повисла высоко над "Полонезом". Чтобы увидеть, где кончается эта водяная гора, мне пришлось задрать голову кверху. Снова меня подхватил поток, залепляя глаза солью и обдавая холодом. Мачты выдержали и на этот раз, но я уже был сыт по горло. Подруливающее устройство сломано, мачты погнулись, деревянные распорки на мачтах - краспицы - сломаны, внутри все залито водой, а остальные повреждения неизвестны. Я спустил штормовой кливер, поднял и закрепил буксировочный трос, чтобы его не смыло. Все предметы из кокпита и наружных шкафчиков исчезли: вентиляторы, рукоятки для лебедок, запасные тросы.