Жозефен Пеладан - Любопытная

• Название: Любопытная
• Автор: Жозефен Пеладан
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91763-20

Французский писатель-оккультист, основатель Католического Ордена Розы-и-Креста Жозеф(ен) Пеладан (1858–1918) появлялся на публике в тунике венецианского дожа, называл себя Сэром (Волшебником) и неизменно оказывался центральным персонажем собственных «литературных фантазий».

Пеладан хорошо известен исследователям европейского эзотеризма, читателям – почти незнаком. Роман «Любопытная» – вторая книга его 21-томной эротико-идеалистическая этопеи «Закат латинского мира». Философ и волшебник Небо пишет карандашный портрет русской принцессы Поль – «материи для идеальной страсти» – и приглашает девушку на прогулки-по-порочному-парижу, призванные «заполнить ее душу бесчисленными извращениями» и «потопить в разочаровании всплески любопытства».

На русский язык книга переведена впервые.

Перевод: Елена Быстрова

---

– Как вы станете покидать дом ночью?

– Через маленькую дверь, выходящую на улицу Рембрандта. Вечерами, когда моя тетка не принимает гостей, она рано поднимается в свои комнаты. К десяти часам я смогу выйти незамеченной. Но что я должна буду делать, выбравшись из дому?

– Я буду ждать вас на углу улицы Курсель. Затем мы подымемся ко мне, где вы переоденетесь.

– Но что скажут соседи и другие жильцы дома, увидев, как к вам заходит женщина, но выходит мужчина?

– Я живу один в маленьком доме, и поблизости нет соседей.

– Вы правы! – рассмеялась Поль. – Дурное дело оказывается совсем несложным! Когда же состоится наша первая прогулка?

– Как только вы этого захотите. Но прежде вам следует прийти ко мне днем и примерить мужское платье. Учтите, что ночные прогулки могут быть опасными – необходимо прятаться одновременно от жандармов, злодеев и любопытных.

– Опасными? Вы хотите сказать, что сон может обернуться кошмаром? Нет, я намерена веселиться! Мне пора идти – Петровна показывает, что время истекло. До встречи, Небо́, – Поль сняла перчатку.

Он коснулся губами ее руки.

– До встречи, Поль, – сказал Небо́.

Глядя фиакру вслед, он тихо добавил:

–  Alas, poor curious!

VII. Андрогин

В ДЕНЬ, когда Поль позвонила в дверь Небо́, в воздухе звенело веселье. Эта легкость, омрачающая душу в минуты тягостных раздумий, вонзилась в сердце принцессы необъяснимыми опасениями, усилив беспокойство о последствиях грядущего шага. Она была слишком горда, чтобы бояться себя скомпрометировать, и доверяла себе и Небо́. Поль Рязань знала – она всего лишь пришла навестить друга. Не осознавая самой опасности, она была встревожена. Ее тяготили будущие угрызения совести – невзирая на их необоснованность и на уверенность в том, что она ни в чем не провинится, что ничто дурное не коснется даже ее пальцев в перчатке. Когда дверь открылась, она отступила, словно призрак целомудрия унылым жестом преградил ей дорогу. Поль остановилась, не осмеливаясь совершить шаг, изменяющий жизнь. Она ощутила испуг, будто очутилась перед переправой через Рубикон или в Бирнамском лесу58, бесконечно мучительную нерешимость Евы, протягивающей и отдергивающей руку перед плодом, таящим смертельную опасность. Время неодинаково отмеряется для души и для плоти – вечность ее волнения равнялась для вальсирующей пары трем четвертям такта. Порог тайны Поль перешагнула с полузакрытыми глазами, словно ее решение – пропасть, отделившая прошлое от будущего – было неровностью дороги, через которую требовалось переступить.

Благодаря своей восприимчивости женщины, очутившись в новом месте, тотчас чувствуют его природу Принцессе было достаточно одного взгляда на тихие ступени и седого слугу, безмолвно шедшего впереди с непокрытой головой. Удивившись, что Небо́ не вышел ее встретить, Поль поднялась наверх. Ее изумление было столь сильным, что она прошла вперед, не заметив темной комнаты – внезапно в ней загорелся свет. Слуга, по-прежнему не произносивший ни слова, исчез за портьерой. Поль остановилась на пороге, не зная, как далее держать себя. Небо́ был погружен в чтение.

Он поспешил встать, взял ее за руки, усадил в кресло, положил под ноги подушку, опустил занавески, чтобы ее не тревожил солнечный свет.

– Я не думала, что вы способны на эти маленькие знаки внимания.

– По отношению к вам они значительны.

– Какой необычайный комплимент!

– Уважать того, кого любишь, значит уважать самого себя. Ничтожен мужчина, считающий ничтожной свою любовницу. Много достойнее оказалась галантная дама Брантома59, которую застали с собственным кучером. В ответ на упреки в том, как низко она пала, она ответила: «На него пал мой выбор – это делает его мне ровней».

– Стало быть, это делает меня вам ровней?

– Мы не похожи, но равны – вы удостоили меня своей нетронутой красотой, я же устремляю к вам свои мысли.

– Покажите мне ваши работы – я не могу вообразить картин, которые бы соответствовали вашим речам.

– Я не пишу картин. И не могу показать вам рисунки обнаженных фигур – мои поиски формы едва ли будут вам интересны.

Поль настояла на своем, и Небо́ вышел, чтобы принести рисунки. Оглядевшись вокруг, она увидела на окнах комнаты соположения фрагментов старых витражных стекол: голова девы покоилась на теле дракона святого Георгия, крылья ангела выделялись среди узоров в серых тонах. Два гобелена, сотканные на Мортлейке по картонам Рафаэля60, мебель расцвета итальянского ренессанса, ни одной безделушки – кабинет походил на коридор музея или дальний зал средневекового замка.

Небо́ вернулся с папкой рисунков. Это были фикции обнаженных фигур – их анатомическая точность подчинялась поиску идеального слияния изящества и силы, соединяющего мужское и женское начала. Фрагменты тел, обнаженные по пояс девы ночи, тонкие и сильные лодыжки моделей Мантеньи, ошеломляющие благородной красотой руки, стройные и гибкие предплечья, упругие округлости были прорисованы с такой навязчивой андрогинной эстетикой, что принцесса смутилась. В ответ на удивление Небо́ она сказала:

– Ваши рисунки словно раздевают меня.

Небо́ овладела еще большая неловкость – оба на мгновение замолчали. Внезапно Поль нарушила тишину.

– Расскажите мне о своей жизни.

– Моя жизнь не имеет практической ценности. Я ничего не создал, я лишь размышлял.

Он зажег сигарету и замолчал. Поль отодвинула в сторону папку с рисунками, вызывавшими смущение у обоих.

– Прежде, чем я окажусь в амфитеатре Зла, научите меня элементарным понятиям порочной страсти.

– Порочная страсть, Поль, не такова, какой вы себе ее представляете. Вам видится чаша забвения; соль, заживляющая шрамы воспоминаний и стирающая залегающие на сердце складки; спасительный дурман среди мирских мучений, уносящий вас на огненной колеснице скверного Илии; раскаленные угли тоски; напиток забытья; восторг чувственных удовольствий. Нет, Поль, страсть – парадоксальна в замыслах и обманчива в реальности. Подобно большинству людей, вы думаете, что порочная страсть есть вожделение. Вожделение же стремится к вину, хлебу и наслаждениям тела – стало быть, страсть – не что иное, как неутоленный голод, ограниченный судорожными восторгами плоти и разрешаемый облегчением. Поэты говорят неправду – сверкающих девичьих грудей и лишающих разума поцелуев не существует. Вначале есть мираж, затем – напряжение, после – отвращение. Оловянный кубок или хрустальный бокал, изысканные кушанья или бобовая похлебка, кожура или мякоть, убогость или роскошь, улица Крульбарб или улица Прони – суть неизменна, разнятся лишь обстановка и детали. Роскошные ковры или меловая краска, кружевной пеньюар или хлопчатая сорочка, альков с балдахином или настил из соломы – неважно, сколько поставить на карту наслаждения – пять су или пять миллионов. Жизнь молодого мужчины непременно приходит к трем страстям – вину, застолью и разврату.

– Вы хотите заставить меня поверить, что в Париже, где есть все, нет любви? – воскликнула принцесса.

– Отчего же? По аллеям Парижа прогуливаются ангелы. Пьянство, чревоугодие и блуд суть элементарные понятия порочной страсти.

– Вы несправедливы, Небо́, но я не понимаю ваших намерений.

– Милая принцесса, неужели вы станете отрицать, что мои описания совпадают с тем, что вам известно о людях вашего круга?

– Да, но они относятся к студентам и простому люду.

– Сколько же золотых песчинок упадет с ваших прекрасных глаз! Ваш костюм готов – вам следует его примерить.

– Нет, – сказала она, охваченная внезапным недоверием.

– Милая принцесса, если вам теперь недостает смелости, появится ли она у вас в Больших Карьерах?

Поль на мгновение задумалась, затем взяла одежду и направилась в спальню Небо́. Она не торопилась раздеваться, в задумчивости вспоминая строки из «Мадемуазель де Мопен»: Сбросив платья и юбки, я перестала быть женщиной. Но затем она подумала, что сможет беспрепятственно превращаться в мужчину ночью, днем оставаясь женщиной – двойная жизнь показалась Поль заманчивой. Надевая пиджак, она нащупала в кармане письмо и прочла его:

Приветствую тебя, милый брат! Я по-прежнему ищу великого алхимика Идеи. Твой замысел сверхъестественно прекрасен, но остерегайся его воплощения – своего тела. Мы должны осуществить наши мечты. Ты желаешь любви вне чувственности, я стремлюсь к познанию первопричин вне опыта. Сегодня мы – и монахи – герои этого мира.

С верой в тебя,

Меродак

Записка, словно талисман, развеяла сомнения девушки. Она разделась, затем примерила мужское платье, неторопливо изучая в большом напольном зеркале свое новое очарование. Внимательно поправив все детали мужского костюма, принцесса взяла со стула цилиндр и бросила последний взгляд в зеркало: превращение оказалось настолько привлекательным, что она коснулась губами своего отражения. Не произнося ни слова, она подняла портьеру – Небо́ протягивал ей парик.

– Мсье Фигаро? – спросила она.