Григорий Богослов - Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание

• Название: Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание
• Автор: Григорий Богослов
• Жанр: Религия: христианство
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91362-025-5

Второй том «Полного собрания творений святых отцов Церкви и церковных писателей» составили стихотворения и письма свт. Григория Богослова. Тематика 408 представленных здесь стихотворений святого отца касается как богословской догматики, христианской нравственности и истории бурных событий церковной жизни IV века, так иногда и непростых личных и церковных взаимоотношений Назианзского богослова со своими современниками. Что особенно ценно, в своих стихах свт. Григорий предстает перед нами и как страдающий человек и раскрывает нам в своих строфах мир собственных переживаний. Ряд стихотворений переводится на русский язык впервые.

Эпистолярное наследие, состоящее из 244 писем, которые Святитель писал разным лицам, повторяет тематическое многообразие его стихотворного наследия. Особенно важны 101 и 102 письма к Кледонию, заложившие фундамент для православной христологии эпохи Вселенских Соборов.

Впервые на русском языке приводится перевод Завещания свт. Григория Богослова.

В Приложении к данному тому представлена блестящая дореволюционная монография А. В. Говорова «Св. Григорий Богослов как христианский поэт». Кроме того, читатель найдет здесь указатель цитат из Священного Писания, комментированный предметный указатель, словарь имен и понятий античной культуры.

Значительным преимуществом этого издания, по сравнению с переиздававшимися дореволюционными переводами творений этого Святителя, является впервые в России исполненная работа по приведению в традиционный порядок нумерации стихов и писем в соответствии с изданием Миня, а также общепринятая нумерация строф в стихах.

---

150. освятят также народ таинственными словами.

Это те самые люди, которые с помощью коварства изгнали

меня оттуда

(хотя и не совсем против моей воли, ибо для меня

было бы великим позором

быть одним из тех, кто продает веру).

Из них одни, являясь потомками сборщиков податей,

155. не о чем другом не думают кроме незаконных приписок;

другие явились из меняльной лавки, после денежного обмена,

третьи – от сохи, опаленные солнцем,

четвертые – от своей каждодневной кирки и мотыги,

иные же пришли, оставив флот или войско,

160. еще дыша корабельным трюмом или с клеймами на теле,

Они вообразили себя кормчими и предводителями народа

и не хотят уступить даже в малом.

В то время как другие еще кузнечную копоть

не смыли полностью с тела,

165. достойные подвергнуться бичеванию или быть

сосланными на мельницу [143].

Если перед тем как принести дань своим господам, им удается

сделать небольшой перерыв в работе,

то они тотчас же зазнаются и обольщают некоторых из народа

либо убеждением, либо принуждением.

170. Они стремятся вверх, как скарабеи к небу,

катя шар, только сделанный уже не из навоза,

и не опуская голову к земле как раньше:

они думают, что имеют власть над небом,

хотя болтают всякий вздор и даже не могут сосчитать,

175. сколько у них рук или ног.

Но разве все это не великое зло, недостойное

епископского сана,

о дражайший?! Не будем мыслить упрощенно

и о столь великом [деле] судить дурно

(хотя мне-то больше нравится униженное положение):

180. епископство, в самом деле, не есть нечто наихудшее.

[Напротив,] совершенно необходимо,

чтобы [епископом] был избран кто-нибудь из лучших:

я лично избираю

самого лучшего; если же не самого лучшего, то, во всяком

случае, не наихудшего

(если, конечно, мое мнение следует принимать во внимание).

И [это важно] особенно сейчас, когда болтливость бушует

подобно шторму

185. и проникает в великие города и собрания.

И если они пребывают [в истинной вере] непоколебимо,

то это для них великая польза,

а если не пребывают – вред преизбыточествующий.

Поэтому-то и должны быть тобой избираемы лучшие люди:

ведь едва ли кому-нибудь из людей средних способностей,

190. даже если бы он и ревностно поборолся, довелось бы

одолеть лучших людей.

Это мнение судьи, в высшей степени далекого ото лжи.

Но мне предстанут мытари и рыбаки,

бывшие евангелистами. Ведь они, немощные в красноречии,

весь мир словно сетью уловили своим простым словом

195. и даже мудрецов поймали в свои рыбацкие сети,

чтобы таким образом чудо Слова стало еще более

[очевидным].

Причем этого мнения придерживаются многие,

против которых обращена моя краткая, но предельно ясная речь.

Дай мне веру одного из апостолов,

200. [дай силу] не иметь денег, дорожной сумы

и посоха; быть полураздетым, не иметь сандалий,

жить одним днем, быть богатым только надеждой;

быть неискусным в словесном мастерстве;

быть тем, о ком нельзя подумать, что он скорее льстит,

[чем говорит правду];

205. [дай силу] не углубляться в исследование чуждых учений.

Пусть явится кто-нибудь, обладающий такими

достоинствами, и я приму все:

не имеющего дара слова, позорного, незнатного, волопаса.

Ведь [праведный] образ жизни покрывает [внешние] недостатки.

Будь ты одним из таковых и, хотя бы ты был ловцом лягушек,

210. тогда мы вознесем тебя к ангельским хорам!

Так покажи мне хотя бы что-нибудь одно! Но разве

ты очищаешь от демонов?

изгоняешь проказу? мертвого воскрешаешь из гроба?

разве ты сможешь прекратить паралич?

Подай руку страждущему и прекрати болезнь!

215. Только так ты сможешь убедить меня пренебречь знанием [144].

Если же нечто состоит из двух частей —

похвального и достойного порицания,

а ты берешь в расчет только первое, тогда как другое

охотно обходишь молчанием,

то ты весьма коварно искажаешь истинный образ вещи.

220. Матфей был мытарем, но он удостоился уважения

не как мытарь, но как человек, исполненный Духа.

Петр был главой учеников, но он был «Петром»

не как рыбак, но в силу того, что он был наполнен рвением.

Его образ жизни убеждает меня чтить и рыболовную сеть.

225. Но я отвернусь от тебя, даже если ты будешь

прикрываться чем-нибудь благочестивым:

все это суть лишь западня и ловушка.

Ты подобен живописцу, который изображает прекрасные

формы, покрытые растерзанной и пораженной

проказой кожей:

или изображай всю красоту, или не изображай ничего!

230. Но и то скажи: можно ли назвать невежественными тех,

кто составил такие [важные] учения и писания,

в которых мы с трудом уразумеваем лишь немногое

из их глубокого смысла

(хотя мы с детства научены искусству слова)

для объяснения которых в свою очередь написано столько

книг и предприняты такие труды,

235. что все наполнено блестящими произведениями,

являющимися плодом скрупулезной работы,

написанными на всех языках и отличающихся научным

талантом,

имеющими своим плодом возвышенное толкование

[этих трудов]?

Как бы им (апостолам. – Пер.) удалось убедить царей,

города и собрания,

обвинявшие их и обладавшие великой силой красноречия,

240. [когда они оказывались] перед судьями и в театрах?

Как бы им удалось убедить мудрецов, юристов,

высокомерных Эллинов

(когда они выступали перед народом и были искусны

в красноречии)

и обличить их публично,

если бы они не были причастны к той культуре,

в знании которой ты им отказываешь.

245. Может быть, ты скажешь о силе Духа,

и это будет справедливо, но обрати внимание на то,

что из этого следует:

ты-то разве не причастен Духу? и, само собой,

ты очень гордишься этим. Почему же ты лишаешь

культуры (λόγος)

тех, кто стремится к ней? Но ты, конечно, напрасно

250. приписываешь это природе Духа

и праведникам: свойство Первого – вдыхать Слово (λόγος),

праведники же Им вдохновляются, и поэтому они

являются мудрыми.

Таким образом, ты запутался в своих же словах,

о, ты, усердно говорящий именно

255. то, о чем лучше не болтать, но что до́лжно скрывать

внутри себя.

Я знаю, что дух противников безгласен:

лучше, чтобы он молчал, чем говорил дурное.

Отверзи уста, Слово Божие, тех,

кто говорит правильно, и отяготи уста тех,

260. кто извергает, хрипя, шипение аспидов

и изливает из сердца братоубийственный яд.

Вот таков и ты: какой

еще может быть речь невежды? Какова же истина

и как лучше мыслить, я кратко расскажу.

265. Были некогда люди, выдающиеся, как никто другой,

но совершенно несведущие в изящной словесности.

Ведь дело обстоит вот как: всякая наша речь двояка —

она состоит из слов и смысла; первые подобны внешней

одежде, а второй представляет собой находящееся внутри

тело, которое она одевает.

270. Причем, в то время как в одних случаях хороши

обе составляющие, в других только какая-нибудь одна;

а бывает так, что плохи обе составляющие —

как образование, так и природные способности оратора.

Мы же не проявляем большой заботы о том,

как обстоит дело с внешней стороной речи, но обращаем

внимание на ее внутреннюю составляющую.

Ведь наше спасение заключается во внутреннем смысле,

275. хотя и [не просто в смысле, но] в смысле,

изъясненном и раскрытом.

Какая польза в источнике, если он не имеет выхода,

или в солнечном луче, если он закрыт облаком?

Также и мудрая мысль, когда она молчит,

подобна красоте розы, скрываемой

280. некрасивой чашечкой: она являет свою

привлекательность, когда,

раскрытая дуновением ветра, выставляет напоказ

свой цветок.

Если же красота всегда была бы скрыта,

не было бы драгоценного очарования весны.

Мы ничего так не хотим, как произнести речь так,

285. как это делают те, кто считается неискусными в слове.