Владимир Колычев - Неуправляемый таран

• Название: Неуправляемый таран
• Автор: Владимир Колычев
• Жанр: Боевик
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-67124-3

Простой работяга Игнат Паустов влюбляется в первую красавицу провинциального Приморска – певицу Лию. И начинает преследовать ее, отваживая ухажеров и донимая признаниями в любви. А Лия мечтает о принце на белом коне. И в один прекрасный момент ее мечта сбывается. За Лией начинает ухаживать солидный бизнесмен Георгий Юршин, он покупает девушке квартиру, машину и устраивает певицей в собственный ресторан. Игнат в бешенстве. Он несколько раз пытается поговорить с Юршиным по-мужски, но безуспешно. За настойчивость бизнесмен жестоко наказывает парня: по указанию Юршина стражи порядка подбрасывают Паустову пистолет. Лучше бы они подкинули ему что-нибудь не столь опасное…

---

– Да твоя жена первая вой поднимет!

– А вот жену мою трогать не надо!

– Но ведь поднимет!

Юршин махнул рукой, устало опустился на диван, с озадаченным видом постучал пальцами по подлокотнику.

– Ладно, изнасилование отпадает… Остается ствол… Но ты должна понимать, что из тюрьмы Пауст не выйдет.

– Мне все равно, – сказала Лия, настороженно и с опаской глянув на Гошу.

– Что значит все равно? – вскинулся он.

– Я его не сажала. И убивать не собираюсь. И если что, его крови на мне не будет.

– Ты его сдала!

– Это совсем другое…

– Да нет, не другое! Все к одному!

– Отстань от меня! – Лия закрыла лицо руками.

– Ты сама по себе шлюха! – зло уколол Гоша. – И не я тебя такой сделал.

– Пусть будет так! Только оставь меня в покое!

Больше всего она хотела остаться в одиночестве, лечь на живот, зарыться лицом в подушку и выплакаться всласть. Тогда и на душе станет легче. И вина перед Игнатом померкнет…

– Значит, не насиловал он тебя? – Гоша сощурился, осатанело глядя на нее.

– Отстань!

– Сука ты!.. Ты даже не представляешь, какая ты сука!

Его глаза вдруг налились кровью. Лия испуганно вжалась в спинку кресла, с ужасом глядя на Юршина. Девушка вдруг решила, что он собирается убить ее.

Пугающе глядя на Лию, Гоша медленно приблизился к ней и вдруг, резко и больно схватив за волосы, стащил с кресла на пол. И сам навалился на нее. Она не хотела раздвигать ноги, но Юршин силой заставил ее это сделать. Он бы задушил ее, если бы она не подчинилась.

* * *

Тщедушный давно не бритый мужичок сидел на дощатом настиле и, глядя в пустоту, шлепал небрежно сжатым кулаком по своей ладони. Пучеглазый долговязый мужик с острым и тонким носом скреб себя грязными ногтями по сильно выпирающему кадыку. У мужичка это нервное. Шлепая кулаком по своей же ладони, он давал понять, что связываться с ним опасно. Самому страшно, а он других напугать хочет. У Игната это вызывало лишь насмешку. А у долговязого чесотка, поэтому пальцы не знают покоя.

Игнат мог бы вломить и тому, и другому, но смысла в этом никакого не было. Ну, прекратит мужик шлепать кулаком, что от этого изменится? А долговязый чесаться не перестанет… Вот если бы из камеры их обоих выгнать, но так это невозможно.

Игнат вздохнул, глядя в потемневший от сырости потолок. Попал он, что называется. Реально попал. Узнал его Юршов. Увидел в темной беседке и узнал. Понял, к кому Игнат намылился, и подключил к делу ментов. И ключи от квартиры им дал. Поэтому и взяли они его тепленьким…

Сегодня утром был допрос. Как и почему Игнат попал в квартиру к гражданке Федорук? Зачем оказал сопротивление представителям власти? Откуда боевой пистолет?

Лия сама его впустила, сопротивления он не оказывал. За ствол схватился, было такое, но Игнат думал, что это грабители в дом ворвались. А пистолет нашел… А то, что держал боевое оружие при себе, да, в этом виноват. И не судите строго…

А строго его и не собираются судить. Сопротивление представителям власти ему предъявлять не будут, нарушение неприкосновенности жилища граждан также отпадает, но за незаконное ношение оружия обещают влепить два года. Завтра следователь предъявит обвинение, а потом будет этап в следственный изолятор. И начнется отсчет двух долгих и страшных лет. И нужно на это настроиться. Не так страшен черт, как нежелание взять его за рога…

Дверь в камеру тяжело, с противным скрипом открылась. Послышался густой бас:

– Горюн! Лунев! На выход!

Игната это не касалось, поэтому он даже не открыл глаза. Так и остался лежать на спине, закинув руки под затылок.

Тщедушный и долговязый вышли, но вместо них в камере появились менты – широкоскулый сержант с мутным взглядом и жирный пузатый старшина с уродливым синюшным носом. И у того в руке ментовская дубинка, и у другого. Запахло жареным.

– А тебя что, не касается? – хриплым, зловеще звучащим голосом спросил старшина. – Сказали же, всем на выход!

– Так меня не называли… – Не сводя с него глаз, Игнат быстро, но без суеты поднялся с нар.

– Глухой, что ли? – в злобной ухмылке скривился сержант.

И, вдруг присев, ударил Игната дубинкой по ногам. А он как чувствовал, что именно так все и будет. И даже смог поднять одну ногу, пропуская под ней дубину. Но удар пришелся по второй, опорной ноге. А еще старшина со всей силы ткнул его своей дубинкой в живот. Игнат упал, но тут же вскочил на ноги. Не в его правилах быть терпилой. Злость затмила сознание, и он готов был дать ментам бой. И плевать, что ему предъявят сопротивление представителям власти…

Но менты ударили разом – один снова по ногам, другой по голове. Игнат опять упал, и на этот раз подняться ему не дали. Менты лупили его с остервенением – дубинками, ногами. Игнат старался закрывать лицо и живот, но его били по голове, по спине и больше всего по почкам. Били так, что сумасшедшая боль скручивала тело в бараний рог. А когда менты вдруг убрались, все тело превратилось в сплошной сгусток пульсирующей боли.

Менты ушли, и в камеру вернулись тщедушный и долговязый. Они бы могли помочь ему подняться, но случилось неожиданное. Тщедушный рывком уложил его на спину, Игнат неосторожно раскрыл лицо, и тут же долговязый ударил его кулаком в нос. Игнат рассвирепел, но пучеглазый ударил снова, а тщедушный держал его за руку, не позволяя закрыть лицо. Сил подняться у Игната не было. Но все-таки он поднялся. Оттолкнул от себя тщедушного, схватил пучеглазого за голову двумя руками, врезал ему коленкой по носу. И мужичку вломил кулаком с размаха, сбив его с ног. Но тут же снова появились менты. Сильный удар по голове опрокинул Игната на пол. В падении он больно ударился затылком об угол стола, но сознание не потерял.

Его избили до потери пульса. Он, казалось, умер, но сознания при этом не потерял. И присутствия духа. И когда его вытаскивали из камеры, он умудрился лягнуть ногой кого-то из ментов. Не больно, не сильно, но лягнул. За это и получил. Его бросили в коридоре, и кто-то из ментов ударил его ногой в лицо, опустив ее сверху вниз.

– Отставить!.. Что здесь происходит?

Этот грозный голос донесся, казалось, откуда-то с небес. Игнат ничего не видел, потому что и без того распухшие от побоев глаза были залиты кровью.

– Так это, он сам драку устроил! – ответил старшина.

– Да я вас!..

Какие кары небесные могли свалиться на головы ментов, Игнат не узнал. Он понял, что больше бить его не будут, и растерзанное сознание отключилось само по себе…

Глава 10

Холодный пронизывающий ветер на улице, а в камере тепло. Не столько от батарей тепло, сколько от людской массы. На шконке по два-три человека, на кубический метр по телу, каждое температурой как минимум тридцать шесть и шесть градусов. А может, где-то жмется к спинке шконки уже окоченевшее тело арестанта, не выдержавшего издевательств над организмом. Народу много, за всеми не уследишь. Но, может, у кого-то жар, тогда средняя температура так и остается – тридцать шесть и шесть.

Игнат знал, что условия в СИЗО нечеловеческие, и он готов был к жуткой тесноте и зловонию. Человек – такая скотина, что привыкает ко всему. Где-то он слышал такое выражение. И уже мог с ним согласиться…

Он уже прошел первый круг ада. Менты били его не шутки ради, они собирались отправить его на тот свет. Наверняка по заказу Юршина. И его убили бы, если бы в КПЗ не спустился прокурор с проверкой. Он увидел Игната, оценил его состояние и отправил в больницу. Там его и вернули к жизни. А потом снова сунули за решетку. В КПЗ он больше не возвращался, сразу из больницы этапом отправился в следственный изолятор. Два дня на сборке, баня с прожаркой, скатку в руки, и вперед. Хорошо, что тюремный продол во множестве преграждали решетчатые шлюзы, в которых Игнат отстаивался, пока конвоир открывал двери ключом-вездеходом. Трудно было ему идти быстро и без отдыха. Все внутренности ему в КПЗ отбили, и даже легкие. Если бы не лечение в больнице, он бы не выжил.

Игнат и сейчас не совсем здоров. Трудно ему, но ничего, ноги худо-бедно носят, а в камере и вовсе никуда ходить не надо. Разве что на прогулку, от которой он мог отказаться.

– Здорово, бродяги! – трубно проголосил здоровенного сложения парень с крупным ширококостным лицом.

С ним Игнат и заехал на эту камеру. С ним ему и держать прописку, без которой в камере не устроишься. А прописка будет, их предупреждали. Да Боб и без предупреждения это знал. Он пацан бывалый, хоть и первоход, но у него серьезные друзья на воле, и еще за ним конкретные дела… Ну, если ему верить…

– Здорово, здорово.

В блатном углу кишела жизнь. Одни резались в карты, а другие наблюдали за игрой, заодно закрывая игроков от коварного надзирательского глаза. Из этого угла и вынырнули два юрких паренька с колючими взглядами и хищно-насмешливыми оскалами. Невысокие они, худощавые, но Боб смотрел на них с опаской. Он пытался скрыть свою робость, но это не очень хорошо у него получалось.