Андрей Скоробогатов - Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)

• Название: Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)
• Автор: Андрей Скоробогатов
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2013

Сборник разделён на три части. В первой части, «Немного о Сибири», читателя ждёт встреча с персонажами «Сибирской рапсодии» – мир суровой сатирической антиутопии раскрыт в двух рассказах и одной повести. Вторая часть, «Немного о механических курах», – коллекция самых сюрреалистичных работ автора. Это рассказы и зарисовки в жанре фантастического анекдота, абсурда, наивного символизма и постмодернизма. Третья часть, «Немного о Корпорациях», – более серьёзная, хоть и немного ироничная, в этих работах есть место и для лирики, философии, любви и космических полётов.

Работы из сборника рисуют картины других миров, иногда очень похожих на наш, иногда странных и загадочных.

---

Эта теория считается основной, однако, она не дает ответов на ряд важных вопросов. Во-первых, почему в Сибири стало так холодно? Ведь раньше, если судить по умным книжкам, плюсовая температура летом держалась несколько месяцев, а световой день был намного длиннее. Во-вторых, зачем понадобилось столько снега и медведей? Это оставалось загадкой. И, наконец, главный вопрос – откуда взялись инопланетяне?

Именно поэтому другие ученые, которые находятся в оппозиции, выдвигают вторую гипотезу. По их мнению, независимая Сибирь была искусственно создана некоторым Высшим Разумом, «Сверх-мужиком», который исказил нормальную советскую действительность и создал на базе ее новую – с медведями, водкой и инопланетянами. Таким образом, все происходящее вокруг напоминает представление цирка, только вместо декораций – леса и просторы сибирские. Приезжие специалисты-иностранцы одно время очень интересовались трудами по этой теории, и даже говорили что-то о виртуальной реальности. Разумеется, КГБ не оставлял без внимания подобные псевдонаучные домыслы, и большинство ученых, поддерживавших «цирковую теорию мира», давно сидело по лагерям.

Но научная жизнь Сибири исследованиями прошлого не ограничивалась…

То утро в Научно-исследовательском институте города Сибирска началось, как часто это бывает, с белой горячки одного из безумных ученых.

Заведующий Арчибальд Арчибальдыч прибежал в молекулярную лабораторию позже всех, когда все научные сотрудники, и старшие и младшие, усердно краптели над бумагами, пробирками и микроскопами. Тот факт, что все его подчиненные пришли рано и уже были на месте, ничуть не обрадовал заведующего. Решение устроить подчиненным настоящий, серьёзный разнос было подкреплено алкоголем, и усердие не являлось основанием, чтобы разнос этот не проводить. Дермидонтыч оторвал взгляд от микроскопа и мельком посмотрел на своего начальника – по лицу было ясно, что сейчас «начнётся».

Арчибальдыч, мужик чуть меньше полутора метра ростом, носил лохматую, рваную бороду и имел выпученные, постоянно дёргающиеся глаза. Заведующего лабораторией боялись все, даже директор института, ведь он по праву носил степень Безумного Гения Технических наук, сокращенно б.г.т.н. Подойдя к одному из молодых ученых, вычислявшему у доски, нервно вырвал у него из рук логарифмическую линейку, разломил о коленку и бросил в мужика. Затем сорвал чертёж с кульмана, порвал на несколько частей и разбросал по комнате.

– Неверно все! Не правильно! Не по ГОСТу чертишь! – орал он. – Дебилы! В лагеря всех! Сжечь еретиков!

«Такова доля наша, – уныло думал младший научный сотрудник, продолжая смотреть в микроскоп и делать пометки в бумагах. – Зачем все это? В чем смысл происходящего? Нет радости в жизни… Вот, и ко мне направился… Ну что, давай, бей меня, начальник, избивай. Я всего лишь МНС, а МНС-ов положено унижать».

Иероним Дермидонтыч был сухощавым ученым, носил круглые очки в ажурной оправе и короткую острую бороду. Депрессия и уныние являлись для этого сибиряка естественной формой существования. Все свободное время он посвящал раздумьям о нелегкой судьбе, чтению старых стихов и мрачной игре на балалайке.

– А ты чего! Чего сидишь! Это что! – Заорал Арчибальд Арчибальдыч, схватил карандаш и жирно перечеркнул крест-накрест лист Иеронима Дермидонтыча. – Бред! Диверсия! Под расстрел гадов!

Младший научный сотрудник пригнулся, чтобы не попасть под горячую руку заведующего, обхватил лицо руками и тихонько зарыдал. Ограничившись подзатыльником, Арчибальдыч продолжил утренний обход, сопровождаемый разрыванием чертежей, битьем пробирок и истошными криками. Когда очередь дошла до старшего научного сотрудника Феофана Фролыча, ситуация стала носить угрожающий характер. Фролыч был мужиком принципиальным и плохого отношения к себе не терпел.

– Это… это же возмутительно! – сказал ученый, поднимаясь со стула и снимая очки. – Как вы можете, Арчибальд Арчибальдыч, так себя вести в стенах нашего… храма науки?

– Что-о?! Да ты! Уничто-ожу! – завопил заведующий и вцепился зубами в руку ученого. Тот вскрикнул, схватил свободной рукой со стола микроскоп и огрел им своего начальника по голове. Арчибальдыч повалился на спину и стал дрыгать ногами, корчась и издавая истошный вопль.

– Пора! – махнул Фролыч сотруднику, сидящему у входа.

Ученый убежал в коридор и привел двух здоровых лаборантов.

– Уносите, – скомандовал старший научный сотрудник, и мужики, подхватив брыкающегося заведующего за руки и ноги, молча вышли из лаборатории.

«Ну наконец-то закончены мои мучения, – подумал Иероним Дермидонтыч, вытирая глаза. – Хотя, это только на сегодня. Завтра все повторится, и нет конца всему этому. Главное, доработать до вечера и незаметно уйти».

– Господа, – несмело подал голос МНС по имени Христофор Себастьяныч, – А почему бы нам не употребить для согреву?

– Да, всенепременно стоит употребить, – подхватили ученые, и Фролыч открыл шкаф с большими стеклянными сосудами.

Иероним остался сидеть на месте, усердно проводя эксперименты. Однако работа не клеилась, ещё бы – ведь без спиртного, как известно, гениальные открытия не совершишь. Соседи, напротив, радостно стали вскрикивать «Смотрите, коллега!», «О, ну надо же!», «Как удивительно, не правда ли!» и тому подобное.

Прямо перед обедом в лабораторию вошел рыжий специалист из отдела термоядерной наноинженерии.

– Есть свободные сотрудники? – спросил он махровым баритоном.

– Дермидонтыч, где вы! – крикнул Фролыч на всю лабораторию.

«А вот и снова мучения, – меланхолично подумал Иероним и прижался, стараясь казаться ниже, чтобы его не заметили. – Наноинженеры, грубые и неотесанные. Сейчас они попросят меня таскать мешки с кислотой или будут испытывать новые препараты…»

– Дермидонтыч! Да вижу я вас, зря спрятались! Вы сейчас чем занимаетесь?

– Чертежи делаю… кристаллография… – тихо проговорил МНС.

– Знаем мы ваши чертежи. Пойдите лучше вон, помогите коллеге.

Иероним Дермидонтыч, обреченно вздохнув, положил чертежи в картонную папку, завязал тесемочку и пошел с коллегой в соседний отдел.

– Тут, понимаешь, такое дело, Дермидонтыч, – сказал ученый, которого звали Менделей Резерфордыч. – К нам коллеги из Европы неделю назад чудо-машину прислали, а чего с ней делать – не понятно. Ты у нас мужик мозговитый, может чего разберешься.

– Да, где я мозговитый, – отмахнулся Иероним, а сам немного повеселел. Все же, это лучше, чем таскать мешки с кислотой.

Мужики подошли к складу, находящемуся в конце коридора, и Менделей Резерфордыч открыл дверь, запертую на большой амбарный замок. В середине комнаты, заваленной всякой барахлом, стояла большая картонная коробка с надписями на зарубежном. Резерфордыч подошёл и смахнул с угла паутину.

– Это, стало быть, телевизер? – несмело осведомился Дермидонтыч.

– Ещё бы! – ответил Менделей и подхватил коробку. – Помоги, несём в наш кабинет.

2. Аппарат

В кабинете у термоядерных наноинженеров было немного теплее, чем в остальной части НИИ. За старым гудящим масс-спектрометром сидел, покачиваясь, косой безумный ученый и бормотал проклятия в адрес Оппенгеймера.

– Селифоныч, бросай ты эти глупости, – нахмурившись, сказал Менделей. – Лучше давай агрегат подключай.

Агрегат вытащили из коробки и поставили на пол рядом со столом. Выяснилось, что чудо-машина оборудована большим панно с множеством мелких кнопок, непонятным блоком и прямоугольным экраном, все было грубо сварено вместе кусками арматуры.

– От Микрософта подарок, – произнес ученый, отряхнув аппарат от пыли. – Да, у них сейчас, почитай, уже лет семьдесят один сплошной Микрософт на Западе, все страны на него работают.

– Я склонен полагать, что это непростой телевизер, – предположил Иероним Дермидонтыч. – У обычных телевизеров, если мне не изменяет память, не так много элементов управления.

– Да… Гляди, а тут буквы, как на печатной машинке, – сказал Резерфордыч.

Селифоныч тем временем встал со стула и стал разматывать провод, идущий откуда-то из недр аппарата, не прекращая проклинать зарубежных физиков.

– Включай в электросеть, Селифоныч, – повелел Менделей.

Безумный ученый залез под стол, где была розетка. Спустя мгновение, старый агрегат на столе затрясся, прекратив спектральный анализ, и из его недр пошел густой дым. У нового агрегата, напротив, внутри что-то щелкнуло.

– Подключил? Тогда ждём, – сказал рыжий ученый и присел на табуретку, глядя на экран.

Дермидонтыч хотел было сказать, что аппарат, скорее всего, сам не запустится, и его нужно как-то включить. Но потом ученый подумал, что его все равно никто слушать не станет, и промолчал, сев на соседний стул.

Спустя минуту терпение Резерфордыча иссякло.

– Что, не исправный, что ли, подсунули, …? – рявкнул он, встал с табуретки и с размаху пнул валенком аппарат. Потом опомнился, отошел и проговорил. – Хотя нет, говорят, пинками только старые телевизеры можно починить, а это, вроде как новый.