Александр Немировский - Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция

• Название: Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция
• Автор: Александр Немировский
• Издательство: Мир книги
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-8405-0582-Х

М68 Древняя Греция / А. И. Немировский.- М.: Литература, Мир книги, 2004.- 496 с. Художник И. Е. Сайко

Мифы и легенды народов мира – величайшее культурное наследие человечества, интерес к которому не угасает на протяжении многих столетий. И не только потому, что они сами по себе – шедевры человеческого гения, собранные и обобщенные многими поколениями великих поэтов, писателей, мыслителей. Знание этих легенд и мифов дает ключ к пониманию поэзии Гёте и Пушкина, драматургии Шекспира и Шиллера, живописи Рубенса и Тициана, Брюллова и Боттичелли. Настоящее издание – это попытка дать возможность читателю в наиболее полном, литературном изложении ознакомиться с историей и культурой многочисленных племен и народов, населявших в древности все континенты нашей планеты.

В данном томе читатели смогут ознакомиться с мифологией Древней Греции, оказавшей сильнейшее влияние как на развитие античной культуры, так и на формирование общечеловеческой цивилизации в целом.

ББК 63.3(0)3

ISBN 5-8405-0582-Х

УДК 931 ББК 63.3(0)3

---

– Лучше бы ты не родился, чем служить нам позором! Лучше бы тебя троянцы побили камнями за все беды, которые ты на нас навлечешь!

Впрочем, Гектор, несмотря на суровое осуждение Париса, не враг ему. Мало ли что вырвется во гневе? Все же родная кровь. Несдобровать тому, кто бы поднял на Париса руку. Ибо завещано от века идти брату за брата, и проклят богами тот, кто поднимет на брата меч! Братская поддержка крепче стен Трои! Такова этика героического эпоса. Не за славу свою бился Гектор с полчищем недругов, он защищал отца и мать, братьев и сестер, юную супругу Андромаху, Елену, ставшую ему названой сестрой! Попробовал бы кто выдать Елену осаждающим, чтобы дать Трое мир! Не пощадил бы его Гектор, защитник чести родного города и ее невольник.

Кассандра

Даровала судьба сестре Гектора и Париса, синеокой и пышнокудрой Кассандре, красоту и мужество, но лишила ее счастья. Девушку полюбил Аполлон и клятвенно обещал ей пророческую силу. Когда же Кассандра, приняв этот дар, не захотела с ним сблизиться, он сделал так, чтобы никто не понимал предсказаний Кассандры и не верил им.

Вложил Аполлон в грудь девственницы и высокий поэтический дар. Речь ее, насытившись образами и сравнениями, приобрела необычайную свежесть и глубину. Будь в толпе, перед которой кликушествовала Кассандра, поэты, они бы назвали ее десятой музой. Но не посвященным в поэтические таинства Аполлона речь Кассандры казалась сумбурной, лишенной мысли, бредом. Некоторые считали, что перед ними не дочь Приама, а чужестранка, принявшая ее облик. Они крутили головами, словно бы ища толмача, всегда сопровождающего иноземцев. Но так как его не оказывалось, они делали знаки, не оставлявшие сомнений, что считают девушку безумной.

Чем ярче и вдохновеннее Кассандра вещала о ближайших или грядущих бедах родного города, тем отчетливее она улавливала в глазах слушателей жалость, порой соединенную с оскорбительной насмешкой. Такова была кара Аполлона, которую в будущем назовут трагедией непонимания. Сколько раз люди, наделенные умом и даром предвидения, предупреждают о последствиях того или иного шага. Но кто им верит? Ослепленная своими страстями, отупевшая в своем невежестве или одураченная жрецами, толпа осмеивает и забрасывает провидцев камнями. Вот почему в древности считали, что нет ничего ужаснее, чем предвидеть беду и не суметь ее предотвратить.

Трагедия Кассандры – это также трагедия женщины, которой во все времена человеческой истории приходилось труднее, чем мужчине. Она подчас умнее и тоньше своего брата или супруга, но ее не принимают всерьез: она слаба и не может постоять за себя. В древности говорили: «Не слушай женщину!», или: «Выслушай, а сделай наоборот».

Сборы

Придя в себя после потрясения, вызванного похищением супруги, Менелай поспешил в Микены, чтобы обсудить с братом, как вернуть Елену и отомстить похитителю. Было решено собрать героев, давших клятву помогать супругу дочери Тиндарея.

Начали с Мессении, ибо она граничила с Лакедемоном, а ее царь Нестор считался самым опытным и уважаемым среди живущих героев. Нестор поддержал решение братьев о войне с Троей и сам вызвался их сопровождать. На призыв сразу же отозвались Диомед, сын Тидея, царствовавший в конеобильном Аргосе, Филоктет, обладатель лука и стрел Геракла, Паламед, сын Навплия, Идоменей, внук Миноса, два Аякса (один сын Теламона, другой – Оилея из Локриды).

Менелай

На остров Итаку братья Атриды и Нестор прихватили с собой Паламеда, ибо только изобретательный сын Навплия мог перехитрить Одиссея, отлынивавшего от войны. Хитрец, притворившись безумным, запряг в ярмо вола с ослом и разбрасывал в борозды горстями соль. Паламед выхватил у кормилицы младенца Телемаха, завернутого в пеленки, и положил на борозду. Одиссей остановил плуг, обнаружив свое притворство. Пришлось и ему натягивать доспехи и идти воевать вместе со всеми.

Надо было во что бы то ни стало добиться участия в войне могучего Ахилла. Здесь пришлось иметь дело с хитростью его матери Фетиды. Зная о грозящей ему после свершения величайших подвигов гибели, Фетида укрыла любимого сына на острове Скиросе, поместив его во дворце Ликомеда вместе с царевнами. Местонахождение героя указал Менелаю прорицатель Калхант, а отправились на Скирос Диомед с Одиссеем. Принужденный участвовать в войне, царь Итаки стал деятельнее других добиваться, чтобы к ней были привлечены все.

Явившись во дворец, Диомед и Одиссей разложили перед царевнами дары: вышитые золотом материи, серьги, браслеты, ожерелья и среди них оружие. Веселой гурьбой подбежали девушки к нарядам, стали их разворачивать, примерять украшения. Одна же девица, не двигаясь с места, пожирала глазами меч, щит и панцирь.

Нестор, царь Пилоса

Вдруг послышались боевые звуки. Это находившиеся в укрытии спутники героев подули в трубы. Царевны, подняв крик, как стая, в которую влетел ястреб, кинулись врассыпную, а девица, стоявшая отдельно, одним прыжком рванулась к оружию и стала натягивать панцирь.

– Здравствуй, Ахилл! – сказал Одиссей, широко улыбаясь. – Боец остается бойцом, даже в женском наряде. Это доказал Геракл, которого царица Омфала обрядила в свои обноски.

– Я повиновался матери! – неуклюже оправдывался юноша. – Теперь же, когда вы меня нашли, я иду с вами! Клянусь Гераклом, меня никто не остановит.

Жертвоприношение

Погоди еще, родная… Если я угодна в жертву

Артемиде, разве спорить мне с богиней подобает?…

Что за бред!… О, я готова… Это тело – дар отчизне,

Чтобы прах ее могильный стал надолго мне курганом.

Все мое в том прахе будет: брак и дети, честь и имя…

Еврипид (пер. И. Анненского).

На многих сотнях кораблей двинулись герои к Трое. Первая остановка в Авлиде, на берегу узкого пролива, отделяющего Беотию от острова Эвбеи, оказалась неожиданно долгой. Подул яростный Борей. При таком ветре в открытое море не выйдешь. Разбросает корабли или разобьет о скалы.

Бесконечно долгое ожидание всегда ведет к брожению умов. Воины роптали, многие уже готовы были вернуться на родину. Решили обратиться к прорицателю Калханту. Тот объяснил, что Борей послан Артемидой, разгневанной на Агамемнона, поразившего ее лань. Единственная возможность умилостивить богиню – принести ей в жертву юную дочь Агамемнона Ифигению.

Услышав этот приговор, Агамемнон был готов вообще отказаться от похода. С какой стати он должен убивать свою любимицу из-за Менелая и его Елены?! Незачем было ему оставлять Елену с чужеземцем! Но Менелай с необычным для него красноречием убеждает брата, что жертва необходима, иначе восстанет войско, рвущееся в бой, и несдобровать тому, кто ради одной девушки готов пожертвовать интересами всех. Уступив Менелаю, Агамемнон отправляет гонца в Микены, чтобы сообщить, будто Ахилл не желает отправиться в поход до тех пор, пока не обручится с Ифигенией. Но вскоре, в отчаянии, он посылает раба с письменным приказом: Ифигении оставаться в Микенах.

Менелаю удается задержать раба и прочитать послание. Встреча между братьями мгновенно превращается в ссору. Менелай обвиняет Агамемнона в непоследовательности, Агамемнон Менелая – в наглости и своеволии:

Посмотри, на что похож ты: горло гнев тебе спирает,
Глаз белки налились кровью: что, скажи, с тобою сталось?
Ты обижен? Ты ограблен? Не осталось жен для ложа?
Иль за это мы в ответе, что тебе приобретений
Воротить твоих не можем[302]…

Но вот появляется гонец, сообщая братьям великую радость: прибыли на свадьбу Ифигения с матерью Клитемнестрой и с младенцем Орестом и отдыхают после долгой дороги на берегу моря. После ухода гонца беседа братьев возобновляется. Агамемнон, забыв о ссоре, делится с близким человеком переживаниями. Как поднять нож на девушку, явившуюся на свадьбу?! Как сделать свидетелями жертвоприношения мать и младенца? Менелай уже не настаивает на принесении в жертву племянницы, принимая довод брата, ранее вызвавший у него ярость:

Да, наконец, чего же я ищу?
Жениться вновь? Что ж, иль невест завидных
Эллада мне не даст?

Теперь уже Агамемнон, видя сочувствие и понимание брата, приходит к убеждению, что обратного пути нет и что он не вправе отвести нож, занесенный над дочерью. Он идет сообщить Калханту о приготовлении к жертвоприношению.

И в это время появляются мать и дочь, счастливые и радостные. Клитемнестра мечтает познакомиться с будущим зятем, Ифигения хочет прижаться к груди отца. Только младенец Орест сладко дремлет, не ведая, что вот-вот, знатный от рождения, он станет еще знатнее, породнившись через сестру с богиней Фетидой. Ифигения уходит в шатер, а Клитемнестра идет навстречу юному воину, вступившему в перебранку со стражей. Он требует объяснить, где Агамемнон, виновный в задержке войска. Стражи почтительно называют его Ахиллом.