Саша Суздаль - Замкнутые на себя

• Название: Замкнутые на себя
• Автор: Саша Суздаль
• Жанр: Любовно-фантастические романы

жанр «любовная фантастика»

Новая книга «Замкнутые на себя» рассказывает о том, куда попали Элайни и Сергей после коррекции Вселённой.

Здесь вы найдёте новых героев - профессора Бартазара Блута и студента Гликогерена, познакомитесь с симпатичными летающими глеями, Флориком и Флореллой, и попадёте в лапы говорящего кактуса Опунция Вульгаруса.

А ещё узнаете о новой судьбе Бартазара Блута, которую создала Фатенот - женщина с двумя лицами, ткущая судьбы людей.

---

— А Женю Сковороду что, тоже не помнишь? — Серёжа снова махнул головой, а Миша вздохнул:

— Видать тебя контузило немного. Ну, ничего, в Кандагаре немного отлежишься, а там домой.

Он метнулся к разрушенному снарядом кяризу[27] и нацедил во флягу немного воды.

Её горлышко холодило губы, а вода приятной прохладой прошлась по горлу, и Сергей облегчённо вздохнул. Загудели винты, и один из возвращающихся шмелей опустился, а пара зависла в воздухе.

К ним тут же подбежали с носилками, на которые сразу уложили Сергея. Миша тащил на себе радиостанцию наведения «Багульник»[28], а Женя две «триста девяносто вторые»[29]. Быстро погрузились на борт, и вертушка взлетела. Привычно трясло, но вибрация успокаивала знакомыми ощущениями, и Сергей незаметно для себя уснул.

***

«Стройная блондинка хватала за руки мужчину с усами и кричала: «Не смейте, профессор», — и Сергей провалился в искрящуюся темноту, а ему вдогонку летело переходящее в бас: «Не-е-е-е-т!» Он летел в невесомости, втягиваемый с невероятной силой в сужающийся к лучу туннель, растворяясь светом и рассыпаясь на искры. Он закричал: «Н-е-е—е-ет» и его голос неестественно запищал детским тенором, переходящим в комариный писк».

Он проснулся в поту, выпученными глазами глядя вокруг, не понимая, откуда рокот и тряска. «Лежи, лежи!», — прокричал ему немолодой санитар, а Сергей зыркнул взглядом по сторонам, но, увидев знакомые лица Миши и Жени, успокоился: пусть он их не помнил раньше, но у них уже имелось маленькое совместное прошлое, которое их объединяло.

— Лежи, Серёжа, уже Кандагар, — спокойно сказал Миша, смочил платочек и положил ему на голову. Сергей взял у него флягу, припал к ней и всё выпил, запоздало вспомнив, что нужно оставить другим.

— Не беспокойся, — понял Миша, — мы уже на земле.

Сергея сразу же отнесли в санбат, и Миша отправился с ним. Женя ушёл сдавать радиостанции и выверять документы. Молодой доктор в очках, из свежего набора, осматривая Сергея, уже привычно спросил:

— Что с ним? — как будто сам не видел.

— «Духи» из «зелёнки»[30] гранатой цапнули, — объяснил Миша. Доктор послушал, потыкал ладонью в разных местах: «Здесь не болит? А здесь?» — посмотрел Сергею в глаза, оттягивая веки и, вытянув шприц, вколол ему глюкозу. Запустив руку в коробку с кучей таблеток, вытащил оттуда пару упаковок и сунул Сергею со словами:

— По одной таблетке три раза в день и полежишь у меня недельку, я посмотрю.

— Лейтенант, нас вывозят на днях, — забеспокоился Миша.

— Пусть здесь полежит до отъезда, — бросил доктор и, поправив золотые очки, объяснил: — У него коммоционно-контузионный синдром, видимых повреждений нет, но мало ли что – голова инструмент нежный.

Миша смотался на кухню и принёс два котелка: с гречневой кашей и компотом из местных фруктов. Сунул ложку Сергею, приглашая:

— Кушай.

— Я не хочу, — отмахнулся Сергей. У него, правда, никакого аппетита не было. Миша настоял и, чтобы не спорить, Сергей ковырнул ложкой в котелке. И только глотнув, почувствовал, как он проголодался. Но пару съеденных ложек успокоили желудок, и стало немного мутить. Сергей выдавил три таблетки и запил их компотом из кураги.

— Тебе ж сказали по одной, — погрозил пальцем Миша. Он собрал ложки и, бросив их в пустой котелок, сказал: — Компот я оставляю, захочешь – попьёшь.

— Ты иди Миша, я посплю, — сказал Сергей и прикрыл глаза.

***

Вывозили их только через полторы недели. Доктор предлагал уезжать вместе с раненными солдатами, но Сергей упросил его отпустить с Мишей и Женей.

Ему совсем не улыбалось ехать с чужими людьми неизвестно куда и зачем. Миша и Женя стали спасительным мостиком с внешним миром, о котором Сергей не помнил ничего, несмотря на то, что все бытовые привычки у него сохранились.

— Ты не беспокойся, — успокаивал его доктор, — со временем память должна вернуться. Ты, главное, не напрягайся и по приезду покажись доктору. Понял?

Сергей кивнул головой и вместе с Мишей и Женей отправились на борт Ил 76-го. Только успели забраться на первую палубу, как десяток БТРов подвезли ещё улетающих.

— Мужики, вы кто? — спросил Женя.

— Сто семьдесят третий отряд, — ответил дядька с волосатой грудью и перевязанной головой, придавливая плечом Женю и улыбаясь:

— Домой?

— Домой, — ответил за всех Миша.

— А ты чего хмурый? — спросил у Сергея разговорчивый дядька.

— Ему тоже, как и тебе, по ушам дали, — хмыкнул Женя.

— До свадьбы заживёт, — мудро ответил дядька, и попросил: — Вы меня до Москвы не будите, отосплюсь за все годы.

Долго стояли с открытой грузовой кабиной. Тройка «шмелей» покружила вокруг аэродрома, высматривая «духов» по кяризам и «зелёнке». Потом взлетели два «грача»[31] сопровождения, подняли грузовую рампу и, после короткого разбега, самолёт тяжело взлетел.

Москва ошарашила непривычной вольностью, как будто попали в другую страну. Попрощались на Казанском вокзале: Миша и Сергей ехали в Барнаул, а Женя в Киев, на родину. Выпили, обнялись, и Женя ушёл, помахав на прощанье рукой.

О том, что Миша едет с ним, Сергей узнал только в Москве. Миша, за суматохой отъезда, забыл, что Сергей ничего не помнит. Пришлось ему рассказать, что у Миши сестра Люда в Барнауле, и что дружба у них с Сергеем возникла как раз по этому поводу.

Миша у сестры не был ни разу и часто просил Сергея рассказать о городе. Сестра работала на меланжевом комбинате, а её муж, Гена, водителем. Сергей, в короткие паузы между боями, рассказывал Мише о старинном городе и своей жизни в Барнауле.

Сели в поезд до Новосибирска и теперь Миша все три дня рассказывал Сергею о его жизни то, что едва знал сам. Оказалось, что у Сергея есть дом в Барнауле, родители умерли, а сам он, до службы в армии, работал на станкостроительном заводе.

У Сергея создалось ощущение, что он узнает чужую жизнь, так как то, что рассказывал Миша, с собой никак связать не мог. Он благодарил бога, что с ним едет Миша, так как самому ему пришлось бы туго. Подумав немного, Сергей решил, что в таком положении вещей есть определённый плюс – он может начать жизнь сначала.

Из Новосибирска в Барнаул ехали электричками с пересадкой в Черепаново. Барнаул, несмотря на то, что он в нем жил, для Сергея стал чужим, и он с интересом разглядывал старые, раскрашенные, каменные дома, которые приятно радовали глаза. От вокзала они сели на автобус и долго тряслись до посёлка Власиха, где жила сестра Миши.

После первых объятий и радостных слов им сразу же приготовили баню, где они попарились, а тут уже и вечер, и стол, и соседи подошли. Гена Сёминов, муж Люды, поднял рюмку:

— Давайте выпьем за ребят, досталось им в армии. Миша и Серёжа, за вас!

Пару дней гуляли, а на третий Гена на «Волге» всё-таки отвёз Серёжу на родное подворье. Деревянный дом, пятистенок, покрашенный зелёной краской, с остеклённой верандой и шиферной крышей был также одинок, как и Сергей, и наводил в его душе не радость, а тоску. Они поковырялись с Мишей, поправляя забор, выпили в доме захваченную с собой бутылку, а на вечер, подобранные Геной, возвратились к Мишиной сестре.

По истечению недели Мишу посадили на поезд и отправили домой, на Украину в Канев, а Сергею пришлось обосноваться в своём доме. На станкостроительном заводе его приняли в родную службу по обслуживанию станков с ЧПУ[32], благо, навыки работы с электроникой у него не пропали, а вот людей он никого не помнил.

Его жалели, пытались помочь, чем могли, но такое отношение больше обижало, больно напоминая ему о его травме. Наступила зима с морозами и глубоким снегом. По старенькому телевизору передавали об окончательном выводе советских войск, и Сергей с болью всматривался в мелькающие кадры, пытаясь увидеть знакомые лица.

Женя писал из Киева гневные письма, настойчиво приглашая его к себе, так как у него к Сергею есть «дело». В один из весенних выходных дней Сергей, сидя в своём доме, так и остающимся ему чужим, подумал, что его с этим городом ничего не связывает, и отнёс в местную газету объявление о продаже дома. Покупатели нашлись, Сергей продал дом, сел на поезд и укатил в Киев.

***

Женя Сковорода принял его, как родного брата. Жил он на Золотоворотской улице 15, в угловой квартире на втором этаже, выходящей на Золотые ворота. Одну комнату занимала его старшая сестра, Нина, а вторую Женя разделил с Сергеем. Вечером, за рюмкой водки, Женя, оседлав свой конёк, делился своими коммерческими планами. Сергей слушал его, улыбался, ничего не понимая, и поддакивал.

Когда Женя посетовал на недостаток средств для раскрутки, Сергей тут же вытащил из кармана деньги за дом и положил на стол. Женя, выпучив глаза и перебирая купюры, только и смог выдавить из себя: «Ну, ты…! Ну, ты…!», — а потом долго обнимался и пьяно плакал, уверяя, что деньги не пропадут и отныне они компаньоны навек.