Саша Суздаль - Мушкетёр Её Высочества

• Название: Мушкетёр Её Высочества
• Автор: Саша Суздаль
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

жанр «любовно-фантастический детектив»

Только детективный сюжет объединяет несколько многослойных историй, которые происходят в прошлом и будущем. Клубок событий, связанных некоторыми мистическими артефактами, должен распутать старший коронер СН (Совета Наций) Михаил Васильевич Мурик. Коронеру помогает молодой помощник Гильберт Ламбре, считающий своего шефа отсталым и старомодным.

Герои обретут любовь и испытают разочарование, потому что жизнь – забавная игра, где каждый вправе выбирать путь, по которому хочет идти.

---

— Пустяк колечко, за два гривенника в кабачке сунули, — отмахнулся я, краснея оттого, что носил такую безделушку.

— Петя, я тебе рубль дам, отдай его мне, — сказала цесаревна Елизавета, бесцеремонно стягивая перстенёк с пальца Шепелёвой.

— Елизавета Петровна, почту за честь подарить его вам, — сказал я, а Карл Фридрих, сидящий рядом с цесаревной Анной, презрительно хмыкнул, показывая свои пальцы, унизанные золотыми кольцами.

— Душечка, — сказала Елизавета, чмокнула меня в щеку и закружила с Маврой по комнате. Я видел, как младший Меншиков одобрительно мне подмигнул». 

Прочитав вырванную страницу, Мурик остался в недоумении: ничего, за что можно зацепиться, он в записи не нашёл. «Из-за пустякового перстенька не убивают», — подумал Мурик, ещё раз вчитываясь в текст.

***

Жан-Анри вырвался из объятий офицера, который сорвал с головы парик, и копна солнечных волос рассыпалась по плечам мундира.

— Елизавет! — воскликнул Жан-Анри, не поверив своим глазам, а его любимая осыпала его поцелуями.

— Ты меня не узнал! — воскликнула она и хитро добавила: — За это следует наказание.

Она принялась расстёгивать его мундир, а он, повторяя её движения, пытался расстегнуть пуговицы на её одежде, но руки дрожали и отказывались повиноваться. Голова тоже не соображала, не доверяя глазам, в которые  смотрели её большие голубые глаза.

Не дожидаясь, пока он освободится от одежды, она прильнула своими красивыми устами к его губам, покусывая их от наслаждения, а он, под её напором, защищался и отвечал на её поцелуй своим. Несколько минут они не могли ничего делать, кроме как раствориться друг в друге, но потом снова принялись за одежду, пытаясь от неё освободиться. Они оказались вне времени, и всё пространство вокруг сузилось до двух их тел, испытывающих неземное наслаждения, а все прочие вопросы ушли в небытие, не тревожа влюблённых совсем. Очнулись только тогда, когда услышали, как на яхте выбросили якорь.

— Одевайся, — захихикала Елизавет, выглядывая в круглый иллюминатор, — мы пришли в Петергоф.

Кое-как привели себя в порядок и, раскрасневшиеся, поднялись на палубу. Елизавета надела на себя белое, воздушное платье с открытой грудью, которое превратило её в небесное создание. Так, по крайней мере, думал Моризо, не сводя с неё своих восхищённых глаз.

— А-а-а! — закричала Марфа Шепелёва, держа в руках целый штоф водки. — Для опоздавших – штрафная!

Им налили по чарке, и они выпили, чтобы таким образом скрыть румянец от смущения.

— Дочь моя, как врач я должен тебя осмотреть, — сказал Лесток, а Марфа дико захохотала. Анна недовольно посмотрела на Жан-Анри и покрасневшую Елизавету, совсем не одобряя такие вольности при её муже.

— Трап подан! — доложил капитан Зверев и все гурьбой спустились в ботик, возле бортов которого сидели четыре матроса. Они дружно взялись за весла, и ботик легко полетел вдоль канала. Возле аллеи, пересекающей его перпендикулярно, они спешились и пошли налево в направлении одинокого Адама, который, вглядываясь вдаль вдоль аллеи, укоризненно смотрел на другую сторону канала, где группа рабочих устраивала фонтан для его Евы.

Марфа, дурачась, забралась в фонтан к Адаму, и принялась брызгать на всех водой. Завязался весёлое морское сражение и, даже, Карл Фридрих, позабыв свою надменность, слегка побрызгал на Анну, заслужив от неё искреннюю улыбку. Пётр Мошков и Лесток ушли с корзинками вперёд, чем вызвали подозрение у Марфы Шепелёвой, которая, с криком: «Они всё выпьют без нас!» — бросилась за ними вдогонку.

Жан-Анри, как впервые, разглядывал Елизавету, радуясь каждой её улыбке, оставаясь с ней милым и предупредительным, но в душе ёкало сердце, говорящее: «Ты ей не пара!» Взгляды цесаревны Анны и её мужа Карла Фридриха, говорили о том же, и Жан-Анри не мог отвести их своим равнодушием.

Пока они добрались до Монплезира, матросики к их приходу установили несколько столиков возле балюстрады прямо перед домом, чтобы вид на море тешил глаза. Жан-Анри, пусть и не собирался, но выпил анисовой водки, чтобы почувствовать себя немного свободнее, и незаметно для себя, расслабился, позабыв все косые взгляды.

Когда морячки взялись за дудки, Жан-Анри кружил Елизавету в танце, а она, как птица, плыла перед ним, сверкая улыбкой, в которой можно утонуть и сгореть, как от яркого солнца, которое в этот день что есть мочи ласкало Финский залив. День пролетел, как одно мгновение, и все не прочь остаться и переночевать в Монплезире, но герцог Гольштейн-Готторпский торопил свою жену, намекая на какие-то неотложные дела, и Анна дала команду собираться в Санкт-Петербург.

Елизавета и Жан-Анри шли последними, чтобы им никто не мешал, и первую минуту молчали, понимая, что каждому есть что сказать, только высказаться первым никто не решался. Наконец Жан-Анри остановился и сказал, глядя в глаза Елизавете: — Сегодня с утра я хотел найти свою Елизавет, чтобы предложить ей  руку и сердце.

— Что изменилось к вечеру? — спросила цесаревна, подняв глаза на Жан-Анри.

— Я хочу этого ещё больше, — сказал Жан-Анри, становясь перед ней на колени: — Будь моей женой.

Елизавета тоже опустилась на колени и, глядя ему в глаза, ответила: — Я буду счастлива, когда это произойдёт.

Они поцеловались, позабыв, где находятся, и только крик Мавры прервал их прострацию.

— Лизз! Где ты? — кричала она, вспугнув стайку птиц из близлежащего куста.

— Пойдём, нас ждут, — прошептала на ухо Елизавета, и поднялась на ноги.

— Иду! — что есть силы крикнула она и побежала, оставив Жан-Анри одного. Когда он подошёл к ботику, все его ожидали и он, под пытливыми взглядами, сел, прислонившись к борту и глядя в воду. Елизавета шепталась с Маврой и изредка хихикала, бросая быстрые взгляды на Жан-Анри. Когда они расстались перед Зимним дворцом, Елизавета ему шепнула на прощанье: «Завтра вечером увидимся, на нашем месте». Жан-Анри, не помня себя и дороги домой, добрался до своих апартаментов и, не раздеваясь, завалился на диван, как мальчишка, сочиняя стихи в честь своей возлюбленной.

В тот же вечер, поле пятиминутного разговора с принцессой Анной, государыня вызвала посыльным светлейшего князя Меншикова, а сама заперлась в комнате Елизаветы и долго с ней говорила. После прибытия Александра Даниловича вызвали Мавру, которую долго пытали в кабинете у императрицы, откуда она выскочила зарёванная и в расстроенных чувствах.

— Не беспокойся, матушка, дело поправимое, — сказал светлейший князь, успокаивая государыню. Заверив императрицу, что сделает всё нужное сам, светлейший князь Меншиков вызвал Петра Апостола, с которым прибыл в Зимний дворец, и сказал: — Пиши, Петя!

«Ивану Андреевичу Моризо надлежит в двадцать четыре часа покинуть Санкт-Петербург, а при неисполнении оного посадить в Петропавловскую крепость».

Елизавета, предупреждённая Маврой, слушала у дверей, нервно ломая руки, понимая, что ничего изменить не в состоянии. Она спряталась в соседнем кабинете, рассматривая коридор через щель в двери. Когда из кабинета матери вышел Пётр Апостол, она затянула его в темный кабинет и возбуждённо зашептала:

— Петенька, ты идёшь к нему?

Увидев, что Апостол молчит, она снова нервно зашептала: — Можешь не говорить, я знаю. У меня только одна просьба, передай ему это колечко и скажи, что я его люблю, и буду ждать.

Петя молчал, с удивлением глядя на перстень, который он ей подарил, и который она собралась отдать Моризо. Елизавета сунула перстень ему в руку и, чмокнув его в щеку, прошептала: «Спасибо, Петя!»

Она выскользнула из комнаты, и, когда Апостол вышел, в коридоре её не оказалось. Вздохнув, Апостол с тяжёлой душой отправился к дому Жан-Анри Моризо. Встретивший его слуга Моризо, Еремей, просил подождать и вскоре появился немного надменный Моризо. Апостол кивнул головой и молчаливо подал ему бумагу. Жан-Анри тут же её прочитал и его лицо непроизвольно дёрнулось.

— Благодарю, — холодно сказал он, и повернулся, чтобы уйти.

— Вам просили передать, — сказал Апостол, протягивая перстень. Жан-Анри стушевался и, взяв в перстень, спрятал его в карман, точно боялся, что кто-то его похитит.

— Вы можете передать письмо? — спросил он и его взгляд, потерявший всякую надменность, задрожал от влаги. Апостол кивнул и Жан-Анри пригласил: — Проходите, я сейчас.

Он стал за конторку и быстро написать письмо, но, не закончив, скомкал его и выбросил в угол.

— Я подожду, — успокоил его Апостол.

Шагая назад, он придерживал через платье письмо, понимая, что его нужно передать как можно раньше. В Зимнем дворце он спросил светлейшего, и Апостолу сказали, что он может найти его у Её Величества. Апостол отправился в покои Елизаветы, где нашёл её заплаканную и в расстроенных чувствах. Отдав ей письмо, он сразу же удалился, чтобы не вызывать подозрений.