Барбара Картленд - Цыганская свадьба

• Название: Цыганская свадьба
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007117-5

Нравы цыганского табора не позволяют красавице Савийе стать женой английского аристократа. Светское общество отвернется от маркиза Рекстона, женившегося на простолюдинке. Кажется, у молодых людей нет надежд на счастье, однако скрытая в прошлом юной цыганки тайна неожиданно разрешает все проблемы влюбленных. («Цыганская свадьба»)

---

— А где мисс Савийя?

— Она ушла, милорд.

Маркиз с изумлением посмотрел на слугу, а потом стремительно бросился через холл к дверям и сбежал по ступеням во двор.

У самых ступеней стоял экипаж главного констебля. Рядом с ним Хобли разговаривал о чем-то с кучером полковника Спенсера.

Увидев маркиза, камердинер направился к нему.

— Где мисс Савийя? — во второй раз повторил свой вопрос маркиз.

— Она вышла отсюда примерно минуту назад, милорд. Взяла лошадь, на которой я приехал от полковника Спенсера, и поскакала к лесу.

— Немедленно приведите мне из конюшни коня! — резко приказал маркиз одному из лакеев, который вышел из дома следом за ним и стоял на ступенях, ожидая приказаний.

Слуга бросился выполнять приказ, а Хобли, взглянув на своего любимого господина, не смог задать ни одного вопроса из сотни крутившихся у него на языке.

Камердинер понял, что маркиз чем-то глубоко встревожен, и с озабоченным выражением лица направился в дом, чтобы самому узнать все, что там только что произошло.

Через несколько минут томительного ожидания появился один из грумов конюшни, сидя верхом на любимом черном жеребце маркиза.

Подъехав к парадному входу, грум спешился, а маркиз чуть ли не одновременно стремительно взлетел в седло.

Не сказав никому ни слова, он галопом помчался через парк, направляясь к лесу.

Он был полон самых дурных предчувствий, и сердце его сжимала ледяная рука страха.

Глава седьмая

Маркиз погонял коня, стараясь поскорее добраться до леса. При этом он лихорадочно соображал, сможет ли отыскать цыганский табор Савийи и в каком месте тот может оказаться.

Он припомнил: Савийя говорила, что они поменяли место стоянки, когда после неудачного покушения Джетро отправил своих людей его разыскивать.

Хотя маркиз понимал, что пятьдесят человек надолго спрятать невозможно, лес был настолько велик, что поиски могли занять несколько дней — если ему не будет сопутствовать особая удача.

Его преследовала мысль о том, что Савийя с самого начала планировала оставить его, как только он будет достаточно здоров и перестанет нуждаться в ее уходе.

Он знал, что она очень остро сознавала все различия и преграды, которые существовали между ними: с ее умом нельзя было не понимать, какими будут последствия его союза с цыганкой, — как ясно понимал это и сам маркиз. Они происходили из двух разных миров, — и оба мира должны были их отвергнуть.

Савийя была настолько чутка, и их сердца и души находились в такой тесной связи, что маркиз ни на секунду не сомневался в том, что ей известно, как он беспокоится относительно всех проблем, которые вызовет их совместная жизнь. А в случае брака трудности будут еще более серьезными — не только с его точки зрения, но и с точки зрения самой Савийи.

Маркиз понимал, что Савийя была совершенно искренна, когда призналась ему, что для цыгана нет ничего страшнее, чем изгнание из табора.

Цыганское сообщество было очень тесным, а от остальных людей они держались особняком, — изгнание для них было таким же серьезным наказанием, каким для католика становилось отлучение от церкви.

Брак между цыганкой и горджио осуждался всеми таборами, в которых придерживались старинных обычаев ромов и жили, не смешиваясь с другими народами.

Когда-то Савийя рассказала маркизу, что хотя в некоторых исключительных случаях такой брак и не влек за собой изгнания, нарушитель закона, неважно, мужчина или женщина, терял право называть себя цыганом.

— Иногда, — добавила она, — это распространяется на всю семью и потомков виновного.

— Но это же несправедливо, жестоко! — возмущенно воскликнул тогда маркиз.

— Это хуже смерти! — тихо откликнулась Савийя.

Вспоминая этот разговор, маркиз был уверен: Савийя решила бежать из-за того, что он сказал главному констеблю о своем намерении сделать ее своей супругой.

— Я люблю тебя! — сказал он Савийе как-то в один из вечеров, когда она сидела у двери кибитки, а он наблюдал за ней, полулежа в постели на высоко взбитых подушках.

При этих словах в глазах девушки вдруг вспыхнул огонь, осветивший все ее лицо и сделавший его ослепительно прекрасным.

Тогда он спросил:

— А что такое любовь, Савийя? До этого дня я этого чувства не знал!

Она посмотрела куда-то вдаль, и на лице ее появилось серьезно-сосредоточенное выражение. Маркиз понял, что она пытается найти разумный и убедительный ответ на его вопрос.

Помолчав несколько минут, она сказала:

— Я думаю, что любовь — это такое чувство, когда другой человек становится для тебя настолько важным, что о себе уже не вспоминаешь. Ты сам почти перестаешь существовать, потому что вся твоя жизнь — в другом человеке.

Тут она повернулась к маркизу и с сияющими, как звезды, глазами закончила свою мысль:

— Ты живешь любимым… и готов за него умереть.

— И именно такое чувство ты испытываешь ко мне? — спросил потрясенный маркиз.

Савийя встала, вошла в кибитку и опустилась на колени подле его постели.

— Ты знаешь, что именно такое. Мне нужно одно: чтобы ты был счастлив.

— Я буду счастлив, пока ты со мной.

Тесно прижав ее к себе, он вдруг с неожиданной проницательностью почувствовал, что Савийя не принадлежит ему полностью и безоговорочно: какая-то частичка ее души оставалась от него закрытой.

Между ними оставалась некая преграда, какая-то недоговоренность, которую он ощущал подсознательно, не мог объяснить. И вот теперь он с отчаянием понял в чем было дело.

«Как мне убедить ее, — спрашивал он себя, — что в мире нет ничего важнее нашей любви, нашей потребности быть вместе?»

Он вспомнил, как прежде никогда не верил в то, что сможет когда-нибудь полюбить. Ему было непонятно, как это для Юдит любовь вдруг стала важнее герцогского титула и места на самой вершине аристократического общества.

Она отказалась от возможности стать герцогиней ради какого-то американца, чей образ жизни совершенно не походил на все, к чему она привыкла. Между ними не могло быть ничего общего — кроме взаимной любви.

Нет! Тогда он никак не мог этого понять.

Он, пожалуй, даже посмеялся бы над всеми, кто мог настолько отдаться своему чувству, что готов был поменять всю свою жизнь, забыть свое прошлое и все, что оно значило для настоящего. Ведь все это делалось ради чувства столь неуловимого, что люди даже не могли его объяснить!

«Вот теперь мне совсем не хочется смеяться!» — почти с яростью сказал себе маркиз.

Ему необходимо было отыскать Савийю, но он чувствовал, что время его истекает.

Если, как он подозревал, цыгане готовятся уехать, если они перекочуют из этих мест, то сможет ли он когда-нибудь снова найти свою любовь?

Ее племя — кочевники, странники. Многовековые преследования научили их скрываться, исчезать в лабиринтах лесов и гор, холмов и долин, так что их становилось почти невозможно отыскать.

Стараясь ехать как можно быстрее, маркиз объезжал толстые стволы деревьев, пока не подъехал к тому укромному месту, где его прятали в течение трех недель.

Сердце у него болезненно сжалось: кибитки на месте больше не было!

Причудливо расписанная кибитка Савийи, в которой он впервые в жизни узнал, что такое настоящая любовь, настоящее счастье, исчезла с того места, где стояла еще этим утром.

Отчаяние уже готово было поглотить его, когда он вдруг понял, что кибитку передвинули совсем недавно и на лесной подстилке должны были сохраниться следы колес.

Он начал пристально всматриваться в землю, но задача оказалась нелегкой. Кругом не было ни высокой травы, ни нежного мха, ни низкого кустарника, на которых колеса кибитки должны были бы оставить следы в виде сломанных или примятых растений.

Поворачивая и кружа, напрягая глаза, пытаясь высмотреть какие-то следы, которые могли привести его к Савийе, маркиз проблуждал по лесу около получаса, пока, наконец, чуть заметная колея, которую он несколько раз терял и находил снова, не вывела его на открытое место.

Он понял, что именно на этой поляне прежде стоял табор — до того, как Джетро попытался его убить и Савийя спасла ему жизнь, а цыганам пришлось поменять место стоянки. На земле виднелись места кострищ, но пепел был давно холодный.

Было совершенно ясно, что отсюда табор ушел уже довольно давно: на поляне уже начали разрастаться трава и лесные цветы, скрывая следы пребывания людей.

Но именно здесь маркиз наконец увидел ясный след! Колея стала хорошо заметной.

Он понял, что след ведет его в глубину леса, покрывавшего всю южную часть его поместья. Местами эта древняя чаща становилась почти непроходимой.

«Именно туда и должны были переселиться цыгане, когда им понадобилось спрятаться», — подумал он.