Иосиф Лаврецкий - Хуарес

• Название: Хуарес
• Автор: Иосиф Лаврецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Книга посвящена жизни и деятельности Хуареса Бенито Пабло (1806–1872), мексиканскому государственному и политическому деятелю, национальному герою Мексики.

---

Среди сапотеков, присоединившихся к армии Морелоса, были и жители горного индейского селения Сан-Пабло-Гелатао, расположенного в горах на востоке от Оахаки. Здесь, 21 марта 1806 года, родился герой нашей книги Бенито-Пабло Хуарес, третий ребенок Марселино Хуареса и Бригиды Гарсии.

Сан-Пабло-Гелатао было убогим селением, в нем не имелось даже церквушки. Жили в нем в то время всего лишь двадцать индейских семейств. Как и их предки, сапотеки выращивали кукурузу, занимались овцеводством. Из шерсти овец ткали пряжу, которая шла на выделку знаменитых саране — плащей-накидок, спасавших индейцев от дождя и холода. Мясо возили на продажу в Оахаку.

Мать Бенито умерла при очередных родах, когда ему едва исполнилось три года. Еще раньше скончался отец. Осиротевшего мальчика взяли на воспитание родители отца, а его сестер распределили среди других родственников. Две из них некоторое время спустя умерли, а третья, Мария-Хосефа, отправилась в Оахаку, где поступила в кухарки в семью одного купца. Через пару лет умер дедушка, а потом и бабушка Бенито, и он перешел в дом своего дяди по отцу — Бернардино Хуареса.

Сан-Пабло-Гелатао. Здесь родился Хуарес.

Как и все жители селения, Бернардино трудился на своем клочке земли, выращивая маис. У него было несколько овец и коз, пасти которых помогал ему Бенито. Бернардино был знаком с грамотой, по крайней мере умел читать по-испански. Свои скудные знания он пытался передать племяннику, настойчиво доказывая, что, только овладев грамотой, человек может добиться чего-либо в жизни.

В автобиографии («Заметки для моих детей»), написанной в пятидесятилетием возрасте, Хуарес сообщает следующее об этом периоде своей жизни: «Так как мои родители не оставили мне состояния, а дядя добывал пропитание себе трудом, с тех пор как я помню себя, я трудился, насколько позволял мне мой юношеский возраст, в поле. В небольших перерывах в работе дядя учил меня грамоте. Он доказывал мне, насколько было бы полезным и ценным для меня изучить испанский язык. В то время было исключительно трудно для бедных людей, в особенности индейцев, получить образование. Тогда этого можно было достигнуть, только посвятив себя духовной карьере. Дядя убеждал меня учиться на священника. Его желание и пример тех из моих одноплеменников, которые умели читать, писать и говорить на испанском языке, а также пример священников (а ведь ими являлись Идальго и Морелос. — И. Л.), пробудили во мне такое страстное желание учиться, что когда дядя спрашивал меня урок, я сам подавал ему розгу и просил наказать меня, если не знал заданного назубок».

Несмотря на жажду знаний, учеба с трудом давалась молодому Бенито. Ведь он не понимал по-испански. В селении школы не было. Сапотеки отсылали своих детей в Оахаку служить в богатые семьи. Там хозяева вместо платы учили их читать и писать.

Поселиться в Оахаке, поступить в услужение в дом богатого сеньора и научиться там грамоте — стало мечтой молодого Бенито. Дядя хотя и не возражал против таких проектов, но племянника в город не отпускал. Мальчик тоже привязался к своему опекуну и без его согласия не решался покинуть родное селение. «Однако, — вспоминает Хуарес, — моя страсть к учению пересилила мои чувства, и 17 декабря 1818 года, когда мне было 12 лет, я бежал из дядиного дома и направился пешком в Оахаку, куда прибыл ночью того же самого дня».

Между Сан-Пабло-Гелатао и Оахакой почти 60 километров пути. Нельзя не удивляться упорству и выносливости маленького индейца, преодолевшего это расстояние за неполные сутки.

Мы не знаем, какое впечатление произвела на мальчика Оахака. В противоположность экспансивным испанцам индейцы замкнуты, сдержанны, молчаливы. Это вовсе не означает, что коренные жители этих земель лишены воображения или бесчувственны, они только не афишируют свои переживания, не выставляют их напоказ. Эти черты были присущи и характеру Хуареса. В его автобиографических заметках, в многочисленных письмах и выступлениях личные эмоции занимают скромное место. Предельно деловитый и целеустремленный в жизни, Хуарес оставался таким же, когда брался за перо, выступал публично или беседовал с друзьями и родными. Но это не был холодный и бесстрастный человек, ничто человеческое ему не было чуждо, хотя говорить об этом он считал излишним. Теперь же, спустившись с гор в этот город, хозяевами которого были покорившие его родину испанцы, он был одержим только одной страстью — овладеть грамотой, во всепобеждающую силу которой он будет верить всю свою жизнь.

Живописный колониальный городок, расположенный в плодородной долине, где до испанского завоевания находились религиозные и культурные центры индейцев мицтеков и сапотеков, — Оахака еще до завоевания испанцами славилась добычей золота и чудесными изделиями из этого металла. Древние золотые поделки по сей день находят на соседней горе Албан и в районе Митли, где некогда возвышались храмы индейцев, разрушенные конкистадорами.

Испанский король отдал весь этот богатейший район Эрнану Кортесу в награду за завоевание Мексики, присовокупив к этому царскому подарку еще и титул маркиза Долины Оахаки.

Здания здесь воздвигались из толстых стен, хотя и приземистые из-за частых землетрясений, в испано-мавританском стиле, с веселыми андалузскими патио — двориками, разукрашенными разноцветными асулехами — керамическими плитками, с вечно журчащими фонтанами в центре, с шумливыми попугаями и певучими канарейками в клетках.

В центре Оахаки на главной площади — Пласа Майор — высился кафедральный собор, уменьшенная копия столичного. Он строился около двухсот лет. Рядом — резиденция испанского губернатора, а в четырех кварталах — один из богатейших монастырей Мексики — монастырь св. Доминика, основателя доминиканского ордена. Монастырь в стиле барокко славился многочисленными скульптурными изображениями святых, обильно покрытых позолотой. Говорят, что строительство этого монастыря обошлось «нищенствующим» монахам в 12 миллионов старых колониальных песо, сумма фантастическая по тем временам.

Вблизи монастыря св. Доминика в просторном доме с живописным патио проживал со своей женой негоциант кошенилем — карминовой краской — дон Антонио Maca. В Дверь этого дома поздней декабрьской ночью 1818 года несмело постучал смуглый худощавый мальчик в запыленной убогой одежонке. Ему открыла кухарка сеньора Масы Мария-Хосефа. Велико было ее удивление, когда в ночном визитере она узнала своего родного брата Бенито.

Дон Антонио и его жена весьма благосклонно приняли 12-летнего горца. Ему предложили работать на складе кошениля, пока он не присмотрит себе более подходящего занятия. Кормиться ему разрешили на кухне вместе с сестрой Марией-Хосефой.

Политическое положение в Мексике в то время было весьма неопределенным. Движение за независимость, возглавляемое Морелосом, не смогло преодолеть объединенные силы испанцев и богатых креолов. Получив подкрепление из Испании, где после свержения Наполеона был восстановлен на престоле тиран и мракобес Фердинанд VII и была отменена демократическая кадисская конституция 1812 года, колониальные власти нанесли ряд серьезных поражений патриотам. Морелоса постигла участь Идальго. Он был пленен, инквизиция предала его анафеме, а военно-полевой суд приговорил к смертной казни. 22 декабря 1815 года испанские солдаты под покровом ночи расстреляли Морелоса близ города Мехико.

С гибелью Морелоса движение за независимость лишилось своего самого талантливого руководителя. Теперь в далеких от крупных населенных пунктов и труднодоступных местах сражались против испанцев только небольшие партизанские отряды. И все же положение испанцев было далеко не таким прочным, как могло показаться на первый взгляд. Идальго и Морелос пробудили страну к борьбе, и население только ждало удобного случая, чтобы вновь взяться за оружие. К тому времени в Южной Америке патриоты одержали ряд значительных побед и знамя независимости уже гордо реяло над Буэнос-Айресом и Сантьяго. Испанская колониальная империя разваливалась под мощными ударами войск Боливара и Сан-Мартина, успехи которых вселяли уверенность в мексиканских патриотов, что и их дело увенчается в конечном итоге победой.

В Оахаке, где в течение двух лет власть находилась в руках сторонников Морелоса, большинство креолов и индейцев враждебно относилось к испанцам. Но террор испанских властей здесь, как и в других местностях Мексики, был столь велик, что патриоты не решались открыто высказывать свои взгляды. Особенно отличались в преследовании патриотов церковники. Они шпионили за населением, выдавая властям заподозренных в сочувствии делу независимости. В церквах денно и нощно отслуживались молебны в честь испанского короля Фердинанда VII и за победу его оружия над мятежниками. Ежедневно с этой целью устраивались уличные шествия с хоругвями и образами. Оахака походила на огромный монастырь, в котором, казалось, люди занимаются только замаливанием своих грехов.