Игорь Николаев - Дети Гамельна

• Название: Дети Гамельна
• Автор: Игорь Николаев
• Жанр: Ужасы и Мистика

Семнадцатый век. Католики и протестанты сражаются за веру, заливая землю потоками крови. Но помимо Тридцатилетней войны, идет и другая, у которой нет имени — схватка людей с порожденьями Тьмы. что расплодилась на погостах и пустошах. В этой войне не бывает пленных, а жалость к поверженной нечисти не трогает сердца тех, кого называют «Дети Гамельна». Они не ведьмаки, они — ландскнехты, что сражаются за щедрую плату… Там, где бессильно слово Божье идут в ход горячий свинец и холодная сталь. А жажда золота превозмогает любой страх.

---

Матрос осекся, скрипнул зубами и сжал кулаки, одновременно ссутулившись, словно укрываясь от ветра. Похоже, даже сейчас, спустя время, будучи на берегу и в безопасности, он чувствовал себя очень неуютно, вспоминая те события. Впрочем, его душевные терзания Мирослава ничуть не тронули.

— Отто, ты не в театре, а мы не восхищенные зрители, — строго заметил второй наемник. — Давай без заминок. Строго и по существу.

— А то сержант пива тебе не даст, — Швальбе подкрепил кнут пряником в виде туманного обещания выпивки. — И сам его выдует. Он такой. Мирослав, не дави парня. Пусть рассказывает, как может.

— Да кто давит?! — возмущенно фыркнул сержант. — Капитан, вы слушайте его дальше, а я за пивом пойду. Надоело.

Витман с некоторым облегчением проводил взглядом фигуру злого сержанта и продолжил:

— И тут, на траверзе Гельголанда, эта чуда на нас и полезла. Длиннючая, зараза. Мартен говорил, что в пол-лиги точно, но вы ему не верьте. Такая громада нас бы и не заметила. А так, как «Лань» утонула, потом еще моряков честных ловил, чисто угорь какой. Пастью своей мерзкой ловил. И ел…

— Опиши его, если можешь. — Швальбе подвинул к матросу блюдо с обжаренным в говяжьем жире луком. — Только грызани. А то развезет совсем. Забудешь все.

— Не развезет! — вскинулся Витман, все же зачерпнув пригоршню золотистых колечек. — У меня до сих пор перед глазами рыло это мерзкое. И глаза. Красные такие. Без зрачка совсем. Прям аж в душу заглядывает, скотина, как наизнанку выворачивает! И весь черный такой, и чешуя с фонарный щит. Я и на войне таких ужастей не видал!

— Так ты из солдат? — удивился Швальбе.

— Был грех, потоптал солдатскую дорожку. А после Брейтенфельда, когда наши папистов вздули, в аккурат и ушел.

— И со шведами служил? — снова удивился капитан.

— С ними самыми. У судьбы кривые дороги.

— Вот даже как получается…. — Швальбе задумался и через минуту продолжил, чуть более дружелюбным тоном. — А скажи-ка, любезный мой сослуживец, почему Рюндемар корабль свой «Золотой Ланью назвал»? Он же саксонец, насколько знаю, а вовсе не англичанин. И Дрейка если и видел, то только на картинке.

— Так у него в Нижних Штатах связей по торговле много, а там, если испанцев куснул — скидка полагается. Вот в честь славной Дрейковской посудины и назвал. Тому уж все равно, а делу прибыток.

— Неисповедимы пути коммерционные! — засмеялся Швальбе и заорал сержанту. — Мирослав, бросай девкам заливать, да тащи пива! Мы с Отто, оказывается, под одними знаменами на католическую сволоту ходили.

Услышав призыв тащить пива, матрос уставился на капитана с благоговейным восторгом. Сержант ухватил за раз несколько кружек и попер через народ к столу, где сидели сослуживцы. И никто в гаме окружающем не услышал, как беззлобно буркнул себе под нос старый Мирослав:

— С кем ты только под одними знаменами не ходил, курец заснежный…

Ему пока не везло. Неживые не принимали вызов, как Он ни старался. Хотя, может это потому, что Неживые погибают, а их дети не добираются до суши? Точно. Так и есть. Некому рассказать, кто убивает их, одного за другим. Ничего, Он — умный. Он все понял. И сделает так, как надо. Прямо сейчас. Ведь в десятке его длин плывет Неживой, царапая гладь обросшим животом. Разогнаться, ударить головой в бок, круша хрупкие ребра и ломкий панцирь врага. Отойти, снова набрать скорость и вылететь из воды, упав точно поперек туши, разламывая ее пополам. А потом, дождавшись, пока враг утонет, подобрать нескольких детей, но не всех, некоторых нужно оставить. Пусть доберутся до земли и приведут других, больше и сильнее, на подмогу. Это легко, гораздо тяжелее — до самого берега бороться с искушением, ибо их мясо вкусно.

А после — ждать…

Боцман злосчастной «Лани» Мартен Рюндемар сам себе не поверил бы, что так может случиться. Что есть все-таки Господь на небе. И что видит Он своего раба неразумного. Всего ничего назад Мартен думал, как бы не пойти рыбам на корм, а сейчас сидит рядом с капитаном Швальбе, которого про себя не прочь считать новым командиром. Если, конечно, сам капитан против не будет. Ну и сержант Мирослав рядом, товарищ серьезный и боевитый. Два ландскнехта при нем, парни по виду суровые и бывалые, но вежливые. И пивом стол заставлен, да и к пиву кой-чего. А сидят они посредине лучшего антверпенского кабака, Рюндемар пересказывает историю о Змее, и никто его не перебивает.

На флейте уцелевшего боцмана было под пятьдесят душ. А живых осталось всего двое. Нервно дернув плечом, Мартен от души приложился к кружке, пытаясь запить горький привкус, вдруг объявившийся во рту.

— … И вот, как аршбакэ бешиссен этот на флейт сиганул с размаху, с небес об нас грянувшись, поняли мы, что смерть пришла. А даже помолиться напоследок никак. Так и ушла на дно наша ласточка, — скупая слеза скатилась по небритой щеке, то ли от чувств, то ли от обилия пряностей в похлебке, с которой Мартен сноровисто чередовал пиво. — Даже словом его не помянули. Не идет молитва, когда корабль твой тонет, а рядом такая скотина бултыхается, глазищами сверкая.

— Это точно! — мрачно подтвердил один из наемников, что сидел рядом с сержантом, перебив рассказчика. — Только ругань лезет да богохульства непотребные.

— Со Змеем сталкивался? — совсем по-другому уставился на него спасшийся.

Мирослав злобно оскалился той половиной лица, что была обращена прочь от боцмана. Незаметно наступил говорливому товарищу на ногу и пихнул локтем, чуть не выбив дыхание.

— Кх, гм… — закашлялся тот.

— Тонул он, — пояснил Швальбе, недобро косясь. — А когда из воды тянули — румпелем по башке получил. А потом и веслом. Вот и заговаривается иногда.

— Ну, это бывает… — понимающе протянул боцман. — Дело такое. В горячке могут и не такое учудить. Так вот, флейт булькнул с концами. А когда даже мачт видно не стало, гад этот, ехидна форменная, пасть свою отворил во весь размах и как начнет вокруг воду пенить! Прет, как будто карета восьмериком запряженная, только брызги до самых небес!

Боцман перевел дух, успокоив натруженную рассказом глотку пивом, принесенным прямо с ледника.

— Ага. И, это, прет, как бык на случку. Значит, я молюсь, Отто, матрос мой, Господа поносит непотребно… А оно воду режет кругом и как будто кто-то шепчет постоянно.

— Шепчет? — насторожился капитан, подавшись всем телом вперед.

— Есть такое, то есть было, — поправился моряк. — Со всех сторон шепот такой тихий-тихий: «Умру. Скоро. Быстрее», — и все такое, тому подобное. Думал по первости, что наваждение. Потом Отто расспросил, то же самое слышал, только решил — то бесы в уши перед кончиной нашептывали.

— Занятно… — Швальбе задумчиво крутил неприметный перстень. — А потом что?

— А потом… — боцман замолчал.

— Ну, что потом? — спросил молчавший до этого сержант.

— А потом он на дно ушел, ну чисто топор — сразу и с концами, только волна такая пошла, так что чуть и нас за ним не отправила. Выплыли кое-как, ну а дальше и сами знаете… Я ж поначалу думал, Ларсен нас таки по борту пустит, а то и багром угостит, мужик он вредный, да и многое мы в свое время не поделили. Ан нет, глядите-ка, нашлось у человека истинно христианское сострадание к ближнему…

Мартен истово перекрестился, пустив вторую слезу, видно, от умиления.

— Как ссадили нас с Отто на берег, так в Морской Совет с отповедью. Ну, а там и вы пришли, бумагами грозными размахивая, — первый раз за весь разговор боцман попытался улыбнуться.

— Мы такие, — очень серьезно подтвердил Мирослав, подкручивая ус. — Можем и бумагами потрясти, можем и ряшку расквасить.

— Шепчет, значит, зараза. Прямо так, что даже доедать не стал… — чуть слышно сказал сам себе Швальбе, не замечая ошарашенного взгляда боцмана. — Ой, как интересно-то…

* * *

Ветер настойчиво толкал легкий кораблик вперед. Флейт то забирался на вершины водяных гор, то, казалось, падал до самой Преисподней. По крайней мере, так чудилось Мирославу, потерявшему на борту «Небесного Ангела» большую часть солдатского гонора и немалую долю съеденного. На снисходительный взгляд Витмана, сержант держался неплохо, но кое-чт, мстительный баварец-матрос ему бы припомнил при случае, чтобы пехтура не слишком задирала нос. А то больно уж высокомерно и пренебрежительно сержант посматривал в кабаке.

Капитан флейта крутил в руках карту, то примеряясь циркулем, то ругаясь сквозь зубы, поминая недобро Матку Бозку Ченстохову и все остальную Речь Посполиту. Какое отношение к поискам Змея в штормовом Немецком море имеет ясновельможная шляхта, Отто не знал, а спрашивать побоялся.

Наконец, Швальбе разрешил запутанный вопрос, попросту махнув рукой в сторону зюйд-веста с возгласом «Туда!». Капитан пожал плечами и исполнил указание.

— «Треугольник ошибок» не выходит никак, — проорал Швальбе на ухо сержанту непонятные посторонним слова. — Принимаем поправку «И» и идем прямо. Бочки проверь! Чтобы не залило запалы, а то взлетим прямо к Петру в гости! Или еще хуже. Начинаю с Божьей помощью!