Татьяна Муравьева - Иван Федоров

• Название: Иван Федоров
• Автор: Татьяна Муравьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03357-3

В истории нашего отечества есть две великие даты — Крещение Руси Владимиром Святым и появление первой печатной книги на славянском языке во времена Ивана Грозного. Первая печатная книга «Послания и деяния Апостолов» появилась в первый день весны 1564 года в Москве на Печатном дворе усилиями великого энтузиаста своего дела Ивана Федорова. Детство и учение будущего первопечатника пришлись на времена правления Василия III, незадолго до которого Русь окончательно освободилась от многовекового татарского ига, зрелые годы проходили в тревожные и судьбоносные времена царя Ивана Грозного. Знавал Иван Федоров милость и поддержку великих князей и духовенства, но и подвергался незаслуженной опале, работал в Кракове, Львове, Вильне и всегда, где бы ни находился, выступал великим просветителем и тружеником.

Перед читателями — наиболее полная биография Ивана Федорова, она построена не вполне обычно. Своеобразную оправу строго документированного исторического изложения составляет художественная повесть, которая удачно дорисовывает неизвестные черты облика первопечатника.

---

Мастер-доброписец не то что выписывал, а прямо-таки вырисовывал каждую букву, его работа больше всего напоминала работу современного художника-шрифтовика. Древнейший вид письма, который использовался на Руси для переписывания книг, называли «уставом». Для устава характерны крупные, четкие буквы прямого начертания. В XIV веке появился менее торжественный вид письма — «полуустав», его буквы мельче и имеют наклонное начертание.

Опытный мастер переписывал в среднем по десять листов в неделю, то есть над книгой, в зависимости от ее объема, он работал от нескольких месяцев до полутора лет.

Кроме чернил при переписывании книг часто использовали красную краску, которой выполняли заголовки и начальные буквы разделов текста. Отсюда появились до сих пор существующие термины — «красная строка» и «рубрика» (от латинского ruber — красный). Иногда чернильницы делались с двумя отверстиями — для чернил и для красной краски. Красную краску разных сортов — червонную, киноварь и сурик — изготавливали при помощи разных красящих пигментов. Червонную (или «черлень червцовую») добывали из «червецов» — особых насекомых, поражавших травянистые растения; киноварь делали на основе ртути, или, как ее в то время называли — сурьмы; сурик — из свинцовых белил. Сохранился старинный, предельно простой рецепт приготовления сурика: «Возьми белила и положи в черный железный сосуд и поставь на жар. И как сгорят белила, станут красны. Это и есть сурик».

В особенно дорогих и роскошных книгах заголовки и начальные буквы разделов писали золотом. Издавна для этого использовалось листовое золото, то есть тончайшие золотые пластинки, которые накладывали на участки поверхности листа, предварительно промазанные рыбьим или вишневым клеем.

В XVI веке начали употреблять «твореное» золото. Для этого пластины листового золота растирали в порошок, смешивали — «творили» — с солью, вишневым клеем и медом, полученной полужидкой краской писали поверх киновари, высушивали и выглаживали медвежьим зубом.

Фрагменты, выполненные краской и золотом, добавлялись на оставленных для них свободных местах уже после того, как основной текст был переписан. Часто их выполнял не сам доброписец, а особый мастер, которого называли «златописцем».

Затем книгу украшал художник. В начале особо важных разделов он рисовал узорные заставки и пышно декорированные заглавные буквы — буквицы; в конце — декоративные концовки, а также иллюстрации-миниатюры на всю страницу. (Кстати, слово «миниатюра» в отношении книжного оформления происходит не от латинского слова «mini» — «маленький», а от «minium» — «красная краска», и соответствует русскому «красный» — «красивый, украшенный».)

После этого книгу переплетали, или, как говорили в то время, «снаряжали». Книжные переплеты делали из деревянных досок — липовых или дубовых. Доски обтягивали узорной тканью, тисненой кожей, украшали золотыми и серебряными накладками, драгоценными камнями. Даже поговорка бытовала: «Книжное слово в жемчугах ходит». К нижней крышке переплета прикрепляли короткие металлические лапки — жуковины, чтобы во время чтения переплет не терся о стол, кроме того, переплет снабжали особыми застежками, чтобы книжные листы не коробились.

Таким образом, в создании книги принимали участие мастера разных специальностей: доброписец, златописец, художник, переплетчик. Но основная роль принадлежала все-таки мастеру-доброписцу.

Искусство книгописания возникло на Руси очень давно. Еще в XI веке Ярослав Мудрый, большой любитель книг, по свидетельству летописца, «собрал писцов многих» и повелел им переписывать книги «от грек на славянское письмо». Переписывание книг считалось делом благочестивым и богоугодным. Им занимались многие святые праведники, о чем рассказывается в их житиях. Переписывал книги знаменитый подвижник Сергий Радонежский, причем по бедности своего монастыря за неимением бумаги, а тем более пергамена писал «на берестех»; переписывали книги Кирилл Белозерский, Стефан Пермский и многие другие. У иных переписывание книг входило в привычку и превращалось в удовольствие. Так, Нил Сорский в письме к такому же, как и он, любителю книг признавался: «Печаль объемлет мя…. аще не пишу».

Поначалу переписыванием книг занимались в основном монахи, писавшие для своих монастырей, но с XV века (а по мнению некоторых исследователей, и раньше) появились и профессиональные переписчики, работавшие как на заказ, так и на продажу. Встречались и писцы-любители, переписывавшие книги для себя. Так, некий «Самуил диак с Дубкова» в 1494 году списал «Хронограф» «себе на утешение».

Во многих городах существовали книгописные мастерские. Работа в таких мастерских была напряженной и утомительной, каждый мастер должен был выполнить определенную, достаточно большую норму, в мастерских работали допоздна, а то и ночью при плохом освещении, превозмогая усталость и наваливающийся сон. В книгах, выполненных в одной такой мастерской, находившейся в Пскове, сохранились приписки, в которых изнемогающие от тягот своего труда мастера, вероятно, пытаясь доставить себе хоть какое-то развлечение, жаловались будущим читателям: «О горе, хочется спати, ин, ин, ох тошно»; «Вечер уже. Темно»; «Ох, ох, голова моя болит, нет мочи писати, а уже ночь, время спати»; «Ночь скоро настанет, а пол-листа еще не намазано».

Часто мастера-доброписцы в конце книги указывали свое имя и социальное положение. Исследователи установили, что приблизительно половина их происходила из духовного сословия, а остальные были мирянами. У доброписцев бытовал обычай в конце книги в поэтических словах изъявлять свою радость и гордость от хорошо выполненной работы: «Как радуется мореплаватель, переплывший пучину морскую, так радуется доброписец, окончивший книгу»; «Как радуется жених о невесте, так радуется и писец, видя последний лист».

Книги были дороги и доступны далеко не всем, покупка книги становилась важным событием. На многих старинных книгах сохранились записи о том, кто и у кого приобрел эту книгу, а также указаны свидетели, которые в случае необходимости могли подтвердить сделку и уберечь книгу от незаконных посягательств. Возможных похитчиков предостерегали, грозя им Божьим судом.

Конечно, при переписывании книг вручную были неизбежны ошибки. Это понимали и сами доброписцы. Часто они заранее предупреждали читателя о вероятных промахах, «ибо писал не Дух Святой, не Ангел, а рука грешна и бренна», и просили «не клясть» мастера, а по возможности исправлять допущенные им ошибки. Однако наряду с образованными, любящими книги и уважающими свой труд доброписцами встречались люди недобросовестные и невежественные, которые занимались переписыванием книг лишь ради заработка. Работа таких переписчиков изобиловала ошибками, которые кочевали из книги в книгу, множась и наслаиваясь одна на другую. В конце концов, подобная «порча книг» стала настоящим бедствием и вызвала беспокойство многих книжных людей. Так, митрополит Иоасаф в предисловии к составленному им сборнику с неудовольствием замечает: «Писал с разных списков… и обретох в списках оных много неисправностей. И елико возможно моему худому разуму, сие исправлял, а елико невозможно — сие оставлял, пусть имущие разум больше нашего исправят неисправное и дополнят недостаточное».

Как уже было сказано, над созданием рукописной книги трудилось несколько мастеров, но бывало и так, что один мастер владел несколькими отраслями «книжного рукоделия». С большой долей вероятности можно предположить, что Иван Федоров, впоследствии, уже при создании печатных книг показавший себя как великолепный мастер шрифта и искуснейший художник-орнаменталист, в юности овладел ремеслом доброписца и рисовальщика.

* * *

К отцу Федору зашел его давний друг — доброписец Дорофей. Но отца Федора не случилось дома, и занимать гостя разговором пришлось Ивану. Поговорили о погоде, о недавнем приезде в Москву иностранных послов, а потом своротили на книжное рукоделие, которое больше всего занимало старого Дорофея и в чем уже начинал понимать толк шестнадцатилетний Иван.

Похваставшись своими успехами в этом многотрудном деле, Иван показал собственноручно им переписанную и украшенную «Псалтырь».

Дорофей медленно перелистал страницы, одобрительно кивая головой, и сказал:

— Хорошо! Хоть ты и молод, а делу уже новычен. Жаль, что не у меня ты учился. Такой ученик — гордость учителю.

Иван вздохнул:

— Учитель мой, Кузьмич, царствие ему небесное, в прошлую осень помер. Добрый он был человек, хоть и пьяница, не тем будь помянут. Из-за этой его слабости вышла у нас с ним однажды еще в школе история. Рассказать?