Тахира Мафи - Сломи меня (ЛП)

• Название: Сломи меня (ЛП)
• Автор: Тахира Мафи
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013

Узнайте о судьбе повстанцев Омега Поинта, выступающих против Восстановления, в этом напряженном, шестидесятистраничном дополнении к серии «Разрушь меня», вошедшей в список бестселлеров газеты «New York Times». События новеллы «Сломи меня» («Fracture Me»), повествование в которой ведется от лица Адама, происходят во время и вскоре после заключительных моментов книги «Распутай меня».  В то время, пока Омега Поинт готовится к началу полномасштабной атаки на солдат Восстановления, находящихся в секторе 45, Адам сосредоточен на совершенно иных вещах. Он находится в подавленном состоянии из-за расставания с Джульеттой, боится за жизнь своего лучшего друга, и как никогда сильно опасается за безопасность своего брата Джеймса. Как только Адам начинает задаваться вопросом о том, на самом ли деле ему подходит такая жизнь, раздается сигнал. Пришло время войны. На поле боя кажется, что шансы в их пользу, но убрать Уорнера — свободного брата, о котором Адам узнал лишь недавно — будет не так уж и просто. Восстановление не может допустить восстания, и они пойдут на все для того, чтобы подавить сопротивление… в том числе и на убийство каждого, кто когда-либо был дорог Адаму.  Книга «Сломи меня» предваряет роман «Воспламени меня» — взрывной финал эпичной антиутопии Тахеры Мафи.  Номер в серии 2, 5. Переведено для группы: http//vk.com/club57204535  

---

Моя одежда промокла настолько сильно, что мне кажется, будто я наделал в свои штаны. Кенджи слегка пихает меня своим локтем, и я снова сосредотачиваюсь. Я слышу звук распахивающейся двери, и напрягаюсь; моя рука машинально опускается на мое оружие. Мне кажется, что мне уже миллион раз доводилось сталкиваться с подобным, но я никогда к этому не привыкну.

— Она — последняя, — кричит кто-то. — Она пряталась здесь.

Солдат вытаскивает женщину из ее дома, и она продолжает кричать. Биение моего сердца учащается, и я сильнее сжимаю в руке свое оружие. Это отвратительно — то, как некоторые солдаты обращаются с местными жителями.

Я понимаю, что он выполняет приказы — действительно понимаю, — но бедная женщина молит о пощаде, а он тащит ее за волосы и кричит на нее, приказывая заткнуться.

Стоящий рядом со мной Кенджи едва дышит. Я бросаю взгляд в сторону Джульетты, и только потом осознаю, что мы все еще невидимы. Поворачивая голову, я замечаю еще одного солдата. Он бежит трусцой через поле и подает сигнал первому парню. Не тот сигнал, на который я надеялся.

Дерьмо.

— Брось ее ко всем остальным, — говорит второй солдат. — Затем сообщим, что эта область чиста.

Внезапно он исчезает, поворачивая за угол, и здесь остаемся только мы, первый солдат и женщина, которую он удерживает в заложниках.

Остальные солдаты, должно быть, вывели остававшихся здесь местных жителей еще до того, как мы пришли.

Женщина теряет самообладание. Она впадает в настоящую истерику, и, кажется, больше не может контролировать свое тело. Она превращается в настоящего зверя — она верезжит, и царапается, и колотит солдата руками, путаясь в своих собственных ногах.

Она спрашивает, где ее муж и дочь, и я практически закрываю глаза. Тяжело смотреть на подобные вещи, когда ты уже знаешь, что произойдет дальше. Война не становится легче от того, что ты не согласен с происходящим.

Порой я позволяю себе испытывать приятное волнение из-за того, что собираюсь воевать — Мне приходится убеждать себя в том, что я делаю нечто стоящее — но сражаться с солдатами гораздо легче, чем иметь дело с женщиной, которая вот-вот станет свидетелем того, как ее дочери пустят в голову пулю.

Джульетту, вероятно, стошнит.

Сейчас мы находимся настолько близко к непосредственному месту действий, что я инстинктивно прижимаюсь спиной к стене, забывая о том, что мы невидимы.

Солдат хватает женщину и швыряет ее на землю возле блока, и я чувствую, как на мгновение мы втроем начинаем паниковать, успокаиваясь как раз вовремя для того, чтобы заметить, как солдат прижимает дуло своего пистолета к шее женщины и говорит: — Если ты не заткнешься, я пристрелю тебя сию же минуту.

Что за мудак.

Женщина теряет сознание.

Солдата это, кажется, не волнует. Он тащит ее из зоны нашей видимости — в том же самом направлении, куда ушел его напарник. Нам пора следовать за ними. Я слышу, как Кенджи тихо сыплет ругательствами.

Он плохо переносит такое. Ему всегда не по себе, когда дело касается подобных вещей. Я впервые встретил его во время одного из наших заданий; когда мы вернулись на базу, Кенджи лишился самообладания. Совершенно.

На некоторое время его посадили в карцер, и после этого он свел свои эмоциональные срывы к минимуму. Большинство солдат знают, что жаловаться во всеуслышание — себе дороже. Мне следовало бы знать, что на самом деле Кенджи не был одним из нас.

Я поежился от холода.

Мы все еще следуем за солдатом, но при такой погоде сложно держаться слишком близко к нему. Видимость стала нулевой, а ветер настолько сильно гоняет по улице дождь, что кажется, будто мы попали в ураган. И очень быстро все станет еще хуже.

Я слышу тихий голос:

— Как вы думаете, что происходит?

Джульетта.

Конечно же, она понятия не имеет о происходящем… откуда ей знать?

Разумнее всего было бы спрятать ее где — нибудь. Держать ее в безопасности. Подальше от опасности. Слабое звено может потянуть за собой остальные, и я не думаю, что сейчас время рисковать. Но Кенджи, как и обычно, не согласен с этим. Судя по всему, он не возражает против того, чтобы осведомить Джульетту о том, что значит оказаться посреди войны в секторе 45.

— Они собирают их вместе, — объясняет Кенджи. — Они собирают людей в группы для того, чтобы убить их всех сразу.

— Женщина… — говорит Джульетта.

— Да, — перебивает ее Кенджи. — Да, — повторяет он снова. — Она и все остальные, кто, по их мнению, может иметь отношение к протестам, — говорит он. — И убивают они не только подстрекателей. Они убивают и друзей, и членов их семей. Это лучший способ для того, чтобы манипулировать людьми. Это всегда действенно при запугивании тех, кто остается в живых.

Я должен вмешаться до того, как Джульетта начнет задавать новые вопросы. Эти солдаты не станут терпеливо дожидаться нашего прибытия — мы должны продвигаться вперед, и нам необходим план.

— Должен быть способ вытащить их оттуда, — говорю я. — Может быть, мы можем убрать солдат, ответственных за это…

— Да, но, слушайте, ребята, вы ведь знаете, что мне придется вас отпустить, верно? — спрашивает Кенджи. — Я уже вроде как теряю свою силу; моя энергия исчезает быстрее, чем обычно. Поэтому вы окажетесь у всех на виду. Вы будете гораздо более открытой мишенью.

— Но какой еще у нас есть выбор? — спрашивает Джульетта.

Она словно второй Джеймс. Я чувствую в руке своё оружие, сгибая и разгибая пальцы. Нам нужно идти.

Нам нужно идти сейчас же.

— Мы могли бы попытаться вывести их из строя с помощью снайперского метода, — говорит Кенджи. — Нам необязательно вступать в непосредственный бой. У нас есть и такой вариант, — он делает паузу. — Джульетта, ты никогда прежде не оказывалась в подобной ситуации.

— Я хочу, чтобы ты знала о том, что я с уважением отнесусь к твоему решению остаться в стороне от линии огня. Не всем под силу вынести то, что мы можем увидеть, если последуем за этими солдатами. В этом нет ничего постыдно, и винить здесь тоже не за что.

Да. Хорошо. Пусть она останется там, где ей не смогут причинить боли.

— Со мной все будет в порядке, — говорит она.

Я произношу ругательства себе под нос.

— Просто… ладно… но не бойся использовать свои способности для того, чтобы защитить саму себя, — говорит Кенджи. Он, кажется, тоже слегка переживает за нее. — Я знаю о твоих заморочках насчет того, что ты не хочешь причинять боль другим людям или типа того, но эти ребят не шутят. Они попытаются убить тебя.

— Верно, — говорит Джульетта. — Да. Пойдемте.

Глава 6

Джульетте не следовало бы видеть всего этого.

Шестеро солдат собрали в одном месте практически тридцать мирных жителей — мужчин, женщин и детей — и они намерены убить их. Это в буквальном смысле расстрельная команда. Они попросту расстреляют одного человека за другим — бам, бам, бам — а затем соберут и увезут тела. Поместят их в печь для кремации. Избавятся от них, аккуратно и просто.

Это отвратительно.

Я не знаю точно, чего именно ждут солдаты. Может быть, им требуется финальное одобрение, которое должно откуда — нибудь поступить, но пока что они слегка медлят, разговаривая друг с другом.

Дождь льет действительно сильно, поэтому задержка, может быть, имеет какое-то отношение к дождю. По правде говоря, они, возможно, даже не могут разглядеть свою цель, в которую намереваются стрелять. Нам следовало бы воспользоваться этой возможностью. Сегодняшняя погода, в конечном счете, может даже помочь нам.

Я щурюсь, пытаясь разобрать что-нибудь сквозь дождь, и пристально разглядываю людей, изо всех сил пытаясь не терять голову. Они не в самом лучшем состоянии, и я, честно говоря, тоже. Некоторые из них впали в истерику, и это заставляет меня задуматься о том, как бы я повел себя в подобной ситуации.

Может быть, я бы повел себя как тот парень в середине, лицо которого не выражает абсолютно ничего. Он выглядит практически так, словно он принял то, что вот-вот произойдет, и по какой-то причине его уверенность трогает меня даже сильнее, чем слезы.

Раздается выстрел.

Черт побери.

Парень с дальней, левой стороны шеренги падает на землю, и меня охватывает гневная дрожь. Эти люди нуждаются в нашей помощи. Мы не можем просто стоять здесь, ничего не предпринимая, и наблюдать за тем, как убивают тридцать безоружных, ни в чем не повинных людей, когда мы могли бы найти способ спасти их.