Валерий Иванов - Петля Времени

• Название: Петля Времени
• Автор: Валерий Иванов
• Жанр: Исторический детектив

---

Воланд пораженно молчал.

- ... Не они ли твои верные слуги, которых, в насмешку называешь ты Фаготом, Азазелло и Бегемотом. Подлинное имя твое - Люцифер.

Воланд лишь поднял глаза на собеседника, ничем не подтверждая его слова, но и не опровергая.

- ...Азазелло же ранее звался Апполионом. В переводе с греческого это означает - "губитель" и этим все сказано. Велиал, в личине Бегемота, твой верный пес и лицемер, обманет хоть кого лоснящеюся статью и мнимым мирным видом. Фагот, чье прежнее имя Вельзевул, своими сладкими речами и ловким словоблудством, за правду выдаст всем любую ложь и опутает ею любого праведника, как сетью. И Гелла - твой вечный спутник, злой дух и бывший падший ангел Асмодей. Но ты уже и невинные души превращаешь в проводников Зла - пример тому Маргарита.

Воланд продолжал безмолвствовать, никак не выражая своего отношения к сказанному.

- Ты - первый, кто придумал грех, изведя его из себя самого, в силу непреодолимой гордыни....

Каменное лицо Волана ничего не выражало. Ошеломленный услышанным, он безмолвствовал. Воспоминания мутным пенящимся потоком охватили его сознание, ничего не забывшее и почти все знавшее наперед. Почти все....

Он разделался с надменным Тиберием, не пожелавшим исправить ошибку Понтия Пилата и подтвердить вынесенный Иисусу синедрионом приговор. Маргарита выполнила поручение быстро и качественно, несмотря на то, что это ей пришлось делать впервые.

Он отомстил непокорному Риму. Азазелло, под именем Алариха, собрал воедино все вестготские племена и двинул их на столицу империи. Рим был полностью разрушен и разграблен.

Он расправился со Сталиным. Фагот, во время одной из дачных оргий, недрогнувшей рукой бросил в его бокал с вином щепотку порошка - смесь растертых семян дрока и корневища брионии. Никогда ничем, кроме простуды, не болевший вождь вдруг стал испытывать сильные головные боли - сосуды головного мозга начали разрушаться, и процесс этот был необратим.

Под чьей личиной выступал Фагот? Читатель ни за что не догадается.

Пока еще не время рассекречивать архивы. Хотя, возможно, кто-то проницательный вспомнит облик людей из ближайшего окружения Сталина и сравнит их с внешностью и поведением Фагота.

Он уничтожил и созданную Сталиным державу. Человек с пятном на лбу, начавший перестройку.... Не напоминает ли он хвастливого, но мудрого Бегемота, который не мог превратиться в древнем Иерусалиме в человека, именно, из-за выступавшего пятна, которое в те времена означало меченность сатаной и вело его обладателя прямиком на костер. С его маниакальной обстоятельностью.

Эти действия не являлись мелкой мстительностью. Это был принцип - не исполнившие его волю должны быть уничтожены. Это был один из основополагающих принципов исповедуемого им Зла, одной из составляющих Зла.

Уничтожались народы, государства и их правители. Он дробил религии и сеял между ними вражду.

- Вера - вот тот барьер, который не позволит объединиться человечеству, - считал Воланд, - нетерпимость к чужой вере взорвет мир, в конце концов.

В начале третьего тысячелетия ему удалось столкнуть лбами две крупнейших мировых религии, назревала третья мировая война - вновь Зло одерживало верх....

...И внезапно, в голову ему пришла парадоксальная мысль, разом разрешившая все проблемы и сомнения. Если не будет борьбы Добра со Злом, если исчезнет наше противостояние, чем будет мое предначертание? В чем же тогда будет смысл моего существования?

А, ведь, это и есть - Истина.... Вот оно искушение.... Последнее искушение....

МИФ, СВИДЕТЕЛЬСТВО И ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

О романе В. Иванова-Смоленского "Последнее искушение Дьявола, или Маргарита и Мастер"

...Ты видишь, ход веков подобен притче

И может загореться на ходу.

Во имя страшного ее величья

Я в добровольных муках в гроб сойду.

Я в гроб сойду и в третий день восстану,

И, как сплавляют по реке плоты,

Ко мне на суд, как баржи каравана,

Столетья поплывут из темноты.

Б. Пастернак. Гефсиманский сад

Художественная рецепция этико-эстетических ценностей, переживших столетия и даже тысячелетия, иными словами - мифологии и литературной классики, предпринималась на всех этапах развития мирового искусства слова, включая ХХ век. Что касается рубежа ХХ-ХХ1 столетий, названная тенденция, очевидно, не только не утрачивает своего значения, но и становится одной из определяющих слагаемых творчества многих конкретных писателей разных стран и литературного процесса в целом. Причин тому немало; среди существеннейших из них следует выделить потребность человека, переживающего ситуацию безусловного мировоззренческого кризиса и рушащейся ценностной иерархии, в некой более или менее прочной нравственно-философской опоре, своего рода гаранте стабильности. Таковым сегодня, как и прежде, справедливо видится духовное наследие - живое воплощение связи времен и поколений.

Разумеется, в ряду разнообразных мотивов обращения современных авторов к культурной традиции чрезвычайно важны и мотивы собственно эстетические, поиски новых художественных возможностей изображения человека и мира. Ведь всякое талантливое, творческое освоение наследия сулит новые открытия - не только и не столько даже в самом наследии, сколько в современной писателю действительности.

Вряд ли необходимо доказывать, что особенно притягательными для художников слова были и остаются произведения литературы, в той или иной степени основанные на материале Книги книг. "Библия - бесконечность", - очень точно сказал в свое время российский философ В. Розанов; посредством содержащихся в ней образов и сюжетов все новые авторы стремятся придать своим повествованиям обобщеннно-символический, предупредительно-прогностический смысл, пытаются помочь современникам сопоставить личный духовный опыт с общечеловеческим, с праопытом.

Именно в русле художественного осмысления русской классики создал свою новую книгу белорусский русскоязычный писатель Валерий Иванов-Смоленский.

В. Иванов-Смоленский, член Союза писателей Беларуси (его настоящее имя - Валерий Григорьевич Иванов; по роду деятельности - юрист-практик с более чем 30-летним опытом работы в органах прокуратуры, коллеги отзываются о нем как о профессионале высочайшего класса), достаточно хорошо известен отечественному и российскому читателю своими остросюжетными книгами "www.оборотень.ru", "Записки кладоискателя", "36 часов из жизни прокурора", "Капкан для оборотня" о содержании которых говорят сами названия.

Новый роман В. Иванова-Смоленского "Последнее искушение дьявола, или Маргарита и Мастер" представляет собой художественную интерпретацию "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова - книги, которая не только во многом основана на мифе, но и сама давно стала своеобразным мифом, полным тайн и загадок.

Как известно, над романом "Мастер и Маргарита" М. Булгаков работал с 1928 по 1940 г., то есть до конца своих дней. Работал, находясь в тяжелейшем моральном, физическом и материальном состоянии, обусловленном многими факторами - разлукой с братьями, "сердечной тоской" по ним; смертью писателей Е. Замятина и И. Ильфа, принадлежавших к не слишком широкому кругу его друзей; беспросветным одиночеством и элементарной нищетой; главное же - запретом на публикации и постановки (игрались только "Дни Турбиных"), чудовищной травлей, обвинениями в "реакционности", "бездарности", "убогости", "посягательстве на советский строй". 27 марта 1929 г. Е. С. Булгакова делает в дневнике запись: "Положение наше страшно", а спустя ровно год, 28 марта 1930 г., М. Булгаков в адресованном правительству страны письме, помимо прочего, с горечью констатирует: "...я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных - было 3, враждебно-ругательных 298". Семью годами позже он напишет: "Сейчас сижу и ищу выхода, и никакого выхода у меня, по-видимому, нет... За семь последних лет я сделал шестнадцать вещей разного жанра, и все они погибли. Такое положение невозможно, и в доме у нас полная беспроглядность и мрак". Вопреки неимоверным усилиям писателя ("Дописать раньше, чем умереть"), роман остался незавершенным. 26 лет хранился он в бумагах М. Булгакова, прежде чем в 1966-1967 гг. был опубликован журналом "Москва" в сопровождении статей К. Симонова и А. Вулиса.

Книга В. Иванова-Смоленского "Последнее искушение Дьявола, или Маргарита и Мастер" и выросла, по собственному признанию автора, из желания попытаться проникнуть в тайну замысла великого предшественника и, в связи с этим, "построить несколько иную версию изложения евангельских списков". То, что именно библейская, евангельская линия булгаковского произведения увлекла нашего современника, - неудивительно, поскольку, по мнению большинства литературоведов и писателей, исследователей и почитателей творчества М. Булгакова, как раз она является самой яркой, самой впечатляющей частью незаконченного, во многом несовершенного, неотшлифованного, но при этом гениального романа "Мастер и Маргарита". Об этом, в частности, писал о. Иоанн Шаховской в своем предисловии к первому русскому изданию книги в Париже (1967); высоко оценивая эпику ее "современных", "московских" страниц, он тем не менее замечает: эта книга - "не только обличение бесчеловечия обывательского. В центре ее встает очистительная гроза над Голгофой, входящая на ее страницы внутренней повестью о Римском Прокураторе Иудеи, Понтии Пилате". Об этом же, несколько сдержанно, писал и К. Симонов: "...Если говорить об истории Христа и Пилата, то это вообще одни из лучших страниц русской литературы 20-х годов".