Владимир Силантьев - Воздушные разведчики

• Название: Воздушные разведчики
• Автор: Владимир Силантьев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

НАСТУПАЕМ!

По проселочной дороге шагал взвод пехотинцев. Здравствуй, боевая матушка-пехота! Ты без достаточной поддержки танков и самолетов преграждала путь немецкой бронированной машине на Москву в лихом 41-м году.

Пехотинцы шагали в ногу, но, казалось, не спешили, уверенные, что, кроме них, никто не освободит лежащих на их пути городов и деревень. Старшина взвода крикнул солдатам: "Запевай!", и мы услышали сильный баритон:

Гей, по дороге,

По дороге войско красное идет!..

Моя любимая песня! Она напомнила мне мирные курсантские месяцы в военном училище. Пехотинцы были как на подбор, коренасты и низкорослы. Казалось, их специально подбирали, чтобы каждый мог быстро окопаться и легко укрыться за невысокими смоленскими кустами. Вот такие спасли Москву, отбили Смоленск и теперь уверенно и неудержимо шагают вперед.

В оборонительных сражениях за Ленинград и Москву в 41-м, под Сталинградом в конце 42-го советская авиация количественно уступала немецкой. В 43-м, в сражениях на Курской дуге инициатива в воздухе окончательно перешла к нашим авиаторам. В ходе операции "Багратион", когда была освобождена Белоруссия, наши военно-воздушные силы превосходили люфтваффе почтив три раза. Веселее и увереннее шла теперь пехота в бой. Да и мы, воздушные разведчики, ликовали, наблюдая, как стройными "девятками" направлялись наши бомбардировщики на запад. Воздух звенел от ровного гула моторов. Сердце пело от радости победного наступления... Всю дорогу до Смоленска мы обсуждали события последних дней.

Наши летчики здорово поработали перед белорусской операцией. Они вскрыли оборону немцев по линии Великие Луки - Орша - Могилев - Речица. Все фотодонесения направлялись в разведуправление Главного штаба ВВС. На фотосхемах специальными знаками обозначались огневые точки противника, включая оборонительные препятствия. Затем условные знаки переносились на крупномасштабные карты, которые выдавались на предстоящий бой общевойсковым офицерам вплоть до командиров взводов. Таким образом, наши войска пехотинцы, артиллеристы и танкисты - шли в бой не вслепую, а строили свой маневр с учетом данных фоторазведки.

Что ж, в добрый путь, матушка-пехота! Воздушные разведчики всегда с тобой, до конца. Они помогут тебе найти наиболее легкий путь к победе. А путь у нас один - на Берлин!

Наконец мы добрались до Смоленска. Весть о наступлении взволновала наших разведчиков. Полк получил приказ перебазироваться на запад вслед за стремительно наступающими войсками трех фронтов, которые мы снабжали фотодонесениями. Наш следующий полевой аэродром стал называться как рядом расположенное белорусское село - Прудины.

Фисак сказал мне, что "тройку" спишут на слом, а я немедленно должен отправиться с Сугриным на аэродром и выбрать новый самолет: три "пешки" на днях перегнали с волжского завода.

Мчимся к боевым самолетам. Вот они - три сверкающих свежей краской красавца! Похожие внешне на обычные серийные Пе-2, эти машины выпуска 44-го года отличаются более строгими линиями, хорошо пригнанными к крылу посадочными щитками. Фюзеляжи блестят, будто отполированные. Нам рассказывали, что только за счет улучшения аэродинамики возросла скорость самолета.

Все эти усовершенствования внедрялись уже без участия главного конструктора, замечательного авиационного инженера Владимира Михайловича Петлякова, Он погиб в авиационной катастрофе в январе 1942 года, вылетев на самолете, который вел летчик нашего полка лейтенант Федор Овечкин.

Очевидец этой трагедии Никита Остапенко рассказывал однополчанам, как это случилось. Конструктор вместе со своим заместителем Изаксоном посетили казанский завод, где тогда налаживалось производство "пешек". Они интересовались, как идут дела с установкой лыж, и проверяли посадку самолета на снег. Работа была закончена, и конструкторы возвращались в Москву с докладом Верховному. В это время два наших экипажа прибыли, на завод за новыми самолетами. Они спешили домой, на свой подмосковный аэродром. В бомбардировщик Овечкина сел Владимир Михайлович Петляков, с Остапенко полетел заместитель конструктора. До Арзамаса долетели благополучно. Потом начался снежный буран, и на глазах Остапенко самолет Овечкина потерпел катастрофу.

А вот лыжи на бомбардировщиках Пе-2 не прижились. . 

Опыт показал, что самолет может безопасно взлетать и садиться на укатанный снежный покров. В течение четырех военных зим лишь однажды нам пришлось ставить машину на лыжи: "пешка" была подбита и аварийно приземлилась на лед озера Ильмень.

В ходе войны бомбардировщик Петлякова модернизировался. Появился учебный самолет - "спарка" с двойным управлением. Заводы стали производить вариант самолета-разведчика. Не кустарно, как это делали наши фотоспециалисты в начале войны, а солидно, с учетом последних технических достижений. В чреве машины устанавливалось до трех фотоаппаратов, была изобретена установка-качалка - АКАФУ, поворачивавшая аппарат на заданный угол.

... Вот такие три красавца Пе-2Р стояли перед нами - один лучше другого!

- Отличная машина! - комментировал, все эти новшества Валентин. Мы решили опробовать одну из "пешек" в воздухе, чтобы закрепить ее за нашим экипажем.

- В добрый путь! - напутствовал нас начальник разведки Морозов. Пока я расчехлял моторы, снимал с рулей струбцины, он рассказывал о военной авиации на заре ее рождения.

Кто бы мог подумать, что самолеты времен первой мировой войны использовались сначала только в целях разведки. Они не были даже вооружены, постоянно вели наблюдение за действиями противника, и в результате ни одна из воевавших сторон не могла осуществить скрытого маневра для наступления. Фронт стабилизировался. Тогда появились на свет истребители, чтобы сбивать воздушных разведчиков. Вслед за ними родилась бомбардировочная авиация для атак на скопления войск врага.

Любопытно, как велась тогда разведка с воздуха. Полученные данные сообщались летчиком-наблюдателем с помощью вымпела либо стрел, которые бросал он на землю. Их подбирал скакавший за самолетом-разведчиком конник. Он почти не отставал, поскольку скорость аэропланов тех времен не превышала 50-75 километров в час.

...Наш избранник легко оторвался от бетонной полосы и стал быстро подниматься к легким перистым облакам. Машина послушно подчинялась желаниям летчика.

Моторы ровно гудели. Нажав вмонтированную в штурвал кнопку, Валентин стал ждать, когда "пешка" автоматически выйдет из пике. Машина оправдала наши ожидания.

- Когда приземлились и зарулили на стоянку, я предложил опробовать еще и другой самолет, но Валентин возразил: "Что мы, галоши в магазине покупаем? Этот хорош!"

Пусть будет так, как решил командир. Теперь надо раздобыть белой краски и вывести на килях цифру 4. Я решил это сделать сразу же, как только перелетим на новый аэродром. Однако наступление наших войск на трех фронтах развивалось столь стремительно, что мы постоянно перемещались с одного аэродрома на другой все дальше на запад, и с разрисовкой килей пришлось повременить.

Лишь осенью, когда мы вступили на территорию Польши и получили временную передышку, на килях "пешки" я вывел свой знак. Проходил мим. Юра Дерябичев - он с Голубничим летал на другом самолете - и дружески предложил рядом с гвардейским значком нарисовать орден Красного Знамени и сверху написать "Борисовский".

- Молодец, Юра, здорово придумал! - радостно воскликнул я, и мы принялись за работу.

Звания "Борисовский" наш полк был удостоен за участие в подготовке и осуществлении операции "Багратион", в ходе которой были освобождены Борисов, Минск и другие белорусские города. Не успели мы порадоваться этой новости, как из Москвы пришло еще одно приятное известие: полк награжден орденом боевого Красного Знамени за взятие Вильнюса.

Нашей радости не было предела. Все горели желанием бить врага, скорее закончить войну. Воздушные разведчики упрашивали своих командиров дать разрешение на вылет. Но в ходе стремительного наступления отстал наш "кормилец" - батальон аэродромного обслуживания, и вскоре нам пришлось сократить число полетов из-за нехватки бензина.

Полевая кухня тоже затерялась. Пищу нам готовили на кострах, а "квартировали" мы в лесу, возле самолетов. Каждый устроил себе ложе по вкусу. Иван Филиппов, отличавшийся хозяйственной смекалкой, соорудил долговременный шалаш, притащил с луга свежего сена и царствовал, как король во дворце. Мы же, бывшие курсанты, смастерили между деревьями нечто вроде деревянных нар. Со всех сторон продувало, зато сквозь листву мерцали звезды. Идиллия! Стоял очень теплый сухой август.

Но вскоре идиллия кончилась. Через аэродром по лесным чащобам пробивались из окружения разгромленные под Минском фашисты. Однажды средь бела дня по летному полю промчалась немецкая танкетка. После этого ЧП стрелков-радистов и механиков стали назначать в ночное дежурство к самолетным крупнокалиберным пулеметам. И снова мне пришлось "через день на ремень" в караул ходить. И снова, как тогда, поздней осенью 41-го у канала Москва - Волга, в кабине севшей на вынужденную "пешки", я держал палец на гашетке авиапулемета. Я с тревогой вглядывался в темный литовский лес, откуда могли появиться недобитые гитлеровцы.