Бернард Шоу - Другой остров Джона Булля

• Название: Другой остров Джона Булля
• Автор: Бернард Шоу
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1979

Ирландец Шоу написал десяток пьес и все — об англичанах. Известность, которой он достиг в начале XX в., побудила его соотечественников обратиться к нему с просьбой написать пьесу для Ирландского литературного театра (предшественника прославленного «Эббитиэтр» — Театра Аббатства в Дублине). Инициатива исходила от ирландского поэта У. Б. Йитса. Идея увлекла Шоу, и он в 1904 г. написал «Другой остров Джона Булля». Как известно, Джон Булль (Джон Бык) — нарицательное имя для обозначения Англии и англичан. «Другим островом Джона Булля» была Ирландия, входившая тогда в состав Британской империи.

Послесловие к пьесе А. А. Аникста.

Комментарии к пьесе А. Н. Николюкина.

---

Ларри встает и, захватив газету, уходит через боскет за дом. Ходсон, с расстроенным лицом, входит в калитку. Бродбент, сидящий напротив калитки, видит Xодсона и по его лицу догадывается, что тот потерпел неудачу.

Бродбент. Вы ходили в деревню?

Ходсон. Бесполезно, сэр. Придется все выписывать из Лондона почтовой посылкой.

Бродбент. Вас хоть удобно устроили на ночь?

Ходсон. Мне было не хуже, чем вам, сэр, на вашем диванчике. Здесь нечего ждать комфорта, сэр.

Бродбент. Надо будет подумать, как нам иначе устроиться. (Неудержимо веселея.) Но до чего здесь все-таки курьезно! Как вам понравились ирландцы, Ходсон?

Ходсон. Они всюду хороши, сэр, только не у себя дома. Я их много встречал в Англии — люди как люди, мне даже нравились. Но здесь я их прямо возненавидел, сэр. С первой минуты, сэр, как только мы высадились в Корке. Не стану кривить душой, сэр: видеть их не могу. Все мне в них претит, все их манеры; словно меня все время против шерсти гладят.

Бродбент. Ну что вы. Все их недостатки только на поверхности, а в сущности — это лучший народ на земле.

Ходсон поворачивается, чтобы уйти, не проявляя ни малейшего сочувствия к восторгам своего хозяина.

Кстати, Ходсон!..

Ходсон (оборачиваясь). Да, сэр.

Бродбент. Вы вчера ничего во мне не заметили, когда я вернулся вместе с мисс Рейли?

Ходсон (удивлен). Нет, сэр.

Бродбент. Ничего такого… э… гм… особенного? Можете говорить откровенно.

Ходсон. Я ничего не заметил, сэр. Что я должен был заметить?

Бродбент. Э… гм… Попросту говоря, я не был пьян?

Ходсон (в изумлении). Нет, сэр.

Бродбент. Наверное?

Ходсон. Нет, сэр. Скорее наоборот, сэр. Обыкновенно, когда вы немного выпьете, сэр, вы делаетесь повеселей. А вчера как раз напротив — очень были серьезный.

Бродбент. Гм… Голова у меня не болит, во всяком случае. Вы пробовали этот их потшин?

Ходсон. Выпил один глоток, сэр. Торфом пахнет, ужасная мерзость, сэр. Потшин и крепкий портер — здесь только это и пьют. Не знаю, как они это выносят. Нет, мне подавайте честное пиво.

Бродбент. Кстати, вы мне говорили, что здесь нельзя достать овсянки на завтрак, а мистеру Дойлу была подана овсянка.

Ходсон. Да, сэр. Они ее зовут размазней, сэр, вот отчего так вышло. Необразованность, сэр.

Бродбент. Ну, ничего, завтра спрошу себе размазни.

Ходсон идет к дому. Когда он открывает дверь, на пороге появляются Нора и тетушка Джуди. Ходсон отступает в сторону и пропускает их с видом хорошо выдрессированного слуги, терпеливо переносящего тяжкие испытания, затем уходит в дом. Тетушка Джуди подходит к столу и начинает собирать тарелки и чашки на поднос. Нора идет к скамье и выглядывает в калитку с видом женщины, привыкшей к тому, что ей нечего делать. Ларри выходит из боскета.

Бродбент. С добрым утром, мисс Дойл.

Тетушка Джуди (втайне считая, что такое приветствие смешно в столь поздний час дня). С добрым утром (Берется за поднос.) Вы уже кончили?

Бродбент. О да, благодарю вас. Простите, что мы вас не подождали. Это деревенский воздух поднял нас так рано.

Тетушка Джуди. Это рано, по-вашему? О господи!

Ларри. Тетя позавтракала, должно быть, в половине седьмого.

Тетушка Джуди. Молчи уж ты-то! Вытащил хорошие кресла в сад, да и радуется. Мистер Бродбент насмерть простудится от твоих завтраков. Шутка ли, на таком холоде! (Бродбенту.) Что вы потакаете его глупостям, мистер Бродбент?

Бродбент. Я сам очень люблю свежий воздух, уверяю вас.

Тетушка Джуди. Э, бросьте! Разве можно любить то, что противно человеческой природе? Как вам спалось?

Нора. Вы не слышали, что-то упало сегодня ночью, так часов около трех? Я думала, дом рушится. Но, правда, я очень чутко сплю.

Ларри. Эге! Я помню, восемнадцать лет назад у этого дивана одна ножка имела привычку вдруг отваливаться безо всякого предупреждения. Не это ли случилось сегодня, Том?

Бродбент. О, пустяки! Я совсем не ушибся. То есть по крайней мере…

Тетушка Джуди. Ах, срам какой! Да я же велела Патси Фарелу забить в нее гвоздь!

Бродбент. Он это сделал, мисс Дойл. Гвоздь там был, вне всяких сомнений.

Тетушка Джуди. Ах ты господи!

В калитку входит пожилой фермер. Он невысокого роста, жилистый, с землистым лицом, низким голосом и угрюмыми манерами, которыми он хотел бы внушить страх, но внушает скорее жалость. Он настолько стар, что в юности, быть может, носил фризовый фрак с длинными фалдами и панталоны до колен; но теперь он прилично одет в черный сюртук, цилиндр и серые брюки; и лицо у него настолько чистое, насколько этого можно добиться умыванием, чем, впрочем, сказано немного, так как эта привычка усвоена им недавно и еще находится в конфликте с его естественными наклонностями.

Вновь пришедший (у калитки). Доброго всем здоровья. (Входит в садик.)

Ларри (покровительственным тоном со своего места). Да ведь это Мэтью Хаффиган? Узнаете меня, Матт?

Мэтью (нарочито грубо и отрывисто). Нет. Кто вы такой?

Нора. Ну что вы, я уверена, что вы его узнали, мистер Хаффиган.

Мэтью (нехотя соглашаясь). Ларри Дойл, что ли?

Ларри. Он самый.

Мэтью (обращаясь к Ларри). Я слышал, у вас хорошо дела пошли там, в Америке?

Ларри. Да, ничего себе.

Мэтью. Встречали там, наверно, моего брата Энди?

Ларри. Нет. Америка большая страна. Искать там человека — все равно что иголку в стоге сена. Говорят, он там теперь важная шишка.

Мэтью. Да, слава богу. Где ваш отец?

Тетушка Джуди. Он у себя в конторе, мистер Хаффиган, с Барни Дораном и отцом Демпси.

Мэтью, не желая больше тратить слов на пустые разговоры, поворачивается и уходит в дом.

Ларри (глядя ему вслед). С ним что-нибудь неладно?

Нора. С ним? Почему ты думаешь? Он всегда такой.

Ларри. Со мной он не всегда бывал таким. Когда-то он был очень любезен с мастером Ларри; слишком даже любезен, на мой взгляд. А теперь ворчит и огрызается, как медведь.

Тетушка Джуди. Ну да ведь он купил ферму в собственность по новому земельному закону.

Нора. У нас большие перемены, Ларри. Прежних арендаторов и не узнать. Иные так себя держат, словно ответить на вопрос — и то уже милость с их стороны. (Отходит к столу и помогает тетушке Джуди снять скатерть; вдвоем они складывают ее.)

Тетушка Джуди. Интересно, зачем ему Корни понадобился. Он сюда носу не казал с того дня, как последний раз принес арендную плату. И как он с ним тогда разговаривал! Деньги ему чуть ли не в лицо швырнул.

Ларри. Неудивительно! Разумеется, они все нас до смерти ненавидели. Ух! (Мрачно.) Я помню, как они приходили в контору и рассыпались перед моим отцом — какой, мол, я славный мальчик, и ваша милость то, и ваша милость се, а руки у них чесались схватить его за горло.

Тетушка Джуди. Вот уж не знаю, что им плохого сделал Корни. Ведь это он устроил Матту долгосрочную ссуду и поручился за него, как за порядочного и трудолюбивого человека.

Бродбент. А он трудолюбив? Это, знаете ли, редкость среди ирландцев.

Ларри. Трудолюбив! У меня с души воротило от его трудолюбия, даже когда я был мальчишкой. Трудолюбие ирландского крестьянина — это что-то нечеловеческое; это хуже, чем трудолюбие кораллового полипа. У англичанина здоровое отношение к труду: он делает ровно столько, сколько необходимо, да и от этого норовит увильнуть где можно; а ирландец работает так, словно умрет, если остановится. Этот Мэтью Хаффиган и его брат Энди сделали пашню из каменной россыпи на склоне холма; голыми руками расчистили ее и разрыхлили, и первую свою лопату купили на выручку с первого урожая картофеля. А еще говорят о добром пахаре, который выращивает два колоса пшеницы там, где рос только один. Эти двое вырастили целое поле пшеницы там, где раньше и кустику вереска не за что было уцепиться.

Бродбент. Но это великолепно! Только великий народ способен рождать таких людей.

Ларри. Таких дураков — вы хотите сказать! Им-то какая была от этого польза? Как только они это проделали, лендлорд назначил им арендную плату в пять фунтов в год, а потом согнал их с земли, потому что они не могли столько заплатить.