Давид Лезебери - Афганистан - мои слезы

• Название: Афганистан - мои слезы
• Автор: Давид Лезебери
• Издательство: Лайф Паблишерс Интернешнл
• Жанр: Религия: христианство
• Год: 2001
• ISBN: 0-7361-0277-9

---

— Добрый день, — начал я. — Я полагаю, мне к Вам нужно обратиться за получением визы?

— Почему Вы говорите по-английски? — спросил он.

— Простите, господин... — я остановился, чтобы он назвал свое имя.

— Филзек.

— Я не знаю немецкого, — объяснил я. — Я приехал в Германию две недели назад. Я полагал, что при Вашей должности Вы говорите по-английски.

Господин Филзек указал мне рукой на стул, приглашая сесть. Когда он стал задавать мне вопросы, я понял, что работа у него не из легких. Ему приходилось встречаться со множеством самых разных людей, и порой очень трудно было понять, кто из них говорит правду, а кто нет.

В конце концов, закончив задавать мне вопросы, господин Филзек сухо сказал:

— Ну-с, господин священник, потребуется месяца три, чтобы это одобрить.

Я поблагодарил его и удалился.

Через несколько дней я купил машину «Ауди» в довольно хорошем состоянии, которой было семь лет. Я понимал, что не могу купить машину, пока не получу визу, но продавец машины заверил меня, что в Германии это не проблема. Он сказал, что нужно будет просто отнести документы, подтверждающие покупку, в здание на Майзер Ландштрасе. «Там Вам выдадут разрешение на получение машинных номеров», — утверждал он.

Так я снова оказался в иммиграционном отделе. После долгого ожидания наконец подошла моя очередь, и я снова вошел в офис господина Филзека.

— Господин Филзек, — сказал я. — Я купил машину, вот мои документы. Мне сказали, что нужно Ваше разрешение на получение машинных номеров.

— Я не могу Вам дать такое разрешение, — сказал господин Филзек, его голос звучал несколько раздраженно. — Вы не можете купить машину до тех пор, пока не получите визу. И, как я Вам уже сказал, это займет не меньше трех месяцев.

— Но продавец уверял, что у меня не будет никаких проблем, — сказал я.

— Он просто хотел продать Вам машину, — ответил господин Филзек.

— Извините, — сказал я, понимая, что невольно поставил господина Филзека в неловкое положение. — Мне отнюдь не хотелось создавать Вам лишних проблем.

Выражение лица господина Филзека не изменилось, и я тихо сел. После долгой паузы он вытащил папку с моими документами и попросил мой паспорт. Выбрав на столе подходящую печать, он поставил в моем паспорте штамп временной визы и подписался. И хотя у него было достаточно полномочий на то, чтобы выдать мне такую визу, я чувствовал, что это был редкий случай.

— Ладно, — произнес он, — а сейчас идите и заканчивайте оформление всех необходимых бумаг на машину.

— Большое Вам спасибо, — поблагодарил я.

То, что нам удалось так быстро найти квартиру, было не единственной неприступной дверью, которая перед нами открылась. Возможность купить машину в течение первого же месяца была еще одной такой же дверью.

«Бог, наверное, для нас приготовил здесь что-то очень особенное, перед тем как мы вернемся в Пакистан», — размышлял я.

На улице, ожидая трамвая, я снова задумался о господине Филзеке. Под его жесткой, суровой внешностью, по-видимому, скрывалось мягкое сердце.

«Наверное, в немцах есть что-то, недоступное моему пониманию, как, например, в господине Филзеке», — думал я.

Примерно через месяц у меня появилось настойчивое желание вернуться в офис господина Филзека. Мне пришлось прождать целый час, пока не назвали мой номер. Я снова увидел господина Филзека, заметив, что на нем все тот же серый свитер.

— Ну, ладно, — сказал он сурово, даже не отрывая глаз от своего письменного стола. — Какая у Вас на этот раз проблема?

— Да нет у меня никакой проблемы, господин Филзек, — ответил я. — Я просто пришел Вас навестить.

Он перестал писать, выпрямился на стуле и переспросил:

— Что?

— Простите меня, пожалуйста, что я отрываю Вас от работы, — сказал я, — но мне просто хотелось узнать, как у Вас дела.

— Вы хотите сказать, что ждали больше часа для того, чтобы просто зайти сюда и спросить у меня, как дела? — сказал он, пристально глядя на меня с оттенком сомнения.

— Совершенно верно, господин Филзек, — подтвердил я. — Так как у Вас дела? Такое впечатление, что работа у Вас не из легких.

Смущенный, без тени улыбки на лице, господин Филзек откинулся на спинку стула, провел рукой по гладким седеющим волосам и стал рассматривать меня еще пристальнее.

— Вы правы, — согласился он. — Известно ли Вам, что мы с помощником отвечаем за восемь тысяч дел, — он указал на шкафы с папками направо и налево от себя. Затем, привстав, предложил:

— Хотите чашечку кофе?

— Если Вы будете, то я с удовольствием к Вам присоединюсь, — ответил я.

— Скажите мне, господин Лезебери, как Вы думаете, есть ли надежда для этого мира? — спросил он, наливая кофе. Не дожидаясь ответа, он подал мне мою чашку и продолжил: — Не кажется ли Вам, что с каждым днем мир становится все хуже и хуже? Как Вы думаете, осталась ли еще надежда для такого старика, как я?

И хотя вопросы его могли быть истолкованы как риторические и не требующие ответа, они звучали очень искренне — как будто он не раз над ними серьезно задумывался.

— Господин Филзек, Вы правы, — ответил я. — Мир и впрямь становится хуже с каждым днем. Только слепой этого не видит. Но у этого мира есть надежда, и у Вас тоже — надежда в Господе Иисусе Христе.

— А-а-а, не рассказывайте мне о церкви, — громко запротестовал он. — Я там не был уже много лет.

В ответ на его откровенность я сказал:

— Господин Филзек, я и не говорю Вам о церкви. Я говорю о том, чтобы знать Христа, мир и радость, которые Он дает.

Наш разговор продолжался еще какое-то время, и я уже начал волноваться о людях, ожидавших за дверью. Однако господин Филзек, казалось, совсем никуда не торопился, поэтому я задержался у него еще ненадолго. Когда же я наконец стал прощаться, господин Филзек тепло улыбнулся и пожал мне руку. Он попросил меня позвонить, чтобы договориться, когда я смогу прийти к нему в гости. Это было очень любезно с его стороны, потому что мы с ним были едва знакомы.

Выйдя из этого простого здания бюрократического вида, я шагал по улице и едва мог удержаться, чтобы не пуститься в пляс. Несмотря на то, что солнце спряталось за тучи, а день был прохладный и ветреный, на сердце у меня было тепло и ясно, потому что у меня появился новый друг. Я был так рад, что подчинился своему желанию навестить его, которое пришло ко мне утром в молитве.

Передо мной отворилась еще одна наглухо закрытая дверь.

Особенно меня восхищало то, что двери не просто едва приоткрывались со скрипом — в нужное время они распахивались настежь. Но гораздо важнее нашей квартиры или получения разрешения на вождение машины было то, что господин Филзек открыл самую наглухо закрытую дверь — дверь своего сердца.

Глава четырнадцатая

Я им скажу

Все мои мысли были поглощены заботами об организации курсов английского языка для афганских беженцев.

«Один класс можно разместить в зале, а другой — в спальне», — предложила Джули, осмотрев нашу квартиру.

Мы подсчитали, что если будем проводить четыре занятия в день, по пятьдесят минут каждое, то сможем заниматься максимум с сорока студентами. Джули может заниматься с четырьмя-пятью женщинами в гостиной, а я — с четырьмя-пятью мужчинами в спальне. Занятия мы решили проводить пять дней в неделю.

Мы рассказали Джамилю об этих планах, и он порекомендовал наши занятия афганцам, которые ему доверяли. Кроме того, Джамиль помог нам отобрать студентов.

На собеседовании с будущими студентами мы объяснили, что нас спонсирует американская церковь, чтобы помочь им подготовиться к переезду в Соединенные Штаты. Иммиграцию многих афганцев спонсировали церкви, поэтому наше объяснение не казалось им странным.

— Если вы не подавали документы с прошением на въезд в США, тогда вам нужно учить немецкий, — говорили мы им. — Но если вы планируете ехать в Америку, мы будем рады помочь вам выучить английский.

Вскоре мы набрали сорок студентов. Теперь перед нами стояла другая задача.

«Каким образом я смогу объяснить нашему хаусмайстеру, что каждое утро, пять дней в неделю, к нам будут приходить сорок афганцев?» — думал я.

Я знал, что такие мероприятия не только не одобрялись, но обычно были просто запрещены. Некоторые менеджеры квартирных комплексов даже могли запретить определенным людям появляться в здании. Так что мне нужно было еще одно чудо.

Я позвонил своему немецкому другу Карлу, который жил в Штутгарте, за много километров от Франкфурта. Я знал Карла по Афганистану. По телефону я объяснил ему ситуацию.

— Ну, Давид, перед тобой действительно непростая задача, — сказал Карл. — С чего ты вдруг решил, что какой-нибудь немецкий хаусмайстер разрешит сорока студентам приходить к вам в квартиру для занятий?