Сьюзан Грубар - Иуда: предатель или жертва?

• Название: Иуда: предатель или жертва?
• Автор: Сьюзан Грубар
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Религия: христианство
• Год: 2011
• ISBN: 97S-5-17-072459-8 (АСТ), 978-5-271-33614-0(Астрель)

Данная биография прослеживает восприятие Иуды со времени его появления на страницах Нового Завета до интерпретации его образа в современном кинематографе и художественной литературе. Образ Иуды всегда приковывал к себе внимание теологов и деятелей культуры, побуждая их предпринимать все новые и новые попытки постичь его характер. Данная книга — мета-биография, своего рода антология многочисленных биографий двенадцатого апостола.

Исследование эволюции этого образа позволяет раскрыть процесс зарождения христианства в недрах иудаизма и его последующее отделение от него, а также то значение, которое имеет общее наследие двух религий для христиан всех конфессий и иудеев из разных стран.

---

Этот фрагмент включает целый ряд любопытных деталей. Чаще всего исследователи обращают внимание на тот факт, что эта вечеря — не Седер (ритуальный иудейский ужин, устраиваемый на Пасху. — Прим. пер.); ведь Иоанн четко указывает, что вечеря проходит «пред праздником Пасхи» (13:1). Если так, то грядущее распятие должно совпасть по времени с ритуалом заклания ягнят в храме; таким образом, Иисус может воплощать приносимого в жертву Агнца Божьего. Как и в Евангелии от Луки, Иуда у Иоанна становится одержимым сатаной, которой входит в него с вкушением хлеба, поданного Иисусом. В отличие от свидетельств в синоптических евангелиях, Иуда у Иоанна не планирует предательства заранее, а решается на него во время вечери. И, если Иисус есть «Свет Истинный, который освещает всякого человека» (1:9), то Иуда олицетворяет гносеологическую и духовную темноту даже тех иудеев, которыми движут исключительно добрые намерения, — таких, как Никодим. Возможно, противоречие между фразой «Диавол уже вложил в сердце Иуде» [13:2] и строкой «и после сего куска вошел в него сатана» [13:27] является последствием множественных переписей и редакций Евангелия от Иоанна.[98] В связи с этим Дж. Альберт Харрил отмечает, что слово «одержимость» не слишком подходит для описания того, что происходит с Иудой Иоанна, «потому что сатана едва ли будет входить в человека, который уже принадлежит ему (свое дитя)».[99]

Во всех трех Синоптических Евангелиях Иуда разделяет священный хлеб и вино с другими апостолами, из-за чего у многих читателей может возникнуть ассоциация со строкой из псалма: «Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту» (40:9). Однако в Евангелии от Иоанна, в котором Иисус заблаговременно угадывает порочную натуру Иуды и в котором этот псалом цитируется (13:18), Иуде не предлагаются ни хлеб, провозглашенный «Телом» Иисуса, ни вино, провозглашенное Его «Кровью». Иисус не совершает здесь обряд евхаристии. Напротив, Иуда получает просто «кусок хлеба» и один его съедает, после чего в него входит сатана. На лицевой стороне кафедры собора Волтерра (XII в.) коленопреклоненный Иуда изображен по одну сторону стола, тогда как все другие апостолы сидят по другую. Как и в Евангелии от Иоанна, в этой композиции явно подчеркивается его сатанинская природа — у ног Иуды находится крылатый дракон с пастью, раскрытой в готовности поглотить его, и хвостом, свитым в кольца, как у змеи. В отличие от сидящих одиннадцати, Иуда опустился на колени в мольбе. Это явный намек на лживость, предопределившую его удел: вкусившего с кормящей руки Иуду пожирает дьявол. Его положение внизу, как и на многих картинах, иллюстрирующих Тайную Вечерю, подчеркивает уничижение Иуды, не заслуживающего поддержки, в отличие от любимого ученика, которому Иисус выказывает благосклонность и который блаженно покоится на Его груди. В отличие от Бога, Тело которого вкушается, как духовная пища, карликовый Иуда с чрезмерно большой головой и его дьявольский двойник - оба с широко раскрытыми ртами-пастями - жаждут уничтожения и проклятия.

И все же, Иисус у Иоанна побуждает Иуду быстрее исполнить задуманное. Остальные одиннадцать не постигают смысл происходящего, поскольку здесь впервые Иуда представлен не просто жадным воришкой, а чем-то вроде казначея, связанного с деньгами по долгу службы. Впрочем, трудно утверждать, что любовь к деньгам была основным мотивом предательства Иуды — ведь в Евангелии от Иоанна Иуда никогда не обсуждает с иудейскими священниками денежный вопрос. Просто «вор по натуре» (12:6) и дьявольской сущности, Иуда у Иоанна всегда творит зло, даже если не из материальной выгоды, а по причине алчности или гнева.

После ухода Иуды Иисус продолжает предостерегать одиннадцать учеников через новые заповеди — пространные речи и молитвы, в которых предсказываются гонения на апостолов, Иисус отождествляется с «истинной виноградной Лозой», звучат призывы «любить друг друга» и даже упоминается один «Иуда (не Искариот).[100] Предсказывая апостолам, что восплачут они и возрыдают, Он обещает им прислать Утешителя, «ибо Сам Отец любит» их (16: 20, 27). Без тени сомнения, которое он выказывает в первых Евангелиях, Иисус у Иоанна обращается к Богу: «Славу, которую Ты дал Мне, Я дал им» (17:22), а затем идет в сад. «Знал же это место и Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто собирался там с учениками своими» (18:22). По мнению Грэхема Стэнтона, «Иуда проявляет инициативу, выступает предводителем, и потому вся вина лежит на нем» (Stanton, 116); к тому же, у Иоанна он приводит в сад не толпу, а «отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев», которые все противостоят Иисусу (18:3, выделено автором). Появление (вместе с храмовыми стражами священников и фарисеев) римского отряда - «когорты» (600 римских воинов) или манипулы (подразделения из 200 человек) в той же сцене, в которой в последний раз в Евангелии от Иоанна упоминается Иуда, придает развязке политический и идеологический подтекст (Brodie, 524).

В этой сцене не звучит обращение «Равви» и Иуда не целует Иисуса. Иоанн расставляет в ней иные акценты. Он подчеркивает, что Иисус заранее «знал все, что с Ним будет» (18:4), и описывает, как Он пытался защитить одиннадцать апостолов, прося воинов отпустить учеников, чтобы сбылось «слово, реченное Им: из всех, которых Ты Мне дал, я не погубил никого» (18:9). В этом противостоянии странно молчаливый Иуда стоит с теми, кому Иисус дважды говорит: «Это Я», тем самым обрекая себя на арест и одновременно побуждая воинов и служителей отступить назад и пасть на землю. Многие комментаторы Библии в дважды повторенном заявлении «это Я» усматривают параллель с открытием Богом своего имени Моисею: «Я есмь Сущий (Иегова)» (Исход 3:14). После того, как Симон Петр отсекает правое ухо рабу, которого Иоанн именует Малх, Иисус упрекает его: «вложи свой меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец» (18:11).

Иисус в Евангелии от Иоанна не желает, чтобы «чаша страданий» Его миновала. Не находим мы в нем также сцены суда в Синедрионе и обвинения в богохульстве. Вместо этого Пилат неоднократно отвергает обвинения против Иисуса и предает Его на распятие только под давлением возбужденной толпы. Ведь когда Пилату становится ясно, что Иисуса обвиняют в том, что он «сделал Себя Сыном Божиим» (19:7), он лишь страшится того, что это может быть правдой, и пытается убедить Иисуса, что в его власти освободить Его: «Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе. С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю». (19:11-12)

На первосвященниках «больше греха», чем на Пилате. Таким образом, по версии Иоанна, Пилата вынуждают предать Иисуса на распятие иудеи.

Не менее важным представляется и то, что иудеи у Иоанна политизированы; причем они предательски сотрудничают с врагом, потворствуя империалистам, колонизировавшим их, политически и психологически. Когда Пилат спрашивает: «Царя ли вашего распну?», первосвященники отвечают: «Нет у нас царя кроме кесаря» (19:15). Иудеи, отвергая любого, кто претендует «быть царем», в своей притворной вассальной преданности римскому императору, спасают свои тела, погубив свои души: Иоанн намекает, что своим подчинением языческому правлению они предают собственную веру и историю подготовки к приходу Мессии. Пассивно-агрессивный Иуда в повествовании Иоанна редко говорит или действует самостоятельно. Напротив, он олицетворяет лицемерие, подобострастие и малодушие грязных иудеев, связанных с Дьяволом, которые сначала вершат суд на основании сфабрикованных обвинений, а потом убивают Иисуса не как духовного лидера, но как мнимого мятежника против императорского Рима, принеся Его в жертву, как «агнца» ради своего выживания под властью империи.

Краткий обзор несоответствий

Стоит ли нам, подводя итоги, сопоставлять строки и сцены из Евангелий от Марка, Матфея, Луки и Иоанна вместо того, чтобы трактовать их по отдельности и выискивать несоответствия и противоречия в их рассказах о двенадцатом апостоле? И в древности, и позднее люди не разбирали критически каждое из Евангелий по отдельности так, как это делаю я. Вплоть до совсем недавнего времени Марк, Матфей, Лука и Иоанн считались заслуживающими полного доверия очевидцами, чьи свидетельства следовало рассматривать в совокупности ради установления истины.[101] Даже сегодня, как справедливо подмечают Маркус Дж. Борг и Джон Доминик Кроссан, «нам чаще всего преподносят историю о смерти Иисуса, как сводную компиляцию Евангелий и Нового Завета в целом» (139). (Marcus J. Borg and John Dominic Crossan, 139). Приводя ниже перечень различий, я хочу не дискредитировать авторов Евангелий, а всего лишь продемонстрировать, что при попытке составить обобщенный портрет или историю Иуды на основании их рассказов возникает масса вопросов и загадок. Любая попытка свести воедино свидетельства Марка, Матфея, Луки и Иоанна чревата выявлением разнообразных расхождений и противоречий. Именно эти несообразности и неясности, подобно магниту притягивавшие самых разных и с веками только приумножавшихся толкователей, обеспечили жизнь после смерти в Новом Завете вымышленному Иуде. Эти загадки пытались решить теологи и мыслители любого толка, а также представители едва ли не всех видов искусств. А как — это мы увидим на последующих страницах этой книги.