Чарльз Силсфилд - Токеа и Белая Роза

• Название: Токеа и Белая Роза
• Автор: Чарльз Силсфилд
• Жанр: История

---

С этими словами он повернулся и покинул дом.

Все разом глубоко вздохнули. Первым обрел дар речи капитан. Получалось, что он, вообще-то говоря, не слишком огорчен случившимся: одной заботой стало меньше. А уж эта забота, как никакая другая, отнимала у него сон.

Домочадцы и гости посидели еще пару часов, высказывая разные догадки насчет планов краснокожего вождя. Потом стали расходиться, весьма довольные, что несколько дней обеспечены темой для застольных бесед. В течение последующих месяцев заведение капитана все сильнее притягивало к себе клиентов, и таким образом история с индейцем даже споспешествовала обогащению хозяина. Но мало-помалу интерес к ней угас, а позднее изгладилась самая память и о событии, затерявшемся в превратностях переменчивой судьбы этого края.

Мы оставляем Джорджию, а с ней и семью скупщика, чтобы протянуть нить нашего повествования в иные пределы и перебросить ее на пять лет вперед.

3

У северных берегов озера Сабин, в краю тростниковых болот и кипарисовых чащ, в междуречье Сабина и Натчеза лежит узкая полоса земли. Она как бы раздвигает обе реки и по мере расширения плавно переходит в холмистую гряду. Порой кажется, что природе вздумалось немного почудить и как бы провести границу между двумя большими государствами.

Темный непроходимый лес стеной встает на правом берегу Сабина. Заросли, ощетинившиеся колючками, преграждают путь человеку, лишь оленю и койоту дано иногда немного углубиться в них. Почва выстлана густым ковром вьющихся стеблей. В этом предательском великолепии нет-нет да и мелькнет пятнистая чешуя гремучей змеи, подстерегающей диких голубей, пересмешников и белок. Извечный сумрак рассеивается лишь в редких просветах, и тогда можно увидеть нагромождения гниющих стволов, поваленных частыми в этих местах торнадо [сильный ураган в тропических широтах Западного полушария]. Это буйство дикой природы достигает своей высшей степени у поросшей болотными кипарисами низины, но на другой оконечности болот принимает уже не такой страшный вид. И заблудившийся кормщик мог бы подумать, что по мановению волшебной палочки попал в один из самых сказочных уголков Мексики, где развесистые мирты и роскошные лириодендроны сменяются темно-зелеными купами мангров, а на изумрудном бархате холмов серебрятся ветви платанов и хлопковых деревьев.

Весь лес подобен огромному шатру, испещренному соцветиями жасмина и увитому дикой лозы, которая взбирается по стволу до самой вершины, падает вниз, чтобы оплести другое дерево, и так переходит с мирта на мангр, с мангра на магнолию, с магнолии на папайю, образуя необозримый зеленый кров.

В самих же низовьях Натчеза, где он впадает в озеро, взору открываются густые рощи пальметто, шелестящих на ветру своими широкими листьями.

Над ручьями и протоками повсюду возвышаются кипарисы и мангры. Ветры не достигают этого прелестного уголка, но продолжительные ливни в так называемое зимнее время приводят к такому паводку, что задают немало работы щедрому солнцу летнего сезона, когда зловонные сумерки тропического леса наполняются ревом и криками зверей.

По осени же эти места можно принять за райский уголок. Воздух кажется золотым от солнца, которое садится за гребень лесов на восточном берегу Натчеза. В небе - ни облачка. Вся природа испускает какой-то бальзамический аромат. Тишина изредка нарушается трескучим криком попугаев и свистом пересмешника или плеском водоплавающих птиц, в изобилии гнездящихся у берегов Натчеза.

Так вот, на узкой тропинке, которая словно по своей воле и милости вилась между упомянутыми рощами пальметто и лесом, там, где немного расступаются деревья, маячила фигура девушки.

Она добежала до вывороченного с корнем платана и прислонилась к его сучьям, чтобы перевести дыхание. Это была индианка лет двадцати с весьма привлекательным и даже благородным лицом.

Прекрасная линия лба, черные глаза, изящный рисунок губ, - в этих чертах отражалась ее свободная и веселая душа, но, если судить по римскому носу и горделивой осанке, ей нельзя было отказать в решительности и самостоятельности.

Наряд ее в равной степени отличался и простотой, и вкусом. На ней было безрукавное платье из калико, доходившее чуть ли не до лодыжек. Волосы ее, как у большинства индианок не спадали длинными прядями, а были стянуты в узел и заколоты на затылке изящным гребнем. Золотые серьги и браслеты, полусапожки из кожи аллигатора, изукрашенные ярко-красной инкрустацией, довершали ее облик. К бедру она прижимала большую порожнюю корзину. Походка девушки была такова, что ее не назовешь ни ходьбой, ни бегом. Можно сказать, что индианка шла вприпрыжку, но через каждые десять-двенадцать шагов она останавливалась, оглядывалась и устремлялась дальше.

Во время одной такой короткой передышки у выворотня она крикнула:

- Роза, где же ты? - и двинулась навстречу другой девушке, которая, по всей видимости, не могла угнаться за подругой. - Куда же ты делась, Роза?

Стоящая перед ней девушка едва-едва вышла из детского возраста. Темно-карие тоскующие глаза, нежность всего ее облика не померкли бы перед самой богиней любви. Светло-русые волосы волнами спадали почти до пояса. Темно-зеленый шелк охватывал стройную фигурку. Мокасины были ярко-красного цвета, на шее - платок белого шелка. В руке - соломенная шляпа.

Это была та самая Роза, с которой мы познакомились пять лет назад на постоялом дворе "У индейского короля". Она ласково смотрела на подругу, но в глазах стояли слезы. Обе расплакались.

Индианка принялась утешать:

- Сердце Канонды для несчастной Розы.

- Верная моя Канонда, - прошептала девушка и вновь залилась слезами.

- Скажи своей Канонде, что гнетет твое сердце? Смотри, вот эта рука носила Белую Розу, когда она была еще маленькой. За эти плачи держалась она, когда переправлялись через большую реку. Канонда - след Белой Розы, Канонда сторожит Розу, как лань своего олененка. Но вот она стала большой, как стала Белой Розой окони. Так почему ее сердце закрыто? Скажи Канонде, что тебя печалит?

- Разве ты не знаешь? Белой Розе есть чего страшиться.

- Вождя Соленого моря? Это он причиняет тебе боль?

Роза побледнела и отступила назад. Потом закрыла лицо руками и разрыдалась. Индианка обняла Розу и отвела в тень. Немного помолчав, она заговорила взволнованно:

- Тропа девушки окони - печальная тропа. Когда воины уходят на охоту, мы день-деньской скучаем в вигвамах или ковыряемся в земле. Если бы я была мужчиной!

- А Эль Золь? - с грустной улыбкой спросила Роза. - Канонде не надо печалиться.

Индианка одной рукой зажала ей рот, а другой в сердцах погрозила.

- Да, - сказала она, - Эль Золь - большой вождь, и Канонда обязана ему жизнью. Она будет готовить ему пищу и ткать одежду. С легким сердцем она последует она последует за ним. Скоро Эль Золь придет в вигвам окони, и Канонда ласково прильнет к его уху. Он вождь, и мико не будет глух к его словам. Мико отправит назад дары, что прислал вождь Соленого моря, Белой Розе не видать его вигвама.

Роза недоверчиво покачала головой.

- Разве Канонда не знает своего отца? Буря может согнуть тростинку, но не серебряный ствол. Она может вырвать его с корнем, но не согнуть. Мико смотрит на вождя Соленого моря глазами воина, а не девушки. Он обещал ему Розу, но твоя бедная сестра скорее умрет, чем...

- Нет, нет! Роза не должна умереть. Эль Золь любит Канонду, и мико знает, что он более сильный воин, чем вождь Соленого моря.

- Слышишь! - воскликнула вдруг Роза, обернувшись к реке, откуда доносился отдаленный шум. - Что это? Аллигатор? Или медведь?

Звук несколько ослабел. Но все еще был слышен.

- Канонда! Ты опять вздумала охотиться на водяного гада?

Но индианка уже метнулась в тростник. Розе ничего не оставалось, как последовать за ней. Доносился шум и плеск, одновременно что-то яростно шлепало по илистому берегу. Затем все стихло.

Задыхаясь от усталости, Роза продралась сквозь тростник к самой реке, где и увидела свою Канонду: индианка стояла между двумя высокими деревьями, росшими прямо из воды.

- Канонда! - с горьким упреком крикнула Роза, когда услышала предсмертный хрип аллигатора, - он все еще молотил хвостом по прибрежному илу. - Зачем ты мучишь меня? Роза не хочет терять сестру! Ты не мужчина! Твое ли дело охотиться на водяных гадов?

- Ты лучше посмотри! - индианка показала на глубокую рану на шее аллигатора и гордо взмахнула окровавленным ножом. - Я вонзила его по самую рукоятку! Дочь мико окони знает, как поразить водяного гада. Не то что этот, - добавила она презрительно. - Канонда - всего лишь слабая девушка, однако она может научить бледнолицего юношу, как надо расправляться с водяными гадами.

- Бледнолицего юношу? - переспросила Роза. - Как он сюда попал?

Индианка молча показала на лодку, стоявшую в тростнике: Канонда увидела его в тот момент, когда он сделал несколько шагов к берегу и вдруг зашатался. Если бы не подоспела она, он бы попросту упал в воду. Канонда подхватила его и вытащила на берег.