Михаил Чекуров - Загадочные экспедиции

• Название: Загадочные экспедиции
• Автор: Михаил Чекуров
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1991
• ISBN: 5-02-002221-7

Книга представляет собой серию очерков, рассказывающих о малоизвестных фактах из истории Камчатских экспедиций под руководством Витуса Беринга, об освоении Аляски русскими первопроходцами. Столь же малоизвестны эпизоды, иллюстрирующие первые попытки России установить контакты с Индией и Мадагаскаром в XVIII в. и с Соединенными Штатами Америки в начале XIX в. Очерки написаны в форме живой и увлекательной беседы, позволившей изложить различные точки зрения по затронутой тематике. Первое издание книги было с интересом встречено читателями, приславшими как положительные отклики, так и ряд замечаний, которые устранены в настоящем издании. Кроме того, автор внес ряд новых материалов.

Для широкого круга читателей.

---

В Охотске экспедиция зимовала вторично, а летом 1727 г. переправилась на Камчатку, где ее участники построили бот «Святой архангел Гавриил». Именно на нем в 1728 г. и совершил Беринг вояж к проливу, носящему ныне его имя. Не обнаружив там перешейка между континентами, он затребовал от своих помощников (Шпанберга и Чирикова) изложить в письменной форме их мнение насчет обстановки и дать предложения, что делать дальше. Шпанберг посоветовал подняться к северу, до 66° с. ш., а затем возвращаться, ибо зимовка на Чукотке невозможна: нет леса и чукчи относятся к русским враждебно. Чириков считал целесообразным идти на запад, до устья Колымы или до тех пор, пока льды не преградят дорогу, зимовать же на земле, лежащей против Чукотского Носа (т. е. на Аляске). По рассказам чукчей, там имеется лес.

А теперь вспомните царскую инструкцию: идти вдоль земли, протянувшейся к северу (предположительно Америки), до тех пор, пока не встретятся владения европейских держав. Где эта земля, куда она тянется, соединена ли она с Америкой и где начинаются европейские владения? Всего этого Беринг так и не узнал. Он счел наличие пролива доказанным фактом, а затем, ссылаясь на объективные обстоятельства, принял решение возвращаться.

Адмиралтейств-коллегия, рассмотрев итоги экспедиции, признала ее бесплодной, а самого Беринга обвинила в том, что он не довел до конца порученное ему дело[99]. Правда, со временем появились другие оценки итогов экспедиции, но то, что замысел Петра I нуждался в завершении, было очевидно.

В этой ситуации Адмиралтейств-коллегия запросила у Беринга, какие полезные для державы Российской мероприятия следует провести на востоке Сибири, и он представил свои соображения на сей счет. После этого Адмиралтейств-коллегия ж сенат решили, что руководство новой экспедиции разумнее всего поручить именно капитан-командору Берингу, благо у него есть опыт и за него есть кому поручиться.

Вторая Камчатская экспедиция планировалась как добровольная и русская по составу участников (очевидно, с целью более надежного обеспечения секретности). Однако трудности предприятия были настолько велики и настолько хорошо известны, что желающих участвовать в нем было немного. Вот и пришлось зачислять в штат иностранцев. А русских брали без учета содержания кондуита (личного дела офицера). Более того, некоторые из участников экспедиции попали в нее прямиком из тюрем.

Как видим, положение с кадрами у Беринга нельзя было назвать блестящим. И ничего удивительного в этом не было. Знающие люди рассказывали о суровом климате, диком, необжитом крае, скудном снабжении и недружелюбных туземцах. И наконец, предстояло плавание в неведомых водах Тихого океана. Именно поэтому и в Центральной России, и в Сибири люди под разными предлогами уклонялись от участия в экспедиции, несмотря на предлагаемые им блага. Правда, Беринг имел право производить принудительную мобилизацию, но от людей, привлеченных в экспедицию подобным способом, толку было бы мало.

Что же касается сибирской администрации, то она далеко не всегда оказывала Берингу содействие. Ее чины, судя по всему, исходили из принципа: до бога высоко, до царя далеко, а я здесь и царь и бог. Полномочия капитан-командора и указ сената их мало смущали. В сибирской глухомани они элементарно игнорировались со ссылками на объективные трудности: природные условия, скудность ресурсов, отсутствие людей и т. д.

Здесь целесообразно сказать, что существуют разные мнения о начальнике Камчатских экспедиций и его помощниках. Но все отмечают исключительную сложность задач, стоявших перед ними, и то, что дружного коллектива в экспедициях не было.

По моему убеждению, на ненормальные взаимоотношения членов экспедиции отчасти повлияло пагубное решение сената: участникам экспедиции разрешалось брать с собой семьи. Предприятие планировалось на шесть лет, и господа сенаторы решили, что представительницы прекрасного пола избавят его участников от тоски и будут способствовать их успехам в делах. Это привело к тому, что в слабообжитые районы Сибири потянулись обозы со скарбом, женщинами, детьми, слугами.

Нетрудно представить, как эта разношерстная масса людей, скученная в сибирском захолустье, стала обрастать сначала мелкими склоками, как последние перекинулись на мужчин, как прихоти и капризы жен заставляли мужей забывать свой долг и честь, как семейные дрязги отрывали их от проблем экспедиции и как негодовали, глядя на все это, сибиряки.

Трения и конфликты начались задолго до начала плавания, при этом «благородное» сословие не жалело чернил и перьев для писания претензий и доносов. Ученые и офицеры обвиняли друг друга и сибирские власти. Те в долгу не оставались, и все вместе обличали начальника экспедиции.

Кончилось же все это тем, что Беринг подал рапорт с просьбой освободить его от занимаемой должности. Помощники его (Шпанберг и Чириков) послали в Петербург аналогичные рапорты. Каждый мотивировал свою просьбу по-своему, но ответ из столицы на далекую Камчатку приходил примерно через год, и все трое в ожидании решения руководства вынуждены были «тянуть служебную лямку».

Как видим, некоммуникабельность участников экспедиции усугубляла сложность работ в суровом, необжитом крае. Надо сказать, что Камчатка имела хорошие пастбища для скота, богатые охотничьи угодья, изобилие рыбы и леса. Кроме того, на земле полуострова произрастала многолетняя трава агататка, имевшая особую ценность у россиян. Дело в том, что сок ее содержит некоторое количество сахара, и местные «химики» быстро разработали соответствующую технологию приготовления горячительного напитка. Государевы целовальники моментально оценили это техническое «достижение», и производство водки из агататки превратилось в золотую жилу для русской казны. Триста казаков и рота солдат, составлявших в то время гарнизон Камчатки, получали свое жалованье исключительно из «водочных» сумм. Таким образом, собираемый ясак полностью шел в пользу казны. Более того, рассчитавшись с казаками, кабатчики нередко отправляли в центр тысячные суммы чистых доходов[100].

Помощник Беринга Свен Ваксель, ознакомившись с действием «агататовки», был восхищен. Правда, позднее он все же впал в сомнение насчет полезности для здоровья сего напитка и свои подозрения решил проверить: опустил серебряный рубль в штоф и на следующий день обнаружил, что монета стала совершенно черной. Судите после этого сами о химическом составе «агататовки». Что же касается экспериментатора, то он глубокомысленно констатировал, что «напиток» этот не может быть особенно полезен для здоровья.

Приспосабливаясь к местным условиям, участникам экспедиции пришлось отказаться от некоторых «предрассудков цивилизации», вроде чувства брезгливости, например, попробовать рыбу, консервированную по-камчатски (правда, не всем), спать в ямах вместе с собаками, а также мерзнуть, мокнуть, голодать. Но все это было, так сказать, прелюдией к главному испытанию — плаванию в Тихом океане.

Прежде чем приступить к его описанию, целесообразно остановиться на одном неудачном усовершенствовании идеи Петра I. Напомню вам царскую идею — построить один небольшой корабль (палубный бот). В ходе первой экспедиции в соответствии с царской инструкцией и был построен бот «Святой архангел Гавриил». Этот двухмачтовый кораблик имел длину 18,3 м и ширину 6 м. На его борту находились годовой запас продовольствия для 44 человек, четыре пушки и несколько фальконетов (малокалиберных пушек). Бот был достаточно мореходен и мог совершать плавание не только при попутном, но и при встречном ветре. В ходе экспедиции на «Гаврииле» происходили отдельные поломки, но в целом он успешно выдержал испытание.

Как видим, практика показала целесообразность использования кораблей типа «бот». Увы, чины Адмиралтейств-коллегии начали искать отличное и испортили при этом хорошее. Вместо одного бота было построено два пакетбота (длиной 27 м, шириной 7 м), каждый из которых имел две мачты с прямым парусным вооружением и 14 пушек, т. е. это были пакетботы-бриги[101]. Численность команды и пассажиров составляла 77 человек (на «Святом Петре»). Оба корабля обошлись казне довольно дорого, строительство их затянуло сроки подготовки к плаванию, а сложность парусного вооружения в сочетании с массовым заболеванием цингой сделала пакетботы на конечном этапе плавания почти неуправляемыми. Ничем иным, как отсутствием опыта планирования и организации подобных экспедиций, объяснить этот просчет я не могу.

А теперь несколько слов о построении кораблей беринговского отряда в ходе плавания. В качестве походного ордера капитан-командор избрал кильватерную колонну. Однако первым шел не флагман, а чириковский «Святой Павел». Историограф экспедиции А. П. Соколов полагал, что, уступив своему помощнику лидерство, Беринг признал тем самым его превосходство в области навигации. Однако построение это можно объяснить и стремлением Беринга подстраховаться.