Леонтий Раковский - Суворов и Кутузов (сборник)

• Название: Суворов и Кутузов (сборник)
• Автор: Леонтий Раковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-086557-4

В книгу вошли две самых полных и подробных биографии знаменитых русских полководцев А. В. Суворова и М. И. Кутузова принадлежащих перу талантливого писателя и историка Леонтия Раковского.

«Ваша кисть изобразит черты лица моего – они видны. Но внутреннее человечество мое сокрыто. Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал, был велик. При приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим».

А. В. Суворов

---

Австрийский офицер беспомощно оглянулся.

– Kommen Sie hier! Пожалуйста сюда! – крикнул, высовываясь в окно, Суворов.

Офицер недоверчиво посмотрел на седого старичка в расстегнутой рубашке, но соскочил с коня, бросил поводья казаку и секунду замешкался, доставая из кармана письмо принца. Он не знал, как следует держать себя с этим необычным стариком: козырять ли ему? Кто это: сам генерал-аншеф или только его повар? Русские генералы все какие-то странные. В штабе рассказывали и смеялись, как князь Потемкин в одном белье принимает посетителей и даже дам. А вдруг это сам генерал Сувара?

И, подбегая к окну, офицер – на всякий случай – чуть дотронулся пальцами до полей шляпы, так, что нельзя было разобрать: козыряет ли он или просто поправляет треуголку. А передавая старику письмо принца, еще раз сказал, подчеркнув:

– Генерал-аншеф Сувара!

«Вот сейчас узнаю, попал я в глупое положение или нет, – подумал офицер. – Сейчас этот старичок станет напяливать ливрею и побежит к генералу. Вот-то будет конфуз!»

Но пальцы старичка смело ломают сургуч и разворачивают письмо. Старичок читает. Видно, как его глаза быстро пробегают по строчкам.

Суворов прочел письмо. Принц Кобургский просил помощи: отряд турок в тридцать тысяч человек под командой Осман-паши уже двигался к Фокшанам. План турок был прост и ясен: разбить союзников поодиночке – сначала принца, потом Суворова. Выход один: спешить немедленно, спешить принцу на помощь.

– Передайте его высочеству: иду! – выразительно сказал старик и круто повернулся в глубь комнаты. И уже что-то кричал по-русски.

В доме засуетились, забегали. Казак, вытиравший попоной взмыленного офицерского коня, уже подтягивал подпруги.

«Письма, очевидно, не будет. Нужно скакать назад». И офицер поспешил к своему коню.

Не успел он выехать из расположения русских войск, как весь их лагерь пришел в движение.

II

Подпоручик Лосев приехал в 3-ю дивизию в начале мая 1789 года, за неделю до того, как командование над нею принял генерал-аншеф Суворов.

Лосев был из мелкопоместных смоленских дворян, в столицах не живал и о генерал-аншефе Суворове узнал только по пути в Молдавию. На одной из почтовых станций, где-то на Украине, он впервые услыхал эту фамилию. Подпоручик, пожалуй, не обратил бы на нее внимания, если бы не услыхал, что именно Суворову главнокомандующий дал 3-ю дивизию, в которую направлялся Лосев. Говорили, стало быть, о его будущем начальнике, и Лосев невольно прислушался.

Беседовали двое проезжих – какой-то щегольски одетый поручик из штаба князя Потемкина и пехотный премьер-майор в старомодном, еще прусского покроя, запыленном мундире.

Майор подобострастно слушал молодого щеголя, который с важностью рассказывал штабные новости и сплетни – назначения, перемещения, отставки.

– А в третью дивизию светлейший назначил генерал-аншефа Суворова, – рассказывал он.

– Позвольте, ведь третьей дивизией командовал же Эльмпт, достойный, храбрый генерал. Что же, он получил повышение? – спросил майор.

– Нет. Эльмпт отставлен вовсе. Пусть о себе меньше думает! Светлейший не любит Эльмпта за его слишком острый язык, – наклонившись к майору, сказал поручик.

– Ну, Суворов тоже не из тихих. Помните, как стояли долго под Очаковом и он смеялся:

Я на камушке сижу,
На Очаков я гляжу…

– Это еще ничего. Князю Потемкину не понравилось другое, – сказал поручик. – Суворов жаловался императрице, что его в этом году сначала никуда не определили.

– Как так?

– А очень просто. Суворов не был внесен в список генералов действующей армии.

– И что же он сделал? – поднял вверх брови премьер-майор.

– Поехал к императрице и говорит: «Матушка, я – прописной. Мне, говорит, ни одного капральства в команду не дали…» Тогда императрица назначила его в армию графа Румянцева, а теперь Румянцев в отставке. Светлейший дал Суворову самую слабую в армии третью дивизию: в ней всего десять тысяч человек. Пусть-ка Суворов и отличится с ней в Молдавии! – усмехнулся поручик.

Больше Лосев не слышал о Суворове: штабному, франту подали лошадей, и он ускакал дальше, а премьер-майор тотчас же завалился спать.

Лосев мог бы расспросить о генерале Суворове на месте, в Бырладе, но, добравшись до своего Апшеронского полка, он забыл обо всем: службы Лосев еще не знал, и работы у него было много.

И только когда однажды под вечер по лагерю пронеслось: «Суворов приехал», подпоручик Лосев вспомнил о нем.

В этот раз солдаты бежали строиться более резво, чем тогда, когда в полк приезжал временно командовавший дивизией пучеглазый генерал Дерфельден. Полк выстроился чрезвычайно быстро.

Высокий жилистый полковник Шершнев, выйдя за переднюю, штаб-офицерскую линию, все время смотрел в сторону расположения Смоленского пехотного полка, откуда доносилось громкое «ура».

Лосев стоял и невольно слушал, как сзади за ним, в шеренгах, перешептываются солдаты.

– Какой-то он теперь? Я его с Козлуджи не видал. Пятнадцать годов прошло, – говорил один. – Постарел, поди!

«Как будто Воронов говорит», – по голосу узнавал своих солдат подпоручик.

– А ты, думаешь, помолодел? – насмешливо сказал другой.

– «Это наверняка Огнев: он любит поддеть», – догадался Лосев.

– Едет! Едет! – зашелестело по рядам.

Издалека, в легком облачке пыли, показалась группа всадников. Впереди них почему-то ехала обыкновенная повозка. Полковник Шершнев, вынув шпагу, скомандовал:

– Смирно! На караул!

Все замерло.

Всадники приближались. Вот уже повозка сейчас поравняется с левым флангом. Вот уже можно отчетливо рассмотреть: за повозкой трусят на лошадях три офицера.

Не успела повозка подъехать к апшеронцам, как по всему полку, от края до края, пронеслось «ура». Музыка заиграла встречу.

Лосев видел, как быстро-быстро машет руками капельмейстер, как полковник Шершнев, четко отбивая шаг, идет навстречу командующему дивизией.

Повозка остановилась. Из нее вылез невысокий сухонький старичок в полотняном кафтане и каске. Одна нога его была в сапоге, вторая – в туфле.

Генерал-аншеф принял от полкового командира рапорт и, хромая, пошел вдоль строя, останавливаясь возле каждой роты.

Иногда он, минуя не только переднюю, штаб-офицерскую линию, но и следующую, обер-офицерскую, подходил вплотную к роте и с кем-то разговаривал. С кем он говорил, Лосев не мог видеть.

«Неужели с младшими офицерами в роте говорит? Может, кто-нибудь не так стоит?» – подтягивался Лосев.

Но вот уже генерал-аншеф миновал притихших музыкантов и яркий куст полковых знамен. Он подошел к правофланговой 1-й роте и заговорил с ней.

Лосев услышал его голос. Голос был негромкий, басовитый, но внятный и совсем не старческий:

– Солдат должен быть здоров, тверд, храбр, справедлив. Обывателя не обижай – он нас поит и кормит. Солдат не разбойник! Бойся богадельни, гошпиталя. Береги здоровье. Кто не бережет людей, офицеру – арест. Ученье – свет, неученье – тьма. Дело мастера боится. И крестьянин: не умеет сохой владеть – хлеб у него не родится. За ученого трех неученых дают. Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! Били турок в поле, били у моря, били у реки, побьем и здесь, старики!

Рота ответила: «Ура!» Ее охотно поддержали остальные. Суворов стоял перед полком с непокрытой головой – каску он снял, когда махал, отвечая на дружное приветствие полка.

Когда наконец стихло «ура», Суворов оглядел 1-ю роту.

– А-а, знакомого вижу! – крикнул он.

Лосев даже покраснел, – генерал-аншеф смотрел прямо на него и приветливо улыбался.

«Обознался, я его впервой вижу!» – мелькнуло в голове.

Но генерал-аншеф уже подходил к нему.

Лосев не знал, что делать.

– Ну, как летаешь, Ворон? – спросил генерал-аншеф, останавливаясь в двух шагах от первой шеренги солдат.

«Это он Воронову», – не то с обидой, не то с облегчением подумал Лосев.

– Жив-здоров, ваше высокопревосходительство! – гаркнул сзади Воронов.

– Старого знакомого встретил. Еще с Новой Ладоги помню.

– Точно так. С шестьдесят третьего году. Был под Туртукаем, был у Козлуджи…

– Помилуй Бог! Старый товарищ. Как же, помню. А почему не ефрейтор?

– Разжалован, ваше высокопревосходительство, – так же весело и громко ответил Воронов.

– За что?

– За пьянство! – бодро выкрикнул Воронов.

Генерал-аншеф улыбнулся.

– Произвести в ефрейторы, – обратился он к Шершневу. – Тут у меня не только один. Тут знакомых много, – сказал Суворов, быстрыми глазами оглядывая роту. – Вон, вижу, Огнев, старинный приятель… Лет тридцать друг друга знаем. Здорово, Огонь!

– Здравия желаем, ваше высокопревосходительство! – отозвался Огнев.

– Все мои старые, мои боевые товарищи. Мои друзья! – говорил Суворов.

Он взглянул на Лосева:

– А ты, ваше благородие, давно в полку?