Аластер Рейнольдс - Пространство Откровения

• Название: Пространство Откровения
• Автор: Аластер Рейнольдс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08370-7

Около миллиона лет назад на планете Ресургем погиб народ амарантийцев – разумных потомков нелетающих птиц. Это случилось вскоре после того, как они освоили технологию космических путешествий.

Археолог Дэн Силвест готов идти на любой риск, чтобы разгадать секрет исчезновения амарантийской цивилизации. Иначе, убежден ученый, ее печальную судьбу может разделить расселившееся по планетам человечество. В результате мятежа Силвест лишился помощников и ресурсов, более того, он поставлен вне закона. Не видя других средств для достижения своей цели, он шантажом привлекает в союзники экипаж торгового звездолета «Ностальгия по бесконечности». Кажется, меньшим риском было бы заключить сделку с дьяволом. Вековые скитания в космосе, постоянная борьба за выживание превратили этих людей в расчетливые механизмы. Они безжалостны, бесстрашны и изобретательны, и они привыкли любой ценой добиваться своего. И один из них, между прочим, прибыл на Ресургем с тайным поручением убить Силвеста…

---

Амарантийская письменность ничем не походила на те, которые уже были известны человечеству. Все тексты были стереоскопичны. Они состояли из сплетающихся линий, которые должны были создать определенный рисунок в зрительном центре головного мозга. Предки амарантийцев были чем-то вроде птиц или летающих динозавров, но с разумом лемуров. В далеком прошлом их глаза располагались по обеим сторонам черепа, что привело к развитию двухкамерного мозга, где каждая половина синтезировала собственную модель мира. Позднее амарантийцы стали охотниками, обзавелись бинокулярным зрением, но система связей в мозгу все еще сохраняла следы ранних фаз развития. Большинство амарантийских артефактов отражали эту ментальную двойственность, в частности в виде ярко выраженной вертикальной симметрии идеографических символов.

Этот обелиск не был исключением.

Силвест не нуждался в специальных очках, какими пользовались его сотрудники при чтении амарантийских иероглифов. Стереоскопичность видения достигалась благодаря особому устройству его глаз, где был использован один из наиболее удачных алгоритмов Кэлвина. Но сам процесс чтения все равно оставался пыткой, ибо требовал невероятного напряжения.

– Посвети мне, – сказал он студенту, который тут же отцепил ближайший переносной прожектор и направил его на ту сторону обелиска, где была выбита надпись.

Наверху полыхнула молния – сильный разряд электричества между разнозаряженными пылевыми облаками.

– Что-нибудь можете прочесть, сэр?

– Пытаюсь, – ответил Силвест. – Это, знаешь ли, непросто, особенно когда ассистент плохо держит лампу и свет прыгает по поверхности.

– Извините, сэр. Я стараюсь, но сюда задувает все сильнее.

Студент не преувеличивал. Даже в шахте появились пылевые вихри. Было видно, что они растут и крепнут; в воздухе уже колыхались серые пылевые завесы. В таких условиях долго не проработаешь.

– Ладно, не обижайся, – сказал Силвест. – Я очень ценю твою помощь. – Чувствуя, что его слова далеко не соответствуют ситуации, он добавил: – И очень обязан тебе за то, что ты остался со мной, а не ушел со Слукой.

– Выбор был не так уж труден. Тут не все готовы отмести ваши гипотезы с порога.

Силвест перевел взгляд с обелиска на студента:

– Ты имеешь в виду все мои гипотезы?

– Мы считаем, что все они достойны, как минимум, проверки. В конце концов, узнать, что случилось в те далекие времена, для колонии было бы небесполезно.

– Ты имеешь в виду Событие?

Студент кивнул:

– Если амарантийцы и в самом деле сами вызвали катастрофу, причем она совпала по времени с началом космических полетов… то наша экспедиция имеет более чем академический интерес.

– Мне не очень нравится окончание фразы. «Академический интерес»… Это звучит так, будто все остальное автоматически становится выше его. Но ты прав, нам нужно разобраться.

Подошла Паскаль:

– И в чем именно нам нужно разобраться?

– А что, если они действительно сумели как-то повлиять на солнце и оно убило их? – Силвест обернулся к Паскаль, будто хотел пронзить ее взглядом фантастически больших серебристых фасеточных глаз. – Так вот, нам не следует повторять их ошибок.

– Вы полагаете, это был несчастный случай?

– Я очень сомневаюсь, Паскаль, что они сделали это умышленно.

– Это-то я понимаю. – Журналистка не выносила, когда Силвест переходил в разговоре с нею на насмешливый тон. – И еще я понимаю, что инопланетяне каменного века не могли никак повлиять на поведение своего солнца. Ни случайно, ни целенаправленно.

– Мы знаем, что они были довольно развиты, – возразил Силвест. – Пользовались колесом и даже порохом. У них были рудиментарные познания в оптике, они занимались астрономией в связи с интересами земледелия. Путь от такого же уровня и до космических полетов человечество проделало за пятьсот лет. Было бы дурацким предрассудком считать, что иные биологические виды не способны на то же самое.

– Но где доказательства? – Паскаль встала, чтобы стряхнуть с пальто наслоившуюся мелкую пыль. – О, я прекрасно знаю, что вы скажете: никакие высокотехнологичные артефакты не уцелели – они были слишком хрупкими по сравнению с изделиями ранних эпох. Впрочем, если бы даже подобные свидетельства уцелели, что это изменило бы? Даже сочленители не умеют зажигать и гасить звезды, а они в техническом отношении развиты куда сильнее прочего человечества, включая нас с вами.

– Я знаю. И это меня беспокоит больше всего.

– Ладно, так что же говорит надпись?

Силвест тяжело вздохнул и снова повернулся к обелиску. Он позволил отвлечь себя от изучения артефакта, надеясь, что в перерыве мозг поработает на подсознательном уровне и тогда смысл надписи внезапно прояснится, станет ослепительно-очевидным, как было с ответом на одну из психологических проблем, что не давали ему покоя перед визитом к затворникам. Но истина упорно пряталась, иероглифы все еще таили свой смысл. А может, виновато напряженное ожидание? Ведь он надеялся на что-то монументальное, на что-то такое, что сразу подтвердит его идеи, хоть они и пугали его самого.

Надпись, похоже, просто сообщала о каком-то имевшем здесь место событии. Возможно, оно имело большое значение для истории амарантийцев, но надежды Силвеста едва ли оправдывало. Конечно, еще предстоит сложный компьютерный анализ, да к тому же пока Силвест располагает лишь малой частью текста, но бремя разочарования уже согнуло его плечи; обелиск его больше не интересовал.

– Что-то произошло в этих местах. Может, сражение, может, сошествие бога. Вот и все. Памятный столб. Мы узнаем больше, когда откопаем его целиком и займемся датировкой слоев. Кроме того, мы проведем ЗЭ-анализ и выясним, из какого материала сделан артефакт.

– Значит, это не то, что вы искали?

– Сначала я думал, что именно то.

Силвест присмотрелся к нижнему краю раскопанной поверхности обелиска. Текст кончался в нескольких дюймах от кладки саркофага, а чуть ниже виднелось еще что-то, уходившее под слой вечной мерзлоты. Что-то вроде карты или диаграммы – просматривались лишь верхние части концентрических кругов или дуг.

И что же это такое?

Силвест не мог да и не хотел гадать. Буря усиливалась. Звезды исчезли, над шахтой был виден лишь пылевой покров – как машущие крылья гигантской летучей мыши. Оглушительно ревел ветер. Оказаться там – значило попасть в дьявольскую переделку.

– Дайте мне что-нибудь, буду копать.

Получив лопату, Силвест начал соскребать мерзлый грунт, составлявший поверхность слоя саркофагов. Он работал с рвением заключенного, которому предстояло до рассвета прорыть длинный спасительный тоннель. Паскаль и студент тоже копали. А наверху дико выла песчаная буря.

– Я мало что помню, – сказал капитан. – Мы все еще крутимся вокруг Пухляка?

– Нет. – Вольева старалась не показать, что объясняла это уже многократно – каждый раз, как согревала ему мозг. – Мы покинули Крюгер Шестьдесят-А несколько лет назад. После того, как Хегази добыл для нас ледяную оболочку, в которой мы безумно нуждались.

– Вот как?! Но тогда где же мы?

– Идем к Йеллоустону.

– Зачем?

Капитанский бас гремел из динамиков, расположенных поодаль от криокапсулы. Сложные алгоритмы шарили по мозговым извилинам «спящего», преобразуя результаты в речь, отбрасывая все лишнее. Вообще, загадкой было уже то, что к капитану возвращалось сознание – ведь вся его нервная деятельность должна была прекратиться, когда температура мозга упала ниже точки замерзания. Но в мозгу капитана трудилось множество микроскопических машинок. Строго говоря, думали именно они, причем в условиях, когда температура была всего лишь на полкельвина выше абсолютного нуля.

– Зачем мы идем к Йеллоустону? – Вольевой было не по себе, причем вовсе не из-за общения с капитаном. – Хороший вопрос…

– Каков же ответ?

– Садзаки полагает, будто там живет человек, способный вам помочь.

Капитан долго вникал в ее слова. На своем браслете Илиа видела карту его мозга, по которой пробегали разноцветные волны, будто атакующие армии на поле боя.

– Тогда этот человек – Кэлвин Силвест, – произнес капитан.

– Кэлвин Силвест умер.

– Значит, Дэн Силвест. Это его решил разыскать Садзаки?

– Полагаю, больше некого.

– Он не согласится прийти. В прошлый раз отказал.

Наступило молчание. Температурные колебания время от времени отключали мозг капитана.

– Садзаки следовало бы это знать. – Капитан снова обрел способность мыслить.

– Я уверена, что Садзаки рассмотрел все возможности. – Судя по тону Вольевой, она была готова поверить во что угодно, но только не в собственные слова.

Нет, надо быть осторожнее, когда говоришь о другом триумвире. Садзаки – самый верный адъютант капитана. Они были знакомы давно, задолго до того, как Вольева вошла в команду. Насколько она знала, никто, кроме нее, не разговаривал со «спящим» и даже не знал о подобной возможности. Ни к чему было так глупо рисковать, даже учитывая пробелы в памяти капитана.