Гылман Илькин - Восстание в крепости

• Название: Восстание в крепости
• Автор: Гылман Илькин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Роман
• Год: 1970

Роман «Восстание в крепости», запечатлевший одну из самых ярких страниц революционной борьбы народов Закавказья, выдержал ряд изданий, в том числе и на русском языке. На основе этого произведения был создан фильм «Непокоренный батальон». В 1907 году одним из революционных центров Азербайджана стали Закаталы, заштатный город, находившийся вдали от рабочих центров. Волны первого грандиозного движения революционных масс России, докатившиеся до её далеких окраин, захлестнули маленький провинциальный городок. Сюда после подавления восстания на броненосце "Потемкин" были сосланы революционные моряки Черноморского флота. Они создали в воинских частях местного гарнизона подпольную организацию, установили тесную связь с местными революционерами и возглавили движение, направленное против царизма.

---

— Опять на тебя напала меланхолия!.. Кошмар! Хандра твоя — верный признак близкой беды. Когда я вижу тебя в таком настроении, у меня опускаются руки. Что-то будет, что-то будет!

У Кукиева не было ни сил, ни желания отвечать жене. Он только махал рукой и терпеливо повторял ей:

— Успокойся, Тамара, пожалей свои нервы. Увидишь, все обойдется.

Это еще больше раздражало Тамару Даниловну.

— Он меня утешает! Можно подумать, я глупый ребенок! Сколько раз проверено: как только у тебя начинается меланхолия — в наш дом приходит беда. О, господи, как я страдаю!

Кукиев умолкал, чувствуя, что спор и пререкания с женой могут привести к очередному истерическому припадку, а это значит: к беде прибавится еще одна беда. Поэтому лучше помалкивать. Молчать, покориться и ждать веления судьбы.

Пристав предчувствовал, что ему не удастся спастись от когтей этого "бессердечного палача", — так он мысленно стал называть Добровольского в последние дни.

И Кукиев не ошибся: на третий день утром предчувствия начали сбываться. В кабинет пристава вбежал городовой, дежуривший в полицейском участке, и почтительным шепотом доложил:

— Приехали господин Добровольский.

В сердце Кукиева будто воткнули раскаленный ноле. Он вскочил с кресла и сделал было шаг к двери, чтобы встретить подполковника на пороге, но тот уже стремительно вошел в комнату, не здороваясь, подошел к столу и трясущимися от гнева пальцами принялся срывать перчатки. Левая бровь у Добровольского была вскинута вверх, что придавало его и без того злому, холодному лицу поистине дьявольское выражение.

Душа у пристава ушла в пятки. Он даже не знал, как вести себя, что говорить. Гневный взгляд подполковника буквально сверлил его. Однако гость молчал. Под этим взглядом пристав еще больше растерялся.

Наконец он неестественно улыбнулся.

— Прошу вас, господин подполковник, садитесь, пожалуйста.

— Я пришел сюда не сидеть, господин пристав, — небрежно бросил Добровольский, повернувшись к нему спиной.

Эти слова, сказанные с оскорбительной многозначительностью, не могли не задеть самолюбия пристава, однако у него не хватило смелости достойно ответить на них. Этот офицер, посланный на юг особым распоряжением императора Николая, важно носящий на своих плечах золотые погоны, мог в любой момент погубить его карьеру. При одной этой мысли пристав холодел.

Добровольский круто обернулся к Кукиеву.

— О причине моего к вам визита, господин пристав, вы, вероятно, догадываетесь…

Тот растерянно пожал плечами, его большая голова словно погрузилась в жирные плечи, и он стал похож на горбуна.

— Я полагаю, господин подполковник, что вас встревожило похищение арестованного солдата Дружина? Да, вчера вечером я случайно услышал об этом. Откровенно скажу, вначале я не поверил своим людям, подумал, что, случись это в самом деле, господин подполковник немедленно сообщил бы мне о происшествии. Но если это действительно так, мне очень жаль…

— Жалость оставьте при себе, — перебил пристава Добровольский. — Это чувство ведомо лишь слабым существам. Вам следовало немедленно принять меры. Ему жаль, видите ли!.. — Добровольский презрительно, мрачно рассмеялся.

— Разумеется, разумеется, господин подполковник, — поспешно заговорил пристав, — меры были приняты. — Пожалуйста, не думайте, будто арестованный преступник может бежать, а мы станем сидеть сложа руки, и ждать, когда он сам выдаст себя властям. Подобная халатность свидетельствовала бы о нашей политической слепоте, господин подполковник!

Добровольский подошел вплотную к приставу, надменно прищурился:

— О каких это принятых мерах вы говорите, господин Кукиев?

Пристав вдруг понял, что подполковник сам опасается неприятных последствий и напуган случившимся не меньше его, Кукиева. Он нарочно помедлил с ответом размышляя: "Вот оно что!.. Выходит, тебе и самому не очень-то весело. Все дуешься, важничаешь… Так и лопнуть недолго, господин начальник!"

Подполковник поморщился" выказывая нетерпение.

— Я слушаю вас, господин Кукиев!

Пристав пригладил усы.

— Хотя господин подполковник ничего не сообщил мне лично, я тем не менее не сидел сложа руки. Услышав о происшествии, я тотчас поставил на нога всех моих людей, дав им приказ обследовать все сомнительные места, взять под наблюдение все горные тропы и даже произвести обыски в домах подозрительных личностей. Напрасно только вы тотчас не поставили меня в известность о необходимости принятия мер…

Услышав, что поиски пристава пока не дали результатов, подполковник покачал головой, затем достал из кармана плоский серебряный портсигар и закурил. Из ноздрей его вырвались две тугие струи голубоватого дыма.

— Мы надеялись, они не успеют далеко уйти… — Казалось, Добровольский разговаривает сам с собой: он расхаживал по комнате, не обращая внимания на пристава. — Две мои роты днем и ночью прочесывали лес вдоль Балакендского шоссе, но на след беглеца напасть не удалось.

Желая напомнить подполковнику о своем присутствии, пристав кашлянул.

— Конечно, преступников не так-то легко схватить, — сказал он, упершись руками в бока. — Очевидно, они успели перевалить через хребет. В свое время, господин подполковник, я обращался к вам с просьбой помочь мне очистить эти горы от проклятых разбойников. Вы не дали согласия — и вот результат.

Слова пристава заставили Добровольского раздраженно поморщиться.

— Вы думаете, его освободили разбойники?

— Разумеется.

Добровольский мотнул головой:

— Ошибаетесь!

— Кто же тогда, господин подполковник? Или… возможно…

Он не докончил фразы, чувствуя, что может оскорбить подполковника.

— Наивный человек! — сказал Добровольский, уставясь на Кукиева злобным взглядом. — Разбойники!.. Разбойники — в горах! Арестованного Дружина похитили вот эти… — Он выхватил из кармана какие-то бумаги и потряс ими в воздухе. — Те, кто писал вот это!.. Те самые люди, о которых вы ничего не знаете. Ответьте мне, любезный пристав, какие меры приняты вами против тех, кто расклеивает эти листовки на крепостных стенах и на деревьях? Я жду, чего же вы молчите? Ведь именно у этих людей и надо спросить о Дружине. А вы уцепились за своих разбойников! Смешно, господин пристав! Смешно!

Земля опять начала уходить из-под ног Кукиева. Грозный взгляд Добровольского действовал на него, как глаза удава на кролика. Руки и ноги сразу стали ватными.

— Не можете, господин пристав, не можете!

Слова эти, как кувалда, оглушили Кусиева, однако он собрался с силами и спросил:

— Чего не можем, господин подполковник?

Глаза Добровольского злобно сузились. Приставу показалось, что сейчас он хватит его кулаком по голове и собьет с ног.

— Не можете управлять городом! Ясно? — Понизив голос, Добровольский добавил. — Я написал рапорт в Тифлис с просьбой, чтобы жандармское управление прислало вам умелого помощника. Если так и впредь будет продолжаться, город может скоро стать оплотом революционеров. Они подожгут даже кресло, на котором вы сидите! Мы загнали сюда матросов, чтобы они не помогали революционерам в центральных губерниях, а выходит, и здесь благодаря вашему попустительству пахнет крамолой. Не забывайте, вам придется отвечать за все это собственной головой! Отвечать перед государем!

У пристава пересохло во рту. Но он понимал, что не должен показывать Добровольскому своего страха. "Отступать нельзя, нельзя, нельзя! — твердил он про себя. — Стоит спасовать перед этим тигром — и он вмиг сожрет, только кости захрустят".

— Хотя господин Добровольский не уведомил меня официально о происшествии, я тем не менее выполнил свой долг. По-моему, вами в этом деле была допущена оплошность. Если бы нам вовремя сообщили обо всем, возможно, моим людям удалось бы напасть на след беглеца Дружина. Теперь посылайте на его поиски хоть целый полк — толку не будет. Если преступникам удалось переправиться через горы на Северный Кавказ, считайте, что они неуловимы. Таково мое мнение. Повторяю: полицию следовало бы ео-время известить о случившемся.

Говоря это, пристав не спускал взора с Добровольского, который, глядя пустыми глазами в окно, хлопал себя белой перчаткой по ладони и равномерно поднимался и опускался на цыпочках. Он держался так, будто, кроме него, в комнате никого нет и он не слышит обращенных к нему слов пристава.

"Может, мои доводы уняли его гнев? — подумал Кукиев. — Или же подполковник раскаивается в своей грубости, почувствовав, что был неправ, подвергая меня грубым нападкам и увидев, что заряд его не попал в цель?"