Роберт Силверберг - Король снов

• Название: Король снов
• Автор: Роберт Силверберг
• Жанр: Фэнтези

---

Чтобы получить исчерпывающее представление о творившемся безумии, ему хватило одного-единственного взгляда. Одна группа его гвардейцев с мечами наголо сгрудилась вокруг Фулкари, так что ей ничего не грозило. Вторая группа стеной окружила его самого. Возле стола переговоров возвышался, словно гора, Гиялорис, одной рукой державший за горло Гавирала, а другой Гавахауда. Динитак раздобыл где-то кинжал и размахивал им перед носом своего дяди, а Хаймак Барджазид изо всех сил тянул руки вверх, чтобы всем было ясно, что он в плену у своего племянника. Воины в мундирах Самбайлидов, поняв, что все их предводители сдались, принялись бросать оружие и поднимать руки, показывая, что они тоже сдаются.

Опустив глаза, Деккерет увидел юношу, плеснувшего вино в лицо Мандралиске. Тот лежал буквально у него под ногами, а рядом с раненым стоял на коленях пухлый низкорослый адъютант графа. Из ужасной раны на горле струилась кровь.

— Он жив? — спросил Деккерет.

— Едва-едва, мой лорд. Ему остались считанные минуты.

— Он спас меня от смерти, — сказал Деккерет, и по всему его телу пробежал жуткий холод, так как он против воли вспомнил другой, давно минувший день в Норморке и другого короналя, стоявшего лицом к лицу с убийцей, и бездумный, как бы случайный взмах сверкнувшего лезвия, оборвавшего жизнь его двоюродной сестры Ситель и одновременно непостижимым образом открывшего перед ним путь к трону. И сейчас это повторилось снова: совсем молодой человек пожертвовал жизнью, чтобы корональ мог остаться в живых. Взглянув на Фулкари, Деккерет снова увидел вместо своей жены призрак Ситель, вздрогнул и почувствовал, что к глазам подступают слезы.

Впрочем, юноша был все еще жив. Его глаза были открыты, и он смотрел на Деккерета. Почему, почему, подумал Деккерет, он так неожиданно выступил против своего господина в этот решающий момент? И сразу же получил ответ, как будто задал этот вопрос вслух. Юноша безуспешно попытался приподнять златовласую голову и чуть слышно проговорил:

— Я не мог дольше этого переносить, мой лорд. Знать, что он хочет убить вас сегодня, здесь… убить правителя мира…

— Тише, тише, мой мальчик, — прервал его Деккерет. — Не разговаривай. Тебе нужно беречь силы.

Но тот, казалось, не слышал.

— … И еще, знать, что я сделал в жизни самый неверный из всех возможных выборов, что я, как последний дурак, пошел на службу к злейшему из всех людей планеты…

Деккерет опустился на колени и снова велел юноше лежать спокойно, но это оказалось тщетным: слабый голос прервался на полуслове, а глаза широко раскрылись, устремив неподвижный, невидящий взгляд в небо. Деккерет посмотрел на адъютанта Мандралиски.

— Как его звали? — спросил он.

— Тастейн, мой лорд. Он приехал из местности под названием Сеннек.

— Тастейн Сеннекский. А вас как зовут?

— Джакомин Халефис, ваше высочество.

— Отнесите его в поместье, Халефис, и подготовьте тело для похорон. Мы похороним его с геройскими почестями, этого Тастейна Сеннекского. Так же, как похоронили бы герцога или принца, погибшего в бою за своего повелителя. А в Ни-мойе в его честь будет установлен большой памятник, я клянусь в этом.

Отвернувшись от умершего, он быстрым шагом направился туда, где лежал Септах Мелайн. Гиялорис, приволокший за собой обоих Самбайлидов, словно мешки с зерном, — скорее всего, он просто забыл о них, — уже стоял там, глядя сверху вниз на распростертое тело своего старинного друга. Он молча плакал; крупные слезы сплошным потоком лились по его широкому обрюзгшему лицу, не знавшему этой влаги с младенческих лет.

— Гиялорис, мы заберем его из этого отвратительного места и вернем в Замок, который был его настоящим домом, — негромко проговорил Деккерет. — Вы проводите туда его тело и проследите, чтобы для него изготовили гробницу, не уступающую склепам Дворна или лорда Стиамота. А на гробнице будет надпись: «Здесь лежит Септах Мелайн, не уступавший благородством ни одному из королей, когда-либо живших на свете».

— Я исполню это, мой лорд, — отозвался Гиялорис голосом, который, казалось, сам мог исходить из могилы.

— И еще мы найдем при дворе самого лучшего барда — это я тоже поручаю вам, Гиялорис, — чтобы тот написал о его жизни эпическую поэму, которую школьники и через десять тысяч лет будут заучивать наизусть.

Гиялорис кивнул. Затем он подозвал пару гвардейцев, поручил им стеречь своих пленников, а сам опустился на колени, взял тело Септаха Мелайна на руки и осторожно поднял его с земли.

Деккерет указал на лежавший ничком труп Мандралиски.

— Уберите эту гадость, — сказал он командиру своей стражи, — и проследите, пусть его сожгут там, где сжигают кухонные отбросы, а пепел выкинут подальше в лесу, чтобы его никто и никогда не смог найти.

— Будет исполнено точно по вашему приказанию, ваше высочество.

Наконец Деккерет подошел к Фулкари Она так и стояла возле стола, приготовленного для переговоров, не в силах пошевелиться, с мертвенно-бледным лицом.

— Мы покончили со всеми делами здесь, моя госпожа, — очень спокойным голосом сказал он. — Да, это оказался очень грустный день. Но, думаю, нам больше не грозят столь печальные события вплоть до окончания наших собственных дней. — Он обнял Фулкари за плечи и почувствовал, что она вся дрожит, словно стоит не под ярким летним солнцем, а на ледяном ветру. Он прижимал ее к себе, пока дрожь не прекратилась, а затем добавил. — Успокойся, любовь моя. Нам здесь больше нечего делать, а мне необходимо немедленно отправить Престимиону важное сообщение.

19

Келтрин стояла возле одного из многочисленных окон в отведенных ей апартаментах на верхнем этаже здания Алаизорской коммерческой биржи и смотрела на море, где в гавань входил большой корабль с красными парусами, приплывший из Зимроэля. На борту этого корабля находился Динитак. Она с немыслимой скоростью примчалась сюда в быстроходном парящем экипаже, украшенном эмблемой короналя, через необозримые просторы Алханроэля, чтобы оказаться здесь, в Алаизоре, ко дню его прибытия; ее приняли с поистине королевским почетом и поселили в этих огромных покоях, чести жить в которых удостаивались лишь правители царства. И вот теперь она находилась здесь, а он был там, на борту величественного корабля, медленно подплывающего к берегу, и с каждым мгновением становился все ближе и ближе к ней.

А Келтрин все еще не могла до конца оправиться от изумления по поводу того, что вообще оказалась здесь.

Не в том смысле, что она находилась в легендарном городе Алаизоре, в немыслимой дали от Замковой горы, что за спиной у нее, невидимые, находились не похожие ни на что на свете черные утесы, а на площади прямо перед нею — гигантский памятник лорду Стиамоту. Рано или поздно, говорила она себе, она нашла бы повод отправиться посмотреть мир, и путешествия вполне могли бы привести ее в это прекрасное место.

А в том, что она примчалась сюда по желанию Динитака после всего, что произошло между ними.

Она очень хорошо помнила, как сказала Фулкари, после того как сестра сообщила ей, что он оставляет ее в Замке, а сам отправляется на Зимроэль, что не хочет никогда больше его видеть.

На что Фулкари ответила с самодовольной усмешкой: «Захочешь».

Она думала тогда, что Фулкари ошиблась, что она произнесла это слово просто так, лишь бы что-нибудь сказать. Что она ни за что не простит такого оскорбления. Но шло время, дни, недели и месяцы, и в ее памяти все чаще и чаще стали возникать их прогулки рука об руку по бесчисленным помещениям Замка, обеды при свечах, ночи, исполненные упоительной страсти Время позволило ей также оценить редкостный характер Динитака, его уникальное деление всех людских поступков на добрые и дурные Со временем ей начало казаться, что она почти понимает причины, по которым он отказался взять ее с собой на Зимроэль.

А затем специальный гонец доставил из-за моря эти две депеши.

Динитак Барджазид писал Келтрин Сипермитской в обычном для него стиле: «Я возвращаюсь через Алаизор и прошу вас, моя горячо любимая, как можно быстрее приехать туда, чтобы успеть к моему прибытию, так как нам необходимо обсудить некоторые вещи величайшей важности, и удобней всего будет сделать это именно там. Я со всей убедительностью прошу вас поторопиться!»

Нет, это все же было совершенно не в духе Динитака — просить, да еще и «со всей убедительностью». «Моя горячо любимая… » Н-да!

Второе письмо, лежавшее в том же самом конверте, было от Фулкари. В нем было написано: «Он будет просить, чтобы ты встретила его в Алаизоре. Поезжай к нему туда, сестренка. Он любит тебя. Он любит тебя даже сильнее, чем ты можешь себе представить».

Первой реакцией на эти послания оказалась мгновенная вспышка гнева. Да как он смеет? Как она смеет' С какой стати она снова полезет в старую ловушку? Отправляться в Алаизор — нет, подумать только, не куда-нибудь, а в Алаизор! — потому что он так хочет, потому что ему так «удобней всего»! Зачем? Почему? Для чего?