Всеволод Иванов - Александр Пушкин и его время

• Название: Александр Пушкин и его время
• Автор: Всеволод Иванов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: История
• Год: 1985

Имя Всеволода Никаноровича Иванова, старейшего дальневосточного писателя (1888–1971), известно в нашей стране. Читатели знают его исторические повести и романы «На нижней Дебре», «Тайфун над Янцзы», «Путь к Алмазной горе», «Черные люди», «Императрица Фике», «Александр Пушкин и его время». Впервые они были изданы в Хабаровске, где Вс. Н. Иванов жил и работал последние двадцать пять лет своей жизни. Затем его произведения появились в центральной печати. Литературная общественность заметила произведения дальневосточного автора. Высоко был оценен роман «Черные люди», в котором критика отмечала следование лучшим традициям советского исторического романа.

Последним произведением Bс. H. Иванова стало повествование «Александр Пушкин и его время». Научный редактор книги — профессор, доктор филологических наук П. А. Николаев, он же автор предисловий к первому и второму изданиям этого повествования, — писал: «Среди множества научных и художественных биографий труд Вс. Н. Иванова привлечет к себе внимание читателей оригинальной трактовкой и характера великого поэта в целом, и многих особенностей его миропонимания. Пушкин предстает здесь и как волшебник поэтического слова, и как необычайно живая эмоциональная натура, но главное — как человек с чрезвычайно широким историческим мышлением. Пушкин — великий государственный ум, вот на какую сторону духовного облика поэта обратил внимание Bс. H. Иванов».

---

Законами природы, общества, истории неуклонно строится жизнь народов… Мы все управляемы ими… Но тем не менее каждый из нас — от величайшего деятеля до нижайшего, ничтожнейшего члена общества Акакия Акакиевича, — все поголовно должны чувствовать и свою волю в общей воле всех и свою долю ответственности.

И Полководец, и Вальсингам, и Петр, и Пугачевы — творцы, развивающие и воплощающие свои идеи в массах, чем они единственно и обретают историческую жизненность. Однако эти идеи должны выявляться так, чтобы не давить друг на друга, не давить других людей, не ставить людей в исторические ряды насилием, пусть бы для их блага…

Как и когда должно выявляться создаться такое положение? Конечно, не сразу, не силой абсолютной, хотя бы и просвещенной, но лишь свободным развитием и общим мнением народным.

И, конечно, для этого нужно воспитание в массах отдельных людей. Это и было делом поэта, для этого Пушкину был надобен свой печатный станок.

Глава 22. Пушкин строит «Современник»

Пушкин всю недолгую жизнь свою думал не только о поэзии, о личном литературном творчестве, но и о печати как о средстве распространения литературы и науки в человеческих массах. Отличный практик, заботливый хозяин, он и Девять Муз хотел заставить работать у себя над строительством культуры; наш великий поэт, при высочайшем эстетическом совершенстве своих творений, однако, никогда не был «чистым эстетом». Его эстетика — это сама жизненная, рвущаяся вперед правда, это его, Пушкина, простота, доступная всем людям. Чем совершеннее пушкинское творение, тем глубже, активнее входит оно в массы.

В заботах о народных массах, об их культуре, как мы видели, Пушкин всю свою жизнь мечтал о собственном органе печати. Он принимает непосредственное участие в «Московском телеграфе», «Московском вестнике», в «Литературной газете»… Он получает разрешение на открытие своей газеты, но отказывается от него. Это все не то.

И наконец он добивается того, что ему нужно: ему разрешен, и он сам ведет ежеквартальный журнал «Современник».

17 апреля 1836 года вышла первая книжка «Современника», том в объеме 320 страниц; журнал выходил один раз в три месяца.

Первый том открыло как бы программное стихотворение Пушкина «Пир Петра Первого» — этот шедевр пушкинского стиля, полный блеска, движения, силы, правды. Праздничные салюты пушек совершенно явственно отзываются в созвучиях:

…В царском доме пир веселый;
Речь гостей хмельна, шумна;
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

Петр для Пушкина — сила организующая, примирительная. Разумная и вместе с тем «революционная голова». Снова и снова кладет свои усилия Пушкин, чтобы напомнить о том, что там, в Сибири, томятся «братья и друзья», что глава государства должен быть «памятью незлобен»…

Петр ведь:

…с подданным мирится;
Виноватому вину
Отпуская, веселится;
Кружку пенит с ним одну;
И в чело его целует,
Светел сердцем и лицом;
И прощенье торжествует,
Как победу над врагом;

Вот он, главный лейтмотив «Современника»: свобода! Прощение декабристам! Наука! Общая работа!

«Россия представлялась Ибрагиму огромной мастеровою, — читаем мы в «Арапе Петра Великого», — где движутся одни машины, где каждый работник, подчиненный заведенному порядку, занят своим делом». Такой же, по петровскому образцу, представлялась Россия и Пушкину.

В этом же первом номере помещены «Скупой рыцарь» и «Андрей Шенье»; из прозы — «Путешествие в Арзрум». Тут же мы видим «Коляску» и «Утро делового человека» Гоголя.

«Современник» явился продолжателем линии «Литературной газеты», да и состав ближайших сотрудников свидетельствовал это же. Рядом с Пушкиным мы видим имена Жуковского, Плетнева, Вяземского, Дениса Давыдова, Гоголя.

Гоголь принимал сперва непосредственное участие в составлении и подготовке первого тома «Современника», работал и в редакции, и в типографии, что было вполне понятно при его личной привязанности к Пушкину. И перу Гоголя принадлежала программная статья в первом номере — «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 гг.».

Однако эта статья Гоголя оказалась острого, задорного, невыдержанного характера, что вызвало полемику, а это было для Пушкина нежелательно. Он, напротив того, предполагал в своем журнале держаться тона спокойного, чтобы, ставя известные общие проблемы у себя, помогать в дружественном обсуждении этих проблем и в других журналах. Между тем, разбирая только что вышедший альманах «Новоселье», Гоголь сравнил его «с тощим котом, мяукающим на кровле опустелого дома». Главные же упреки Гоголь в этой статье обрушил на редактора этого альманаха Сенковского — барона Брамбеуса, за то, что многое в своей критике тот излагал в очень легкой, шутливой, доступной для всех форме, а также и за то, что он «помещает много объявлений», и т. д.

Одним словом, программная эта статья была такова, что не могла не вызвать досадной полемики как с «Библиотекой для чтения» — журналом тоже А. Ф. Смирдина, тоже под редакцией О. И. Сенковского, так равно и с сильной булгаринской группой, в то время как дела самого «Современника» в смысле тиража не могли на первых порах быть блестящими. Нужно было время окрепнуть.

Вполне естествен вопрос: как мог Пушкин пропустить такую неловкую статью?

Объяснение в том, что первый том «Современника» выходил в апреле 1836 года, а 29 марта скончалась мать поэта, Н. О. Пушкина, и сын отвозил ее тело для погребения в Святогорский монастырь, откуда вернулся лишь 16 апреля. «Журнал мой вышел без меня…» — писал Пушкин Погодину.

Выступление Гоголя доставило Пушкину много хлопот. В 1954 году в Ленинградской библиотеке имени Салтыкова-Щедрина обнаружен первый том «Современника»; где в оглавлении указано имя Н. В. Гоголя как автора неловкой этой статьи, чего не было в вышедших копиях. Для этого, судя по разнице в шрифтах, пришлось перебрать и переверстать последние двадцать четыре страницы.

Пушкин пошел на это, чтобы спасти Гоголя: предстояла премьера «Ревизора», заботливо организованная кружком Пушкина и А. О. Россет, и на Гоголя должна была обрушиться мстительная критика конкурентов. Пушкин принял удар на себя, и «Ревизор» Гоголя имел полный успех, но все удары обрушились на самого Пушкина.

Пушкин только в третьем томе «Современника» вынужден был поместить под видом «Письма к издателю» свое объяснительное письмо, подписанное «А. Б.» и помеченное «23-м апреля 1836 г. в городе Твери».

Это «Письмо» снабжено «редакционным примечанием», то есть уже определенно исходящим от самого Пушкина:

«Статья «О движении журнальной литературы» напечатана в Моем журнале, но из сего еще не следует, чтобы все мнения, в ней выраженные с такою юношескою живостию и прямодушием, были совершенно сходны с моими собственными. Вo всяком случае, она не есть и не могла быть программою «Современника».

В результате Гоголь обиделся на Пушкина, не простил ему этого и прекратил свое участие в «Современнике», несмотря на всю свою привязанность Пушкину, несмотря даже на то, что Пушкин всегда помогал ему со всей своей великолепной щедростью и подарил ему темы «Ревизора» и «Мертвых душ» — главных гоголевских творений.

В том же первом номере «Современника» была напечатана критическая статья Пушкина «Вечера на хуторе близ Диканьки».

«…Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой. Как изумились мы русской книге, которая заставила нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина!… Г-н Гоголь идет еще вперед. Желаем и надеемся иметь часто случай говорить о нем в нашем журнале».

И во втором томе «Современника» мы видим уже блестящую рецензию на постановку «Ревизора».

Остаются считанные месяцы жизни Пушкина. Поэт всецело занят своим журналом. Он энергично собирает к себе всех, кто может ему помочь в его издании. Через Нащокина он приглашает к себе в журнал Белинского и получает ответ, что Белинский «будет счастлив работать с Пушкиным».

В замечательной статье своей «Джон Теннер» Пушкин необычайно остро, и тонко, и совершенно «по-современному», провидчески характеризует состояние цивилизации США.

«Уважение к сему новому народу и к его уложению (законам. — Вс. И.), плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, всё, возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort); большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству принужденный к добровольному остракизму; богач, надевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбись надменной нищеты, им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами».