Питер Тримейн - Скандальное происшествие в клубе «Килдейр-стрит»

• Название: Скандальное происшествие в клубе «Килдейр-стрит»
• Автор: Питер Тримейн
• Издательство: Иностранка : Азбука-Аттикус
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-0452

Собственноручные записки Холмса сообщают о первом конфликте молодого Шерлока, только что закончившего дублинский Тринити-колледж, с профессором Мориарти из Белфаста и его приспешником, полковником Мораном.

Рассказ проливает свет на белое пятно в жизни и подвигах Шерлока Холмса и достойно дополняет классический ряд приключений Великого Сыщика.

---

Кроме того, он настоял на дюжине устриц, которые, как я заметил, стоили по целому шиллингу за дюжину и наверняка ежедневно прибывали из собственного устричного садка клуба, расположенного близ Голуэя. Я остановил свой выбор на pâté de foie gras[4], а кроме того, мы оба решили не отказать себе в удовольствии отведать бифштекс с бутылкой бордо — густого красного «сент-эстеф» из шато Маккарти.

По правде говоря, Майкрофта скорее стоило бы назвать не гурманом, а просто любителем вкусно поесть. Из-за лени его крупное туловище отличалось некоторой корпулентностью. Однако у него был фамильный холмсовский лоб, твердая складка губ, живые, глубоко посаженные, отливающие сталью серые глаза. Он обладал проницательным умом и за шахматной доской превращался в грозного противника.

Мы сделали заказ, удобно расположились за столом, и я получил возможность понаблюдать за нашими сотрапезниками.

Среди них мое внимание тотчас же привлек темноволосый человек, который, без всякого сомнения, в молодости мог похвастаться немалой привлекательностью. Теперь ему было, похоже, около тридцати пяти, и его обрюзгшее лицо несло на себе печать распущенности и вырождения. В нем чувствовалась военная выправка, различимая, даже когда он, ссутулившись за своим столом, поглощал вино — боюсь, слишком жадно. Умный лоб плохо сочетался с чувственным подбородком. Я разглядел его жесткие голубые глаза, набрякшие циничные веки, а также отметил его агрессивную манеру держаться, видимую и сейчас, когда он отдыхал. Одет он был безупречно — под элегантным темным пиджаком виднелся галстук с бриллиантовой булавкой, а подобные вкусы требуют немалых затрат.

Его спутник, похоже, меньше, нежели он, находился во власти винных паров и в завершение ланча предпочел кофе. Этот человек был высоким и худощавым, с куполообразным белым лбом и глубоко посаженными глазами. Пожалуй, эти двое могли быть ровесниками. Чисто выбритый и бледный, выглядел он несколько аскетически. Большего контраста между двумя людьми я не мог и вообразить.

Тот, что походил на ученого, весьма серьезно что-то говорил, а его армейского вида сотрапезник время от времени кивал, словно испытывая неудовольствие оттого, что вынужден отвлекаться от созерцания своего бокала с вином. Я заметил, что у его собеседника сутулые плечи, а лицо несколько выдается вперед. Головой он забавно поводил из стороны в сторону, точно какая-то рептилия.

— Майкрофт, — спросил я некоторое время спустя, — что это за любопытная парочка?

Майкрофт проследил за моим взглядом.

— Думаю, ты мог бы знать одного из них, если учесть, что ты увлекаешься наукой и прочим в том же роде.

Я ничем не выдал своего нетерпения.

— Нет, я его не знаю. Иначе я бы не спрашивал.

— Тот, что постарше, — профессор Мориарти.

Интерес мой усилился.

— Мориарти из Университета королевы, что в Белфасте? — тотчас спросил я.

— Тот самый профессор Мориарти, — чопорно подтвердил Майкрофт.

Что ж, о Мориарти я, по крайней мере, слышал: он преподавал математику в Университете королевы и написал «Астероидную динамику», взмывавшую на такие высоты чистой математики, что никто среди научных журналистов и помыслить не мог о том, чтобы ее критиковать.

— А тот обожатель алкоголя? — не отставал я. — Кто он?

Майкрофт отнесся к моему замечанию неодобрительно.

— Черт побери, Шерлок, где еще мужчина может предаться своему пороку, как не в надежном укрытии своего клуба?

— У него есть порок, который ему не очень-то удается скрывать, — парировал я. — Это его непомерное мужское тщеславие. Черный цвет его шевелюры — не натуральный. Он красит волосы. Но ты не ответил мне, Майкрофт. Как его имя?

— Полковник Себастьян Моран.

— Никогда о нем не слышал.

— Он из коннахтских Моранов.

— Католическое семейство?

О’Морейн (вот правильная ирландская форма этой фамилии) означает «великий». Это известный якобитский клан Коннахта.

— Едва ли, — бросил Майкрофт. — Его ветвь перешла в англиканскую веру после победы Вильгельма[5]. Отец Себастьяна Морана — сэр Огастес Моран, кавалер ордена Бани третьей степени, некогда — британский посол в Персии. А Моран-младший окончил и Итон, и Оксфорд. Фамильные земли у них возле Дерринакли, но я склонен думать, что, вступив в права наследства, полковник проиграл все в карты. Не будучи богатым молодым человеком, он все же сумел купить себе офицерский патент в наших индийских частях. Служил он в Первом саперном бангалорском полку[6]. Почти вся его военная карьера прошла в Индии. Насколько мне известно, он заслужил славу неплохого охотника на крупную дичь. Если ты обратил внимание при входе, здесь в комнате отдыха висит шкура бенгальского тигра: это один из трофеев полковника. Рассказывают, что он ранил зверя, а потом долго полз за ним по высохшему руслу реки. Тут нужна железная выдержка.

Я нахмурился.

— Выдержка, тщеславие и пристрастие к выпивке и картам иногда образуют незавидное сочетание. Занятная пара.

— О чем ты?

— Профессор математики и беспутный армейский офицер. Что между ними может быть общего?

Я позволил себе еще поразмыслить над этой загадкой, но лишь недолго. Даже в столь юном возрасте я уже сделал для себя вывод: пока у тебя нет фактов, бессмысленно тратить время на предположения.

Мои глаза обратились на прочих сидевших в зале. Некоторых я знал в лицо, а кое с кем меня когда-то познакомил Майкрофт. Среди едоков присутствовал и лорд Риз, установивший в своем замке Бирр самый большой отражательный телескоп в мире. Кроме того, здесь оказался сильно пьющий виконт Массерен-Феррар и столь же невоздержанный лорд Кронмелл. За другим столом громко веселились и благодушно спорили четверо молодых людей. Я без труда узнал братьев Бересфорд из Керрагмора, в том числе старшего — маркиза Уотерфордского.

В конце концов я остановил взгляд на угловом столе, за которым сидел пожилой седовласый человек с круглым красным лицом. Он был прекрасно одет, и официанты, словно покорные мотыльки, то и дело порхали у его локтя, выслушивая приказы. Он явно принадлежал к числу значительных лиц.

Я спросил у Майкрофта, кто это.

— Герцог Клонкерийский и Страффанский, — ответил он.

Итак, рядом с нами находился один из наиболее знатных пэров Ирландии. Я повернулся, чтобы получше рассмотреть его светлость, чьи предки некогда управляли Ирландией. Поговаривали, что хватило бы одного слова деда герцога, чтобы склонить в его пользу голосование в старом ирландском парламенте — еще до англо-ирландской унии. Я беззастенчиво изучал его, и тут герцог выбрался из кресла. Ему было, по-видимому, семьдесят с лишним. Невысокий, приземистый человечек, однако уделяющий своей наружности самое пристальное внимание: усы аккуратно подстрижены, а волосы тщательно расчесаны, каждая серебристая прядка на своем месте.

Он извлек небольшой несессер из лакированной кожи, не более двенадцати дюймов длиной, шести высотой и четырех толщиной. На несессере имелся серебряный герб, и я решил, что это герб семейства Клонкери.

Крепко сжимая эту кожаную сумку, герцог направился к двери. Тут я увидел, как профессор Мориарти отодвигает свое кресло от стола и встает. Обменявшись несколькими резкими словами со своим сотрапезником — полковником Мораном, — он развернулся и быстро прошагал к выходу, чуть не столкнувшись в дверном проеме с престарелым герцогом. В самое последнее мгновение, когда столкновение казалось неизбежным, профессор замер и позволил его светлости выйти первым.

— Между профессором и его спутником произошла ссора, — вслух заметил я. — Интересно, из-за чего?

Майкрофт глянул на меня с большим неудовольствием:

— Вечно ты норовишь сунуть нос в чужие дела, Шерлок. Мне-то казалось, тебе есть о чем подумать, если вспомнить, что тебя ждет учеба в Оксфорде.

Уже тогда я любил наблюдать за поведением окружающих. Без малейшего стыда отмечаю, что и в тот день я старался проникнуть в жизнь тех, кто сидел в зале.

Я снова обратил внимание на полковника, который с недовольным видом сидел над своим бокалом. Подлетевший официант что-то предложил ему, но Моран, развернувшись, сердито огрызнулся, указывая на опустевшую бутылку, и официант ретировался. Полковник встал, методично почистил рукава пиджака и решительным шагом вышел из залы. Я подумал, что он непременно вернется, поскольку свой бокал он оставил недопитым. Разумеется, вскоре появился официант с небольшой бутылкой вина, заранее открытой. Он поместил ее возле прибора полковника. Сам полковник, очевидно удалявшийся совершить некие водные процедуры, пришел минут через пятнадцать и вновь уселся за стол. Похоже, настроение у него улучшилось: он ухмылялся себе под нос.

Отвлекшись, я не сразу заметил, что брат читает мне нотацию: