Клэр Гриффен - Лежачая больная

• Название: Лежачая больная
• Автор: Клэр Гриффен
• Издательство: Иностранка : Азбука-Аттикус
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-0452

Шерлок Холмс обратил внимание на историю семейства Эбернетти из-за того, что петрушка слишком глубоко погрузилась в сливочное масло. Эта кажущаяся мелочь привела к открытию ужасной тайны и к причудливой, но мрачной развязке дела.

Рассказ проливает свет на белое пятно в жизни и подвигах Шерлока Холмса и достойно дополняет классический ряд приключений Великого Сыщика.

---

— Займусь этим сразу же после ланча.

— Ну а я отправляюсь в Докторс-Коммонс[8], после чего вот эту бутылку коньяка, что стоит на буфете, мы принесем в дар мистеру Чарльзу Эбернетти, дабы отблагодарить его за вчерашнюю любезность.

Когда мы снова увиделись, землистые щеки Холмса рдели от мрачного возбуждения.

— Ну, что вам удалось выяснить о докторе Халлиуэлле? Мы можем с ним связаться?

— Только на спиритическом сеансе. Он уже год как умер.

Холмс издал странный смешок.

— Я тоже провел этот час не без пользы. Сейчас я надену свой маскарадный наряд, Ватсон, и мы двинемся.

Мы прибыли на Гровнер-сквер. Мисс Сабины Эбернетти не оказалось дома, но мистер Чарльз Эбернетти встретил нас сердечно, хотя и не без известного удивления.

— Видите ли, мы оказались неподалеку и решили, что вы не откажетесь принять от нас небольшой подарок в благодарность за ваше гостеприимство. — Холмс широким жестом извлек бутылку.

Как я и предполагал, польщенный Чарльз пригласил нас в маленькую гостиную, усадил в кресла и позвонил, чтобы принесли чай.

— Нельзя ли поинтересоваться, как себя чувствует миссис Эбернетти? — спросил Холмс, являя собой воплощенную заботливость.

Несколько минут Чарльз молча его разглядывал и в конце концов произнес:

— Мне кажется, матушке вы понравитесь так же, как понравились нам. Не хотите с ней познакомиться?

— Будем очень рады, — объявил Холмс.

— Пойду проверю, все ли готово к вашей встрече. Она очень тщеславна, несмотря на преклонный возраст.

Он вышел из комнаты и плотно затворил за собой дверь. Я озадаченно взглянул на моего друга, но он, нахмурившись, смотрел в огонь.

— Дадим матушке полчаса, хорошо? — проговорил Чарльз, возвратившись. — Имейте в виду, она лежит в затененной комнате. Она не любит света, даже в такие студеные дни, как сегодня. У больных есть свои причуды, наш многоопытный доктор наверняка это знает.

Казалось, Чарльз Эбернетти возбужден и взволнован. Он потирал руки и улыбался — не столько своим новым знакомым, сколько обращаясь к самому себе, будто чему-то тихо радуясь.

— Не понимаю, отчего Минтер так тянет с чаем, — пожаловался он. — Может быть, лучше коньяку?

— Пожалуйста, не трудитесь, — быстро возразил Холмс. — Скажите, вы оправились от вашего вчерашнего недомогания?

Лицо Эбернетти омрачилось. Похоже, его несколько рассердило такое напоминание.

— Вполне. Сущие пустяки. Может быть, поднимемся к матушке? Я только позвоню, чтобы она знала, что мы идем.

По лестнице с балюстрадой он провел нас на следующий этаж. Затем мы проследовали за ним по неосвещенному коридору, устланному ковром. Вдалеке от уютной гостиной воздух казался стылым, проход — мрачным, а ковер — тонким и истертым.

— Вот комната матушки, — сообщил он, кладя ладонь на ручку двери. — Прошу вас, говорите тише. Она терпеть не может громких звуков.

Он распахнул дверь.

— Матушка, я привел к вам двух джентльменов, они желают вас видеть.

В комнате и вправду стояла темнота: ни пламени очага, ни лампы, занавеси опущены. На широкой старомодной кровати с пологом виднелся силуэт пожилой женщины, чьи черты едва удавалось различить под оборками большого ночного чепца. Глаза ее были закрыты. Мы слышали ее тяжелое хриплое дыхание.

— Бог ты мой, — с досадой проговорил Чарльз. — Она задремала.

— Чарльз, что ты делаешь? — донесся пронзительный шепот из коридора позади нас.

Домой вернулась Сабина Эбернетти. Вследствие непогоды ее щеки порозовели, прическа растрепалась: очевидно, она только что пришла и оставила пальто и шляпку внизу.

— А, мисс Эбернетти, рад снова встретиться, — протянул Холмс.

Никак не откликнувшись на его слова, она продолжала осыпать брата упреками:

— Ты же знаешь, какой матушка бывает своенравной. Она может разразиться очередной проповедью.

— Но она же, как выяснилось, спит, — обиженно ответил Чарльз.

— Вот и прекрасно. Уж простите моего брата. — Она с натянутой улыбкой повернулась к нам. — Он хотел как лучше.

— Ничего страшного. Жаль, что мы лишились удовольствия познакомиться с вашей матерью, — жизнерадостно отозвался Холмс. — Сейчас нам пора, но мы с нетерпением ждем воскресной игры. Пойдемте, Ватсон.

Мы вышли на площадь, придерживая шляпы, чтобы уберечь их от неистовства ветра. Несколько минут мы молчали, не без труда продвигаясь вперед.

— Что вы думаете об этой мелодраматической сцене? — вскоре поинтересовался Холмс.

— Она показалась мне весьма странной. Но мы теперь хотя бы знаем, что леди Эбернетти жива, и можем успокоить миссис Бертрам.

Мой друг фыркнул.

— А вас ничего не поразило в комнате больной?

— Я подумал, что в ней необычайно холодно.

— В ней мороз, точно в покойницкой. Ни огня в камине, ни чайника для подогрева воды, а я уверен, что страдающим легочной конгестией рекомендуют и то и другое.

— Так и есть. И вы предполагаете, что за ней плохо ухаживают?

— А что еще вас удивило? Ну же, дружище, вы побывали на своем веку в десятках комнат, где лежат больные. Запашок, свойственный всем таким помещениям…

— …в данном случае отсутствовал. Вы правы, Холмс. Карболкой совершенно не пахло. На что это указывает?

— Думаю, мы получим от наших милых Эбернетти записку, где они с извинениями сообщат, что не смогут принять нас в ближайшее воскресенье. — Таков был единственный ответ моего друга.

Холмса редко удается смутить, но событие, о котором я сейчас расскажу, привело его именно в такое состояние.

В тот же вечер после ужина мы сидели у камина, когда услышали чьи-то легкие шаги. Кто-то взбежал по лестнице и громко постучал в дверь.

— Кто бы это мог быть? — удивленно проговорил я.

— Предлагаю вам открыть, — отозвался Холмс тем язвительным тоном, к которому иногда так любил прибегать.

В дверном проеме стояла женщина, закутанная в длинный шерстяной плащ с капюшоном. Едва не оттолкнув меня, она прошла в комнату и откинула капюшон. Мы увидели лицо Сабины Эбернетти.

Холмс поднялся с кресла и подошел к ней. С минуту они изучающе смотрели друг на друга.

— Вот я вас и выследила, мистер Шерлок Холмс, знаменитый сыщик, — злобно процедила она.

— С чем вас и поздравляю. — Голос Холмса слегка дрогнул.

— Зачем вы устраивали этот маскарад, чтобы познакомиться с моим братом? Зачем вы улещивали и обманывали его, зачем проникли к нам в дом? Похоже, я знаю ответ. Вас наняла эта мерзкая женщина, Мейбл Бертрам, чтобы вы за нами шпионили. Что она вам сказала?

— Она беспокоится о здоровье вашей матери, вот и все.

— О нет, мистер Холмс. Это далеко не все.

Смирив свой гневный порыв, она умолкла. Я воспользовался тишиной, чтобы выразить и собственное беспокойство.

— Надеюсь, вы не совершали это вечернее путешествие в одиночку, мисс Эбернетти.

— Минтер ждет внизу, в коляске, — коротко бросила она.

— А где ваш брат?

— На собрании своего актерского общества. — Она в ярости повернулась к Холмсу: — Какого ответа вы хотите? Что нужно сделать, чтобы покончить с этим допросом?

Меня поразила враждебность ее слов, однако Холмс тотчас же отозвался:

— Что сделать? Дать нам возможность убедиться, что леди Эбернетти жива и относительно здорова.

— Прекрасно. Вы встретитесь с ней в воскресенье днем. — Она проследовала к двери, но обернулась на пороге и, кривя губы, произнесла: — Я вас презираю.

Она опустила капюшон и заспешила вниз по лестнице.

— Не так-то просто заслужить презрение этой дамы. — Холмс попытался рассмеяться, но голос его по-прежнему дрожал.

— Серьезный противник, — заметил я.

— Я не считаю ее своим противником, — негромко возразил Холмс. — Она — мой враг. Или, точнее, это я ее враг. — Он прошел к окну. — Ага, они уезжают. Будьте так добры, Ватсон, свистните кэб, а я быстренько надену кепку и ольстер. Немного развеюсь.

— Хотите, чтобы я вас сопровождал?

— Нет, лучше мне съездить одному.

Похоже, Холмса немало потрясло это происшествие, однако на лице у него отражалась мрачная решимость, и я знал, что лучше ему не перечить.

На другой день его настроение то и дело менялось, он часами напролет пиликал на своей верной скрипке, пока я не счел нужным заявить протест.

— Как вы смотрите на то, чтобы провести вечер в театре? — спросил Холмс, внезапно оживляясь. — В Друри-Лейн выступает Дэн Лено. Но сначала пообедаем в городе.

Меня удивил такой выбор развлечений: обычно он предпочитал скрипичные концерты в Альберт-холле.

Как всегда, он прочел мои мысли.

— Ну же, Ватсон. Самый прославленный чечеточник нашего времени, звезда пантомимы. Настоящий художник, истинный гений в своей области.

Дэн Лено в тот вечер явно пребывал в ударе. Он убедительнейшим образом перевоплощался в самых разных людей, демонстрируя несравненный юмор кокни, широчайшую гамму чувств, париков и нарядов.