Ариадна Борисова - Когда вырастают дети

• Название: Когда вырастают дети
• Автор: Ариадна Борисова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71096-6

Только представьте: вы давным-давно замужем, и ваши вечные соперники – тапочки и телевизор – уже давно завладели сердцем вашего мужа. Подрастает умница-дочка, уже сама входящая в возраст невесты, и надежд на любовь или мужское внимание у вас ноль. Но как раз в этот момент в дверь вашей квартиры звонят, и на пороге появляется… странный молодой человек с подозрительными усами, который уверяет вас, что является вашим давним поклонником! Дочь в шоке, у мужа брызжут из глаз искры от неожиданно обнаружившегося факта, что вы, оказывается, по-прежнему красивая женщина. Забавно, не правда ли? Но каких последствий ждать после этого?

---

Наверное, ураганы, смерчи, циклоны – все атмосферные бедствия – происходят от скопившихся в воздухе туч обид и огорчений. От оставленных любовей. Люди говорят о любви «ушла, умерла». Сваливают неприятности на чувство, чтобы не брать вину на себя. В действительности же любовь не может ни уйти, ни умереть. Это человек уходит вперед и не замечает, что оставил ее позади. Он меняется. Вчера ему нравился футбол, сегодня – балет, завтра он предпочтет сидеть на лавочке. Папа давно ушел от любви, мама превратила любовь в обязанность. Один стал как фонарик, в котором вот-вот откажут батарейки, вторая – лампочкой в сто ватт…

Вернуть папе с мамой тепло любви не в силах даже такой волшебник, как начальник ЖКХ (дед) – Морозов. Чудес не бывает. Чудеса остались там, где Женя их покинула, когда ушла вперед, – в детстве.

Время младое незнакомое

Шелковникова пришла последней. Вся в светлом: белые шапка и шарф, млечно-белое пальто. Наверное, Санька слишком долго смотрел, как ее фигурка, словно переводная картинка, проступает в глубине елового перелеска, потому что Леха сказал:

– Сдулся заяц.

И Санька отмер под понятливым Мишкиным взором. Мишка тоже хорошо помнил резинового зайца.

– Ку, – поздоровался Леха за всех. – Мы тут успели обсудить Юлино подражание Чехову.

– Извините, – пробормотала Шелковникова простуженным голосом, – я, кажется, немножко приболела.

– Болей в каникулы, а то спектаклю кранты, – грубовато бросила Надя. Ей, видимо, не понравилось, что Шелковникова выглядит Снегурочкой.

Сугробы обложили заброшенное здание плотно, как баррикады. В рамах разбитых окон резвились непуганые воробьи. Хозяйственный Мишка обнаружил у гаражей лопату и расчистил подход к крыльцу. Мощным рывком отодрал створку примерзшей к порогу двери:

– Добро пожаловать!

От камня серых стен веяло стужей. Кое-где на подметенном кем-то полу белели снежные гребни.

– Говорят, это Дворец молодежи. В советские времена строили. Уже название дали – «Юность», но началась перестройка Горбачева, и «Юность» загнулась. Потом хотели ресторан здесь открыть – тоже не вышло.

Отец Мишки строитель, отсюда и познания.

– Если дом никому не принадлежит, почему бы не попросить взрослых его достроить? – воодушевилась Юлька. – Клуб «Юность», кстати, есть при колледже искусств, а в нашем районе для нас вообще ничего нет. Как мы назовем свой дворец?

– Давайте как Надю – «Надежда», – Лехины щеки яблочно заблестели. («Сам небось тоже сдулся», – ухмыльнулся Санька.)

– Может, еще «Вера и Любовь»? – фыркнула Юлька.

Раскинув руки и задумчиво глядя в сумрачный потолок, Надя прошлась по теоретическому фойе.

– Вот этот долгострой – наша надежда? Это наша вера… любовь?

– Пусть будет Дворец Нового года, – сказал Мишка. – Тем более рядом парк Новогодний.

– Лучше Дворец нового времени имени Пушкина.

– Здравствуй, время младое, незнакомое!..

– Когда я был маленьким, брат в Новый год взял из подарков все шоколадки и построил мне шоколадный дворец. Я представлял, будто дворец огромный. Гуляешь по нему и выколупываешь из стен орехи, откусываешь от дверей и колонн, а на потолке, где не достать, шоколад самый вкусный…

– В таких шоколадно-пряничных домах живут ведьмы, – перебила Мишкин детский лепет неромантичная Юлька.

– Папа говорил, что Новый год в его детстве пах мандаринами, – вспомнила Надя.

– Жаль, что искусственные елки не пахнут хвоей, – вздохнула Шелковникова.

– А снег пахнет арбузом! – Санька кинул в нее снежком.

– Да здравствует наш Новый год, самый новогодний год в мире! – принялся дурачиться Леха и тоже швырнул снежок.

Сразу стало шумно, гулко, голоса в каменных просторах отдавались веселым эхом, и никто не услышал, как на крыльце заскрипел снег. Дверь распахнулась. В проеме возникла толстая тетка с большой клетчатой сумкой и, выпучив глаза, закричала:

– Это кто тут орет? Это вы орете? Что вы тут делаете? Пиво пьете, наркотиками ширяетесь? Раз дверь незапертая, думаете, некому дом сторожить?

– Ведьма пришла, – хохотнул Леха.

«Ведьма» близоруко сощурилась – в помещении после дневного света всегда темновато.

– Кто? Что?! И девки тут! Счас ментов позову!

Санька выступил вперед:

– Тише, тише… Ничего плохого здесь не происходит.

– А зачем сюда пришли? Чем заниматься? – глаза тетки привыкли к приглушенному свету и подозрительно оглядели отряхнувшихся от снега ребят. Явление из угла внушительного Мишки заметно укротило ее воинственность.

Выдержав паузу, Санька состроил глубокомысленную мину:

– Мы проводим исследование по физике незавершенных строений. Видите ли, планомерная система индульгенций, приобщенных к вышеизложенным хроникалиям конструкции, поменяла наше представление о научных методах виолончельной импактности, – он развел руками и добродушно улыбнулся. – Вот мы и зашли, чтобы убедиться.

– Студе-енты, – неуверенно протянула сторожиха. – Че тогда орали-то?

– Снегом кидались, – честно сознался Санька.

– Больше чтоб мне не кидались и не орали, – она погрозила пальцем в дырявой перчатке. – А то пойду и пожалуюсь вашему… этому…

– Декану? – подсказал Санька.

– Ага. – Она по очереди окинула ребят полным сомнений взглядом, позвенела пустыми бутылками в сумке и удалилась.

– Что такое виолончельная импактность? – спросила Юлька.

Санька пожал плечами:

– А я откуда знаю?

– Ты бы еще сказал, что мы Пушкина репетировать собрались, – усмехнулся Леха.

Мишка хлопнул себя по лбу:

– Ба! Пушкин! – и вытащил из рюкзака с десяток мятых листов, отпечатанных двенадцатым кеглем.

– Жесть, – выразил восхищение Леха.

– Всю осень только и делал, что читал. Запоем, – Мишка словно оправдывался перед кем-то. – Наверстывал упущенное. Даже в библиотеку записался.

– Из-за «чалки-калки»?

– Не только, – вздохнул он. – Повзрослел, наверно.

Вопль изумления исторгла Мишкина версия раздвоения Онегина, которое будут изображать сразу два актера.

– Каждый человек состоит из двух половин, – объяснил соавтор классика свой оригинальный замысел, – и они, эти стороны, не всегда согласны между собой. – Ну, как Моцарт и Сальери. «Мне день и ночь покоя не дает мой черный человек. За мной повсюду как тень он гонится…»

– Реабилитируешь лишнего человека, – понял Леха. – Дескать, «не я такой, время такое».

Мишка читал вслух, и на глазах у одноклассников из него, как бабочка из кокона, вылезала совсем другая личность. Голос у этой личности оказался гибкий и выразительный. В незнакомце проступала авторская ирония, и переживания отражались на вдохновенном лице. Текст инсценировки он знал почти назубок и редко заглядывал в бумаги. Увалень и шалопай стремительно преображался в гения. Леха на всякий случай запечатлел исторический момент на камеру мобильника. Санька вполне серьезно подумал, что они присутствуют при эпохальном событии. Может, оно войдет в летопись литературы, как «знакомство друзей с первым произведением знаменитого писателя М.С. Шишкина».

Мишка читал долго, и, когда отставил последний листок, все прыгали уже не только от восторга. Заявление о том, что режиссером Мишка назначает себя, возражений не вызвало. Санька потрепал друга по плечу:

– Шедеврально, мальчик! Ты прямо Шишкин-Пушкин.

– Сам ты мальчик, – парировал счастливый Мишка.

Класс гордился двумя краеведшами, чемпионом по плаванию и Санькой – репортером с художественным уклоном. Школьное небо еще не знало, что скоро на него взойдет новое светило – драматург & режиссер. Ребята торжественно поклялись хранить тайну до новогоднего вечера.

Обалдев от внезапной Мишкиной гениальности, девчонки зашептались. По тому, как кокетливо Надя выпятила губки, Санька понял, что она мгновенно втрескалась в свежеявленную звезду. Это открытие нисколько его не раздосадовало.

То, что никак не удавалось Ирине Захаровне с ее натужными играми «в рифму», легко и просто вышло у Александра Сергеевича. Пушкинская поэзия зацепила Мишку, разбудила и потрясла до глубин. Всходы брошенного классиком семени проклевывались в нем один за другим, причем не плевелами! Он уже музыку к спектаклю подобрал и записал на плеер.

Мишка любил разную музыку и с удовольствием слушал как рэп, так и классику. Но, несмотря на всеядность и вкусовую безалаберщину, работу он провел грандиозную. В диком хаосе фрагментов из пьес Баха и Вивальди, из джаза и рэпа не то чтобы слышалась, а странным образом ощущалась едва уловимая тема. В некоторых местах Санька угадывал вариации обоих Онегиных.

Поделили с Мишкой Евгениев. Лехе, слегка озадаченному поединком с двумя противниками, достался Ленский. Каждая из девчонок, понятное дело, претендовала на роль Татьяны. Деликатный Мишка, лепеча о какой-то фактуре, вопросительно поглядывал на Шелковникову, но распределить женские роли сам не осмелился. Чтобы исключить обиды, кинули жребий в Лехину рукавицу. Бумажку с «Татьяной» повезло вынуть Наде, цыганистая Юлька вытянула белоликую «Ольгу». Осталась одна бумажка – «няня».